Часы на башне. Стихи и проза
С тобой вдвоём.
Девочка на шаре
Раздробленный на тысячу чертей,
В мирах – между собой полярных —
Ищу я между строчек и путей
Ту, что была когда-то девочкой на шаре.
Она была. И я когда-то был.
Что жив сейчас – я в этом не уверен.
Я сел на мель, зарывшись в донный ил,
Попутный ветер где-то мной утерян.
Мы ходим рядом по одной земле,
Но мне видны лишь отражения и тени.
Вот если б протрубить: Парад-алле!..
Тогда б, наверное, сошлись мы на арене:
Она, силач, гимнасты и жонглёр,
И я, что шёл канатом – так свободен.
Да, время не жалело нас с тех пор,
Но я её узнаю среди сотен.
Но трубный глас молчит, и я молчу.
Лишь вглядываюсь в лица безответно.
До циркача нет дела трубачу,
Но я найду её следы по свету,
Которым так была она полна,
Который я забыть уже не в силах.
И я читаю в небе письмена,
Что пишут звёзды о любви, что не остыла.
Из самых глубин
Летит, летит космонавт
К центру вселенной.
Из самых глубин.
Кораблик он вырубил из полена.
Полено живое – он не один.
И они летят, и болтают о том о сём,
Скажем, о том, что никуда не летят, а видят какой-то сон.
И даже не видят, а просто смотрят друг в друга, словно в экран.
И время сейчас вышло за пределы вселенной, а там разогнавшись, им идёт на таран.
А иногда ему кажется: он забыл, куда и зачем летит.
Иногда ему чудится: он – Иона, а бревно – его кит.
Иногда он думает: он последний человек на земле, и больше никого и нигде.
А потом вспоминает, что забыл сделать людей… Ладно, они как-то сами заведутся в воде.
Во мне
Мой светлый человек живёт во мне,
А в нём темнеет всё, что не сбылось.
Мы едем, застревая в болтовне,
Куда-то вкривь да вбок, да малость вкось.
Наш машинист не верует в простор,
Он отрицает промысел времён.
Он нашу жизнь поставил на повтор,
И буркнув «не скучайте», вышел вон.
За ним в трубу умчался кочегар,
Сошли по трапу в ночь проводники.
Сказал кондуктор, что в душе – гусар,
И были так шаги его легки.
Случились тут разлады и разброд,
Война и мир, затем – девятый вал.
Но проронила ты: Ну, значит, наш черёд,
Пора самим нам взяться за штурвал.
Пробуй!
Я воевал так долго,
Что смерть устала тащить меня на своём хребте.
Она проворчала: В этом нет никакого толка,
Поскольку ничему вечному, скажем, ни одной звезде
Не приходит в голову устраивать какие-то битвы и сечи.
Человечу вас, человечу…
И, знаешь, это, конечно, классно, что стрелки на твоих курантах стоят,
Но на кой ляд ты подкручиваешь циферблат?
В общем, сел, задумался, голову обхватив…
Что же я так с житьём и бытьём строптив?
Судьба – она, конечно, та ещё проводница,
Но коль дали жизнь, так пробуй с этой жизнью ужиться.
По шажочку
Плод жизни так ярок,
Так чуден и сладок,
А жизнь – из помарок,
Сплошных опечаток.
Повсюду так зыбко —
То тени, то эхо.
Нельзя без ошибок,
Промашек, огрехов.
Но мы кособочно
Идём по шажочку,
И вот из шажочков —
Цепочка из точек.
А от многоточий —
Круги по мирам.
Кружок на кружочек —
И выстроен храм.
На бумаге рисовой
Рисовал на бумаге рисовой
Светотени лиловых ирисов,
И чабрец, и душицу с ромашками,
И дрожащего в мареве бражника.
И, почти не дыша, на папирусе
(Вдох – диастола, выдох – систола)
Рисовал я стрекозью грацию
Меж платанами и акациями.
Расцветали ирис с душицею,
Улетали на небо жар-птицами.
И ромашка взметнулась над высями,
Помахав в небе перьями-листьями.
Принакрывшись стрекозьеми чарами,
Канул бражник в закатное марево.
Я для красок возьму чабрецовый цвет,
Нарисую тебе букет.
Три дождика
Сошлись как-то три дождика
На промозглой улочке.
Промокшие ноженьки,
Отсыревшие дудочки.
Запели, заиграли,
Запрыгали по лужам —
Вот и нет печали,
Да городок разбужен.
Все открыли окна,
Глянули на брусчатку.
А там три дождика мокнут —
Ни шапочек, ни перчаток.
Не прошло и пары минут,
Набежало народу тут!
И большие, и малые,
И все дождикам припожалуют —
Кто шляпки и зонтики,
Кто плащики и ботики.
Надарили им всякого,
И ушли они в ночку —
Колокольчиком звякают,
Дудят во гудочки.
Пернатор
Наступит день —
И Верховный Пернатор Птиц покинет свой трон.
Воскликнет: Пора в глушь деревень!
И выпорхнет вон.
Скипетр и держава,
Мантия – горностаевый воротник…
От них всё в душе ржаво.
А солнце бежит на ножках-лучах в полях земляник.
Чудеса начались немедля —
За ближним углом.
Один мальчишка-дрозд одолжил ему велик,
Добавив: На нём ощущаешь себя орлом.
Пернатор улыбнулся,
Но не сказал, кто он есть.
Он увидел: весь этот мир – all inclusive,
И теперь он здесь.
Дорога петляла между тюльпанов,
Кузнечики прыгали так, что в глазах – рябь.
Пернатор складывал из запахов икебану,
Повторяя: Теперь я – не раб.
Прежде мнилось: если на самой вершине,
То… Господи, какая же это всё чепуха!
Куда же мы вечно спешили?
И на что нам эти верха?..
…Увы, но Пернатор пока в тронном зале.
И всё это – сон,
Фантомные боли в крылах.
Но когда-нибудь он
Выйдет в одно из окон,
Чтоб ехать без всяких препон,
Без путей – напрямик.
В лучах
И в полях земляник…
О, когда бы вы знали,
Как хочется ве`лик тому, кто вели`к.
Колыбельная
Баю-баюшки-баю!
Колыбельную пою.
Даже серенький сверчок
Спать ложится – и молчок.
Спят шипастые ерши,
Спят шипучие ужи,
Спят бараны и вараны,
Спят метели и бураны,
Пеликаны и моржи.
Спи и ты, а рано утром
Небо брызнет перламутром.
И из тёмного угла,
Из-под стула и стола
Выйдут тени, тьма и мгла.
И помчат за ночью следом
В те края, где всё без света.
Люди глянут во дворы,
А кругом миры, миры!
И везде светло-светло!
Значит, солнышко взошло.
Погнутый динарий
Однажды ездил я на Крит,
И там рыбак, плетущий сетку,
Продал мне маленьких харибд,
Сказав, что звери эти редки.
И так милы, что нет и слов.
Да, чуть похожи на ослов,
И пятаки у них свинячьи…
Но зверь – отличный птицелов.
А что шипы… так он их прячет!
И я, уверовав в добро,
Узрев улыбку чудных тварей,
Отдал (рыбак глядел хитро)
Последний погнутый динарий.
И – в путь! К отеческим дымам…
К лесам, лугам, ручьям и пашням,
Где зелен шум и красен гам,
Туда – где всё родней и краше…
…С тех пор прошли года-года,
Свет застилала лебеда,
И радость тоже мимоходом
Порой мелькала в эти годы.
Вовсю росли мои питомцы,
Питаясь лучиками солнца.
А тот из них, что самый милый,
На самом деле вышел сциллой.
Точнее, вышла. Как же ей
От женихов теперь отбиться?
Осанкой – подлинно царица,
Во взоре – то летают птицы,
А то – пылает жар огней.
Я б посоветовал молиться
Тому, кто зло пошутит с ней.
А два харибдика моих —
О, то – надежда и опора!
Один из них сдвигает горы —
Отважен, безрассуден, лих.
Другой же – рыцарь без укора,
А взором благостен и тих.
Что будет дальше? – кто бы знал…
Пока я жив, они со мною…
Но нынче мир кипит войною,
Вот-вот и смоет нас волною
Последний тридевятый вал.
Тогда, возможно, новым Ноем
Я стану в этот горький час.
Возьмём по паре каждой твари,
И… не питомцы – дети, дети!
С улыбкой выведут всех нас,
Чтоб вновь плодится по планете
Куда-то в тихие моря.
И мы поднимем якоря,
А я, детей боготворя,
Глядя, как в танцах кружат пары,
Припомню погнутый динарий,
Что я потратил так не зря.
На тропе необитаемой
Я пойду по свету ночью.
Тьма просторная проточна.
Бродят сны тремя слонами,
Даль незримая легка.
На ветвях у ночи гнезда.
В них живут, сверкая, звезды,
Что порхают по-над нами,
Задевая облака.
И иду я ниоткуда
В никуда, а всюду чудо.
И слоны ступают мимо,
В общем, тоже в никуда.
И летят планетки рядом —
По Гиадам и Плеядам.
Правят ими серафимы,
Значит, горе – не беда.
Я иду, ведь мне не спится,
Может, к звёздам угнездиться?
В их ночном прекрасном свете
Не сомкнуть, пожалуй, глаз.
На тропе необитаемой
Я разгадываю тайны.
Улыбаются кометы,
В тишине танцуя вальс.
Ключи от весны
Когда же прошла зима?
Не приложу ума.
Ведь снежен был белый свет,
А вот и в помине нет.
И Масленица во дворе —
Одета от кутюрье.
Платочек и сарафан,
Наряд из соломки ткан.
Через плечо рушничок —
Она нам блины печёт.
А подле её костра
Прыгает детвора.
И кричит ей: Гореть не смей!
Она кивает: Вернусь к зиме.
А поблизости бродит март,
Он нашёл нас без всяких карт.
В котомке его дары.
И мы спускаемся во дворы.
А с неба сходят грачи —
Вручают нам от весны ключи.
Сад камней (2023)
Оттепель
Топи, чащи, тени, сны.
Ближе, слаще дух весны.
И любовь жива опять.
И любой готов мечтать.
А в горах и во лесах
Вьет узоры бирюза.
По лугам зелёный звон.
Шум и гам, и грай ворон.
Ветер веет веселей.
Всё смелее гул шмелей.
И жуки вовсю летят.
И легки – и шаг, и взгляд.
Выше выси синева.
В свежих листьях дерева.
На дуде гудит февраль.
И везде без края – даль.
Громче, чаще птичья трель.
Будоражит оттепель.
Стал умытым целый мир.
Выходите из квартир!
Весна нисходит
Когда – легка, воздушна —
Весна нисходит к нам
И строит простодушно
В моей душе вигвам,
Я выхожу из дома,
Иду куда-нибудь.
Пусть в небе грохот грома,
Зато в душе уют.
И ты ступаешь рядом
С улыбкой на устах.
И озаряешь взглядом
Всех тех, чья жизнь пуста.
И те, кто озарились,
Природе вопреки,
Преодолев бескрылость,
Свершают кувырки.
А мы уходим дальше —
До самых до высот.
И всё в округе наше,
И мир вокруг поёт.
И я стою, глазею,
Не опуская взгляд.
А мне, как ротозею,
Виднее во стократ,
Что нынче всё отрадно,
Что беды все уйдут,
Что всё невероятно,
И что в душе уют,
Поскольку среди стужи
Теперь уж не вигвам —
Отображают лужи
Величественный храм.
Мартодром
Ты ложись-ка спать пораньше,
Высыпайся хорошенько.
Завтра небо станет краше,
Завтра день больших свершений.
Завтра день совсем особый —
Преисполненный добром.
Завтра в тающих сугробах
Мы идём на мартодром!
Мы промчимся по аллее,
По асфальтному бульвару.
– Эй, давай-ка веселее! —
Прокричим друг другу с жаром.
Мир окружный принаряжен,
С неба сняли пелену.
Ну, давай же, ну, давай же —
Запускай скорей весну!
Выключай же непогоду,
Запускай скорее солнце!
Только раз в году – сегодня —
Этот запуск удаётся.
И тогда весь мир окружный —
Каждый город, каждый дом —
Станет светлый, станет южный,
Всюду будет мартодром.
Истина в весне
За тридевятой параллелью,
Меридианом тридесятым
Уже весна кипит капелью,
А это ж – антидепрессанты,
Которых сотворить не может
Ни человек, ни нейросеть.
Капель чудеснее пирожных!
И с нею хочется хотеть!
И вот над недалёкой далью
Восходит солнце сквозь туманы.
Всё точно так, как мы мечтали,
Когда декабрьские диваны,
Нас нежно приобняв за плечи,
Вручали книжки в тишине.
Пока, диван, до новой встречи!
Сегодня истина в весне!
Мартовские проталины
Если вы загрустите,
Если вы опечалены,
Ищите, не пропустите
Мартовские проталины.
А если в чреде событий
Упустите сгоряча,
То поскорей ищите
Мартовского грача.
А если вы безуспешно
Искали их целый день,
Выручит вас, конечно,
Мартовская сирень.
А в случае самом крайнем,
Если совсем суета,
Припрячьте хотя б заранее
Мартовского кота.
Пора!
К нолю, к нолю уже стремятся
Температурные столбы.
Пора нам выйти из стагнацией
И прекратить, нахмурив лбы,
Бродить угрюмо и сердито,
Шагами мерить пустоту,
Когда душа уже открыта
Весне – поющей на лету.
А дальше больше, дальше выше!
Плюс десять – это не предел.
Весна! И словом не опишешь
Всю красоту её новелл.
А завтра будет плюс семнадцать,
Нет, даже двадцать, говорят,
И лгать при этом не стремятся,
А может, даже и стремятся,
Но я обманываться рад.
Кто-то рядом
Кто-то должен, кто-то рядом
Непременно должен быть,
Чтобы утром нежным взглядом,
В листопад и снегопады
Чашкой кофе разбудить.
И, конечно, кто-то нужен,
Чтобы с ним – и в зной, и в стужу,
Чтобы с ним бежать по лужам,
Обходясь порой без слов.
Кто-то нужен очень-очень,
Чтоб сказать спокойной ночи,
Расчудесной доброй ночи,
Нежной ночи, сладких снов!
Говорите комплименты,
Улыбайтесь – это в тренде.
Не серчайте понапрасну
И дела пойдут на лад.
И тогда, конечно, кто-то
Вам нарежет бутерброды
И начнёт вам ежечасно
Что-то доброе желать.
Три таитянки на жёлтом фоне
Когда мимо пройдут
Три таитянки на жёлтом фоне,
Мы с тобою выйдем из отцветших минут,
Приложим к небу ладони.
Спустим на воду плот —
Это будет наш дом.
И женщина, держащая плод,
Расскажет нам кто мы и куда мы идём.
Три таитянки на жёлтом фоне,
Красные кони
В жёлтой воде.
Если мы не утонем,
Мы будем везде.
И к звезде уходящий фрегат
Возьмёт нас собой.
Видишь этот закат?
Слышишь этот прибой?..
Три таитянки у звёздных вершин…
Кони вздымают копытами жёлтый песок.
Ночь – это лифт, он уносит на самое дно души —
Там в тишине между скал давно что-то нам говорит, сидящий у костра, Бог.
Сад камней
Пробегающий сад камней
Едва не отправил меня к праотцам.
Так было, когда я вышел из твоих теней
И не мог вспомнить твоего лица.
Я открывал кран телефона —
Из него не исходил звук.
Я шёл в храм, искал твоё лицо на иконах,
Но один из святых прошептал, что ты с каким-то сияющим ангелом улетела на юг.
Я проследил твой маршрут
По линиям жизни на своих руках,
Но получалось, что ты где-то тут,
Просто мы разминулись в веках.
И тогда я долго стоял на перекрёстке дней,
Чтоб увидеть хотя б инверсионный след от твоих шагов.
А где-то сзади шёл к водопою мой сад камней —
К водопою у твоих берегов.
Маршрут
Наступит день – и я уйду.
Уйду туда, где ждут.
То по пустыне, то по льду
Проложится маршрут.
Уйду я с ёжиком в туман,
С пиратами в закат,
К вершинам поведёт брахман
И на войну – солдат.
И в тех неведомых краях,
Где бьётся сталь о сталь,
И в тех таинственных морях,
Где даль уходит в даль,
Я разгляжу внутри себя
(И ёжик подтвердит),
Что жизнь не так уж и глупа,
Как кажется на вид.
И скажут ёжик и солдат,
Пираты и брахман,
Что хоть мы бродим наугад,
Туда-сюда, вперёд-назад,
Но, значит, в этом план.
Индрик
День расписан до копейки,
До секунды, до минутки.
Нет ни ниши, ни лазейки,
Где б избавиться от пут.
Но однажды я поверю,
Что в краю далеком будто
Обитает Индрик-зверик
В глубине сибирских руд.
Чтоб успеть, узнать, увидеть,
Заполняя день делами,
Всё бегу я по орбите —
Гонят воду жернова.
Но однажды мне, конечно,
Понаскучит с бегунами.
И сорвусь я в край нездешний,
Где по пояс мурава.
Леший бродит там вразвалку,
Водяные рыщут-свищут,
На ветвях поют русалки,
И никто ни мят ни клят.
Индрик там из руд выходит,
Мол, заждался я, дружище.
И протягивает хобот —
Как же, брат, тебе я рад!
Свесив ноги во сны
Однажды Доктор Симфонических Наук
И Отменитель Границ занялись термоядом.
Они открыли, что тепло всех человеческих рук
Находится рядом.
Они взяли пилы
И записали результат на беде,
А ешё – пламенем свечи по бегущим ночам.
В общем, как сказал один атом,
Который находился сразу везде и нигде:
Чтоб меня расщепило,
Если ещё когда-то доверюсь падающим кирпичам.
А Доктор и Отменитель сидели на самом краю дня,
Свесив ноги во сны.
Они болтали о том, что каждое «всегда» существует для
Того, чтоб все были честны.
И беда остановила свой бег, и атомы играли поодаль
Симфонию пилы и огней.
И ночь с каждой минутой выходила из моды.
И кирпичи улетали за ней.
Comme ci comme ça
Когда темнеют небеса,
А на душе comme ci comme ça
И не понять, куда же выведет кривая,
Ты всё равно коси, коса,
Коси коса, пока роса,
Ты всё равно коси, коса, не унывая.
Потом, устав от славных дел,
Мы улыбнёмся: very well,
Sehr gut и замечательно прекрасно!
Мы засучили рукава,
А все печали – трын-трава!
И мы косили, мы трудились не напрасно.
И будет мир, и будет лад,
И вознесётся город-сад,
И истина любви не позабыта.
А что comme ça – так это пусть.
Друзья, прекрасен наш союз!
И нет ни капельки сомнений – dolce vita!
Кимоно, боливар и фрак
Кому кино, вино, домино,
А я куплю тебе кимоно,
А себе – боливар и фрак.
И мы выйдем с тобой на бульвар.
Ты так прекрасна и я не стар,
Хоть время стучит – тик-так.
Повсюду люд, повсюду движ.
И солнце льёт по склонам крыш.
Нам хайп не нужен ни зачем,
Нам хейт не нужен от совсем.
Пусть всюду кринж.
Ты хороша и я хорош.
Твой взгляд, как острый финской нож
Мне под ребро.
Но я с тобой и ты со мной,
Я не искал судьбы иной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги