Наш неистовый конец
Вот только она не может сказать это вслух, не так ли? Она попала в ловушку, и господин Монтеков это знает. Сотрудничай, и тебе не будут задавать вопросы. А если она откажется и восстанет, то ее отец спросит почему, и тогда ей придется сказать правду: в первый раз их романтические отношения с Ромой закончились взрывом дома для слуг Алых, а во второй раз из-за Тайлера едва не погибли они все.
– Да, это хорошая идея, – бесцветным голосом сказала она.
Господин Монтеков оглушительно хлопнул в ладоши.
– Как легко нам удалось прийти к согласию! Если бы наши люди могли быть так же дружелюбны, как мы. – Он повернулся к Роме. – Вы официально представлены друг другу? Думаю, нет.
Рома и Джульетта посмотрели друг на друга. Рома сжал зубы еще крепче. Кулаки Джульетты под столом побелели. И все это время господин Цай продолжал изображать безучастие, хотя это представление было предназначено именно для него.
– Нет, – солгал Рома, пристально глядя на нее. Он встал. Протянул руку через стол. – Роман Николаевич Монтеков. Я рад с вами познакомиться.
Роман. Она едва не повторила его имя, чтобы запечатлеть его в своей памяти.
Какая-то часть ее всегда знала, что именно таково его полное, его настоящее имя, но город давно позабыл его, как забыл, что ее настоящее имя Цай Жуньли. Город знал его только как Рому. Это имя было легче произносить по-китайски, и все, кто его знал, называли его именно так.
Надо полагать, теперь она уже не может сказать, что знает его – этого парня, стоящего с таким видом, будто его пальцы никогда нежно не касались ее кожи. Двое влюбленных, ставших чужими, что глубоко ранило ее.
– Я тоже. – Джульетта встала и пожала его руку. Их ладони соприкоснулись, и она не вздрогнула – она заставила себя не вздрагивать.
– Могу я пригласить вас пройтись вдоль периметра? Есть некоторые детали, которые я хотел бы обсудить.
Господин Цай поднял брови.
– Джульетта, возможно, тебе не…
– Но периметр же находится под охраной, разве не так? – перебила она его.
Едва ли он мог с этим поспорить. Раз засада была исключена, то нельзя было сказать, что Джульетта не справится с наследником Белых цветов. Господин Цай махнул рукой в знак того, что он согласен.
– Я подожду тебя в автомобиле.
Джульетта вышла из комнаты, полагая, что Рома последует за ней. Она шла по коридорам так быстро, что несколько прядей выбилось из ее прически к тому времени, когда она вышла в проулок и ее ботинки ступили на валяющуюся на земле мокрую газету. Глубокий вдох, медленный выдох. Ее дыхание превращалось в облачка конденсата. Рома тоже вышел, она повернулась к нему и наткнулась на его пристальный взгляд.
– Шагай, – скомандовал он и двинулся в глубину проулка.
– Не говори мне, что делать, – пробормотала Джульетта, однако последовала за ним, сохраняя тщательно выверенное расстояние. Будь здешние проулки немного оживленнее, она бы не стала вести здесь с ним доверительную беседу. Но здесь было тесно, пустынно и темно.
– Так во что это должно вылиться? – спросила она. Из ржавой водосточной трубы ей на шею упала капля воды.
– Для меня это тоже было неожиданно, – ответил Рома, словно выдавливая из себя слова. – Это идея Дмитрия. Я должен завоевать твое доверие и выкачивать из тебя информацию.
Джульетта прикусила щеку. Ее догадка оказалась верна. Это была попытка закончить то, что они начали пять лет назад, вот только господин Монтеков не знал, что Джульетта уже закончила это.
– А он знает…
– Про ту больницу? – перебил ее Рома. – Нет. Им известно не все. Они знают про… – Он замолчал и с усилием сглотнул. – Про ту схватку, но что до твоей роли в ней… то твой кузен ничего никому не сказал.
Значит, Белые цветы знают, что Тайлер выяснил, где находилась Алиса, что Джульетта убила Маршалла, но им неизвестно почему. Они не знают, что Тайлер обвинил Джульетту в предательстве, потому что затем сам Тайлер посчитал, что ошибался и не захотел выставлять себя дураком.
– Завоевать мое доверие и выкачивать из меня информацию, – тихо повторила Джульетта. – Вот только я опередила тебя в этой игре.
Проход стал уже. Джульетта инстинктивно повернула, чтобы обойти кучу мусора, от расстояния между ней и Ромой, которое она так старалась сохранить, ничего не осталось, и ее пальцы коснулись его пальцев. Это соприкосновение было коротким, оно длилось лишь долю секунды, и все же вся ее рука дернулась вверх, будто ее ударило током. Боковым зрением она увидела, как Рома тоже дернулся, и выражение его лица сделалось жестче.
Никто из них ничего не сказал. Где-то вдалеке лязгали трамваи, кричали мальчишки-продавцы газет, но сами они продолжали молчать, потому что Джульетта почти не могла думать, когда Рома находился так близко, а Роме, похоже не очень-то хотелось освобождаться от гнева, который читался в его глазах.
– Мне ясно, почему мой отец дал это задание мне, – наконец выдавил он из себя. Они свернули в более широкий проулок. – Но почему твой отец согласился?
Джульетта потянула одну из бисеринок на своем платье. Рома и так знал ответ на свой вопрос – она слышала это по его тону.
– Среди ваших есть шпион, – продолжил он, когда она не ответила. – Кто-то из наших проник в ваш ближний круг. Это он уговорил твоего отца согласиться.
– Знаю, – отозвалась она, хотя до сих пор не была в этом уверена. Лучше изобразить уверенность, чем дать Роме основание думать, что он сообщил ей что-то такое, чего она не знала. – Отзови вашего шпиона, если тебя это так беспокоит.
Рома фыркнул. Это было на него не похоже, и Джульетта пристально поглядела на него, подсмотрев, как он ерошит рукой волосы. Это испортило его прическу, но он все равно выглядел великолепно – посадка его головы была гордой, а в глазах читалось бесстрастие. За последние месяцы он изменился больше, чем за те годы, что она была в отъезде.
– Я тут ни при чем, – резко бросил Рома. – Думаю, его завербовал Дмитрий. Он что-то задумал – что-то такое, что нанесет вред тебе и одновременно поможет ему отодвинуть меня. – Последовала пауза, когда он перепрыгивал через грязную лужу. – Думаю, в сложившейся ситуации нам обоим надо вести себя предельно осторожно. Давай не будем навлекать на себя новые козни, противясь соглашению о том, чтобы работать вместе.
Он был прав. Это было логично. Но неужели все, что она сделала, было сделано зря? Она инсценировала гибель Маршалла Сео, чтобы удалить от себя Рому, чтобы исключить любую возможность того, что она капитулирует и снова привлечет его к себе – и вот теперь они должны работать вместе? Какой же степени бесчувствия они ожидают от нее? Нет, она этого не выдержит.
– Если мы будем сотрудничать, – сказала она, – то об этом должны будут узнать все. Белые цветы должны будут согласиться с тем, что это не секрет.
Рома нахмурился. Он уловил напряженность в ее голосе.
– Само собой. Зачем делать из этого секрет?
– Я всего лишь хотела удостовериться. Тут не о чем беспокоиться.
Но беспокоиться было о чем – и еще как. Если их опять увидят вместе, если возникнет подозрение, что они любовники, то Тайлер их уничтожит – а затем сам встанет во главе Алых. Джульетта не могла этого допустить.
Лучше умереть.
Она замедлила шаг. Они опять приближались к ресторану, обойдя здание кругом.
– Я предлагаю потратить неделю на сбор информации – ты согласен? А затем мы вольемся в общество Французского квартала.
– Хорошо, – сказал Рома, говоря таким же сухим тоном. Он остановился, явно не собираясь провожать ее до ресторана теперь, когда их разговор был окончен.
Сделав судорожный выдох, Джульетта тоже остановилась и сделала непроницаемое лицо. Она повернулась к Роме, чтобы вежливо попрощаться.
– Но не заблуждайся, Джульетта.
Он медленно перевел на нее взгляд. Теперь в его глазах, таких знакомых, уже нельзя было что-либо прочесть, и у Джульетты перехватило дыхание – так звери замирают в свете фар. Она была готова. Она знала, что он скажет. Но это все равно ранило ее, как будто вокруг ее сердца обернули колючую проволоку и стянули концы.
– Когда это дело будет закончено, я тебе отомщу. Ты ответишь мне за то, что сделала.
Джульетта сглотнула. Она ждала, что он скажет что-то еще, а когда он продолжил молчать, просто повернулась к нему спиной и пошла прочь, стуча каблуками по гравию.
* * *К тому времени, когда Джульетта вернулась в проулок за рестораном, господин Цай уже сидел в автомобиле. Она ударила ладонями по капоту, дыша так глубоко и шумно, что на холоде ее окутало облачко конденсата.
– Еще не поздно, – сказала она. – Мы еще можем устроить засаду. Господин Монтеков остается где-то поблизости.
Теперь Ромы уже и след простыл. А случай был удобным.
– Моя дорогая дочь… – Господин Цай ущипнул себя за переносицу. – Садись в автомобиль.
– Отец, я жажду насилия.
– Сядь в автомобиль.
Джульетта сделала еще один шумный выдох и оттолкнулась от капота.
– Они наши враги, – рявкнула она, захлопнув за собой пассажирскую дверь. Ветер кинул ей в глаза прядь волос, и она резким движением отбросила ее. – Если они предложили нам идею, которая на первый взгляд кажется отличной, у них наверняка есть какой-то план. Так почему же мы согласились им подыграть…
– Кровная вражда неразумна, Джульетта, – перебил ее господин Цай, поправляя зеркало заднего вида. – Чему я тебя учил?
Джульетта забарабанила пальцами по колену. Ей не хотелось выслушивать его нравоучения сейчас, когда все было так однозначно. Когда-то она порадовалась бы тому, что его ненависть к Белым цветам стала меньше, но сейчас было непохоже, что ее отец забыл про кровную вражду. Скорее, он вел себя так… будто ему все равно. Будто есть что-то более важное.
– Мы ненавидим тех, кто причиняет нам зло, – повторила она слова, которые он говорил ей давным-давно. – Наша ненависть не должна быть бессмысленной. – Она покачала головой. – Это звучит красиво, но Белые цветы хотят причинять нам зло.
– Наши потребности и желания меняются так же часто, как ветерок. – Господин Цай опустил окно, и в салон ворвался холодный воздух. «Пожалуй, он слишком привык к низкой температуре в своем кабинете», – подумала Джульетта. – Если верхушка Белых цветов предлагает нам сотрудничество, чтобы обе банды уцелели несмотря на появление новых чудовищ, и мы при этом не теряем лицо, то в чем проблема?
Тут крылось что-то еще. Наверняка не все так просто, ведь ее отца не так-то легко убедить.
– Но что мы получим в итоге? – прямо спросила она.
Вместо ответа господин Цай запустил двигатель. Медленно сдавая задом, они выехали из проулка и вновь оказались в бедламе, который представляла собой улица. Через открытое окно в салон вместе с холодом проникал запах жареной уличной еды.
Несколько минут спустя, когда они остановились по сигналу регулировщика, господин Цай проговорил:
– Это поможет отвлечь их внимание.
Джульетта моргнула. Рядом с ее окном остановился рикша, и она краем глаза увидела, как он отпустил ручки своей тележки, вытер пот со лба и съел пельмень с мясом – все за несколько секунд.
Регулировщик разрешил движение, и автомобиль снова медленно поехал вперед.
– Отвлечь их внимание? – повторила Джульетта. Среди ваших есть шпион. Кто-то из наших проник в ваш ближний круг. Это он уговорил твоего отца согласиться. – Отвлечь от чего?
Но господин Цай просто продолжил молча вести автомобиль, кивнув регулировщику, когда они проезжали мимо. Это было на него похоже. Наконец он нарушил молчание.
– Есть такие вещи, которые тебе не понять, Ting huà[14]. Так что просто делай, что тебе говорят.
Джульетта не стала с этим спорить.
Глава девять
Когда последняя из служанок закрыла за собой дверь и отправилась спать, Джульетта тихонько выскользнула из своей спальни, прижимая к груди корзинку. Ступая на цыпочках, она быстро прошла по коридору, думая о том, как незаметно выбраться из дома – но, проходя мимо двери Розалинды, заметила свет.
Джульетта остановилась. Это было странно.
– Розалинда?
Из комнаты послышалось шуршание.
– Джульетта? Это ты? Заходи.
Джульетта поставила свою корзинку на пол у стены и открыла дверь комнаты Розалинды, пока та не передумала. Золотистый свет из спальни осветил темный коридор. Джульетта застыла на пороге, и ее кузина подняла взгляд от своего письменного стола, наморщив гладкий лоб. Хотя час был поздний, она не смыла с лица макияж. Шторы на ее окне были не задернуты, и на ее кровать светила луна, наполовину выглянув из-за туч.
– Уже так поздно, – заметила Джульетта. – А ты еще не ложилась?
Розалинда положила ручку на стол.
– То же самое я могла бы сказать и тебе. Твои волосы уложены так же аккуратно, как мои.
– Да, но… – Джульетта не знала, как закончить предложение. Ей совсем не хотелось говорить, что это потому, что она собирается выйти из дома. Вместо этого она перевела взгляд на письменный стол Розалинды и сменила тему. – Чем ты занимаешься?
– А почему тебе это любопытно? – так же быстро отозвалась Розалинда.
Джульетта скрестила руки на груди. Розалинда улыбнулась, показывая, что ее слова были шуткой. Луна спряталась за тучу, ее свет померк, и свет лампы в комнате, казалось, тоже стал более тусклым.
– Твоя сестра хотела, чтобы я поговорила с тобой. – Джульетта вошла в комнату, сделала несколько шагов и окинула взглядом письменный стол. На нем лежали брошюры из кабаре и пара листков бумаги, похоже, вырванные из какой-то конторской книги. – Она беспокоится о тебе.
– Обо мне? – удивилась Розалинда. – С какой стати? – Она откинулась на спинку стула и округлила глаза. В вырезе ее воротника что-то блеснуло – металл, отразивший свет. Новый кулон, отметила про себя Джульетта. Кэтлин никогда не снимала свой медальон, но Розалинда обычно не носила ювелирных украшений. Она говорила, что на улицах Шанхая носить драгоценности опасно. Кругом слишком много карманников, слишком много завидущих глаз.
– Причины я не знаю, можешь назвать это чутьем. – В мгновение ока Джульетта подошла к столу и, взяв один из листков бумаги, развернулась и выставила руки на тот случай, если Розалинда попытается выхватить его, но ее кузина только закатила глаза и не стала ей мешать.
Пьер Моро
Альфред Делонэ
Эдмон Лефевр
Жерве Каррель
Симон Клэр
Джульетта наморщила нос и, повернувшись к Розалинде, вопросительно посмотрела на нее. Что это за список?
Розалинда протянула руку.
– Это постоянные посетители кабаре, из которых я выкачиваю деньги. Хочешь, я подробно объясню тебе, как подсыпаю наркотики в их напитки? И кто из них первым достает монеты?
– О, перестань. – Джульетта вложила листок в руку своей кузины и быстро окинула взглядом остальные бумаги на столе, но тут не на что было смотреть. Кэтлин беспокоилась из-за связей Розалинды с иностранцами, но, если живешь в Шанхае, без связей с иностранцами не обойтись.
– Только не говори мне, что теперь и ты начнешь на меня наседать.
– Кто, я? – с невинным видом спросила Джульетта. Пружины матраса на кровати Розалинды лязгнули, когда Джульетта плюхнулась на него. На темно-синем постельном белье лежали сценические костюмы Розалинды, отделанные жемчугом и перьями. – По поводу чего?
Розалинда закатила глаза и встала из-за стола. Джульетта подумала, что ее кузина усядется рядом с ней, но вместо этого Розалинда повернулась и подошла к окну.
– Кэтлин вечно пытается таскаться за мной по городу. Но я действую на нейтральной территории, а не на территории Белых цветов.
– Думаю, ее больше беспокоит твое тесное общение с иностранцами, чем кровная вражда.
Розалинда прислонилась к подоконнику и подперла подбородок рукой.
– Иностранцы рассматривают нашу страну как еще не родившегося ребенка, – сказала она. – Как бы они ни угрожали нам своими танками, они не причинят нам вреда. Они наблюдают за тем, как у нас происходит внутренний раскол, как мы, словно эмбрионы в материнской утробе – двойняшки или тройняшки, – поедаем друг друга. Они ничего так не хотят, как прекратить это поедание, чтобы мы могли появиться на свет, а они могли нас продать.
Джульетта скривилась.
– Начнем с того, что это гадкая метафора, к тому же биология работает не так.
Розалинда всплеснула руками.
– О-о, да ладно тебе. Я училась с американками и знаю, как работает биология.
– О-о, да ладно тебе, – передразнила ее Джульетта. – Я тройняшка, однако мои учителя французского забыли сказать мне, что я не могу съесть моего брата или сестру в материнской утробе.
Розалинда не смогла удержаться от смеха, короткого и громкого, Джульетта тоже улыбнулась, и ее плечи расслабились – впервые за последнюю неделю. Но, к ее сожалению, это продлилось недолго.
– Я хочу сказать, – продолжила Розалинда, перестав смеяться, – что опасность в этом городе исходит от политики. Забудь про иностранцев. Гоминьдановцы и коммунисты то вцепляются друг другу в глотки, то работают вместе, приближая революцию. И никому не стоит встревать в их дела. Ни тебе, ни Кэтлин.
Если бы все в самом деле было так просто. Если бы дело было в чем-то одном. Как будто не было эффекта домино. Хотят они того или нет, революция неизбежна. Будут они игнорировать ее или нет, она произойдет. Будут ли они вести свои дела в обычном режиме или свернут все операции, чтобы не пострадать, ее не миновать.
– Твой кулон, – вдруг сказала Джульетта. – Кажется, он новый.
Розалинда моргнула, оторопев от такой перемены темы.
– Ты об этом? – Она потянула за серебряную цепочку и вытащила висящую на ней металлическую пластинку. – В нем нет ничего особенного.
По затылку Джульетты забегали мурашки – ее охватила странная тревога, понять причину которой она не могла.
– Просто я никогда не видела, чтобы ты носила украшения. – Она окинула глазами письменный стол кузины, затем полки, где та держала свои безделушки. Но кроме нескольких пар сережек здесь ничего не было. – Знаешь, у императорских наложниц были груды драгоценностей. Их считали тщеславными, но дело было не в тщеславии, а в том, что проще бежать с драгоценностями, чем с деньгами.
Часы на каминной полке громко отбили время. Джульетта едва не подскочила, но Розалинда только вскинула левую бровь.
– Biâomèi, – вздохнула Розалинда. – Я же не торговец, и со мной не надо говорить метафорами. Я не сбегу. Я прибираю за моим отцом только потому, что не хочу отсюда съезжать. – Она растопырила пальцы. – Да и куда я могла бы пойти?
Вообще-то пойти она могла бы много куда, подумала Джульетта. Она могла бы перечислить эти места как по мере увеличения расстояния от своего дома, так и в алфавитном порядке. Либо в порядке возрастания уровня безопасности и убывания вероятности, что то или иное из этих мест обнаружат. И если Розалинда никогда об этом не думала, то она была честнее своей кузины. Потому что сама Джульетта подумывала об этом, хотя никогда не смогла бы это осуществить.
– Не знаю, – только и сказала она, и голос ее прозвучал едва слышно. Часы на каминной полке пробили еще раз, отбивая первую минуту часа и, посмотрев на них, Джульетта быстро встала и сделала вид, будто зевает. – Что ж, рада была поболтать. Я пойду спать. Не засиживайся поздно, хорошо?
Розалинда небрежно махнула рукой.
– Завтра утром я смогу поспать подольше. Bonne nuit[15].
Джульетта вышла из комнаты и, закрыв за собой дверь, снова взяла свою корзинку. Слова Розалинды вызвали у нее смутное беспокойство, но она попыталась подавить свои опасения, как делала всегда, потому что иначе ее раздавил бы тот груз, который лежал на ее плечах. Быстро шагая, она выскользнула из дома и с тихим щелчком затворила за собой парадную дверь.
– Что я творю, – пробормотала она, говоря сама с собой. Над ее головой сияла луна, освещая подъездную дорогу. – И ради чего? Чтобы к моей голове приставили пистолет, вот ради чего.
Она села в автомобиль и разбудила шофера, дремавшего на водительском месте.
– Продержись еще немного, ладно? – сказала Джульетта. – Я бы не хотела попасть в аварию.
– Не беспокойтесь, мисс Цай, – весело ответил шофер, сразу же встрепенувшись. – Я довезу вас до кабаре благополучно.
Шофер думал, что пунктом назначения является кабаре, что именно туда она ездит во время своих полночных вылазок раз в неделю. Он парковался и ждал перед кабаре, а Джульетта, зайдя внутрь, выходила через заднюю дверь и дальше шла пешком, пока не доходила до схрона. Обычно проходило не больше получаса, прежде чем она возвращалась и снова садилась в ждущий ее автомобиль. Шофер привозил ее домой, а затем отправлялся в собственную квартиру, чтобы поспать до того, как заступить на утреннюю смену. И никто из Алой банды не знал, где Джульетта бывает на самом деле.
Она заглянула в переднюю часть автомобиля.
– Ты поел?
Шофер замялся.
– В шесть у меня был небольшой перерыв…
Джульетта потрясла пакетом с большим мясным пельменем, одним из многих, которые она купила у уличного торговца. Все равно Маршалл Сео не сможет за два дня съесть пять таких пельменей, и они испортятся.
– Он немного остыл, – сказала Джульетта, когда шофер робко взял пакет. – Но он остынет еще больше, если мы будем долго добираться до кабаре, где ты сможешь его съесть.
Шофер захохотал и поехал быстрее. Они мчались по улицам – как всегда оживленным, несмотря на поздний час. Здания, мимо которых они проезжали, сверкали огнями, женщины в ципао, не обращая внимания на холод, высовывались из окон и махали своими шелковыми носовыми платками. Пальто Джульетты было таким длинным, что полностью закрывало ее платье, и таким плотным, что скрывало бесформенность американских фасонов.
Наконец они доехали и остановились на некотором расстоянии от кабаре, где всегда парковались, чтобы избежать потока мужчин, входящих в двери и выходящих из них. В первый раз шофер предложил проводить Джульетту, но это предложение застыло у него на губах, когда она достала из ботинка пистолет, положила его на пассажирское сиденье и сказала, чтобы он отстреливался, если на него нападут. Было легко забыть, кто она такая, когда она сидела на заднем сиденье, разглядывая свои ногти. Но сделать это было куда труднее, когда она вылезала из автомобиля и снова становилась гордой наследницей Алых.
– Запри двери, – приказала Джульетта, одной рукой держа корзинку, а другой стуча по стеклу. Шофер запер двери, одновременно откусив кусок пельменя.
Джульетта шла вперед, стараясь держаться в тени. Плюсом зимы было то, что на нее почти никто не смотрел: людям не нравилось надолго поднимать взгляд, поскольку ветер резал глаза, и они предпочитали глядеть на свои ботинки. Джульетта всегда добиралась до убежища Маршалла без особых хлопот, но сегодня она была на взводе и то и дело оглядывалась, боясь, что шум, доносящийся сзади, производит не последний трамвай, а автомобиль, в котором сидит кто-то, кто за ней следит.
Наверное, это из-за того разговора о шпионе.
– Это я, – тихо произнесла Джульетта, наконец дойдя до места и два раза постучав в дверь. Не успела она опустить кулак, как дверь отворилась и вместо того, чтобы впустить ее, Маршалл высунулся наружу.
– Свежий воздух! – театрально воскликнул он. – А я уже думал, что больше никогда его не почувствую.
– Hajima![16] – рявкнула Джульетта и втолкнула его внутрь.
– О, теперь мы говорим по-корейски? – От толчка Джульетты Маршалл споткнулся, но быстро оправился и, шаркая, прошел вглубь квартиры. – Притом всего-навсего ради меня? Я польщен.
– Какой же ты доставучий. – Джульетта закрыла дверь и заперла ее на все три засова. Поставив корзинку на стол, она торопливо подошла к окну и посмотрела в узкую щель между досками, которыми оно было заколочено изнутри. Там никого не было, значит, им ничего не грозит. – Я убью тебя во второй раз просто затем, чтобы посмотреть, как тебе это понравится.
– Это может быть занятно. Тогда выстрели в меня так, чтобы дырка оказалась на одном уровне с моим шрамом от первой пули.
Джульетта повернулась, уперла руки в бока, сердито уставилась на него, но ничего не смогла с собой поделать, и ее лицо расплылось в улыбке.
– Ага! – пронзительно заверещал Маршалл и прежде, чем она успела цыкнуть на него, он поднял ее, оторвав ее гибкую фигурку от пола, и завертел, пока у нее не закружилась голова. – Ага, она проявляет эмоции!
– Сейчас же перестань! – взвизгнула Джульетта. – Мои волосы!
Маршал со стуком поставил ее на пол, но не отпустил и обнял за плечи. Бедный, истосковавшийся по прикосновениям Маршалл Сео. Что ж, может стоит найти для него уличную кошку.
– А на этот раз ты принесла мне спиртного?
Джульетта закатила глаза. Решив, что в комнате слишком темно, она молча бросила Маршаллу свою зажигалку, чтобы он мог зажечь еще одну свечу, а сама быстро достала из корзинки провизию и развернула овощи и фрукты. За те недели, что Маршалл прятался здесь, они вместе добились того, чтобы водопровод работал без ужасающего урчания в трубах и чтобы к плите был подключен газ, так что теперь Маршалл мог готовить. По мнению Джульетты, условия его жизни были очень неплохими. Если не считать того, что он считался мертвым.