Ты не маг! История проклятого рода

ПРОЛОГ

Я удрала из этой проклятой Академии.

Поначалу все шло просто прекрасно. Побег удался на славу. Я смогла пересечь стену и выбраться за пределы города. Но радость длилась недолго. Стоило только перешагнуть линию, отделявшую меня от долгожданной свободы, как по городу разнесся трубный рёв тревоги. Мой побег заметили слишком рано!

С того момента прошло несколько дней. И я до сих пор играла в кошки-мышки со своими преследователями.  Погоня вымотала меня практически полностью, отчего в душе все чаще стало зарождаться до стыда знакомое чувство. А именно:  готовность сдаться. Намного проще было бы бросить эту затею и уступить течению, которое вновь унесет тебя назад. В место, из которого только несколькими сутками ранее убежала, но теперь с условием: тебя больше никогда даже к ручейку не подпустят, не говоря уж о реке жизни.

Некстати подвернувшийся под ногу камень чуть было не заставил меня лететь с обрыва  и отбить себе все бока. Не дал мне этого сделать корень дерева, ствол которого стоял как раз на самом краю и даже без моей помощи рисковал свалиться вниз. Схватившись за него, я изо всех сил пыталась удержать равновесие, но ноги предательски заскользили на песке и камнях. И в итоге я виртуозно шлепнулась на спину.

Но одна радость все же в этом моменте была. Злосчастный камень полетел вниз вместо меня. С чувством утоленной жажды мести, я кое-как взобралась обратно и приняла вертикальное положение, но тут же опять растянулась на земле, потирая место ушиба на ноге.

Харакшар тебя подери!

Болезненно поморщившись, я невероятным усилием воли заставила себя подняться с места и идти дальше. Обрыв тянулся не очень далеко и уменьшался по мере того, как я продвигалась вдоль его края. Вскоре он закончился, и на его место пришла равнина. Я бы вздохнула с облегчением, если бы не одно но… меня тут будет видно как на ладони. А с больной ногой далеко я уйти не смогу.

Сзади послышался знакомый, пока ещё негромкий клёкот. Оборачиваться я не стала. Идти и так стоило большого труда, а вертеться вообще  казалось невыполнимой задачей. Но мне это и не нужно. Все равно ничего не разгляжу.

 И все мое сердце вздрогнуло от страха. А причина в том, что у животного, издающего такой звук, был отличный нюх. Тамерланские ищейки. Лучшие в своем роде. Но даже не это было моей проблемой. Издавали существа клекот только в качестве  знака, который означал лишь одно – они взяли мой след. И очень скоро будут здесь.

В носу защипало, а в горле встал ком. Неужели все мои старания были напрасны, и сбежать теперь уж не получится. Душу затопила тоска. Столько сил и времени было потрачено на этот побег. И только я отщипнула от пирога свободы маленький кусочек, и у меня его тут же забирают.

 «Так! Возьми себя в руки!» – строго приказала сама себе. – «Нюни разводить будешь в другом месте и в другое время, а сейчас нужно срочно что-то придумать!»

Вновь послышался клекот. По-моему, уже ближе.

Начала брать вверх паника. Я попыталась ускорить шаг, но трюк не удался, а нога стала болеть только сильнее.

Нужно было найти укрытие. Причем такое, чтобы меня не нашли ищейки.

Я начала осматриваться, в надежде  найти место, которое скроет меня. Слева, сразу за равниной, расстилался редкий лес, а среди деревьев плотно расположились заросли колючего кустарника.

Можно было, конечно, засесть среди кустов и надеяться, что меня не учуют. Но что-то мне подсказывало, первым делом они проверят именно это место. И даже если я смогу удачно забрести поглубже в колючки, не факт, что меня  оттуда не вытащат.

Этот вариант сразу же отметается.

Справа было видно русло реки. Довольно далеко, но успев добраться, уйду от погони, если поплыву. Вот только есть одна загвоздка: плавать я не умела совершенно. А времени мастерить плот не было.

Что же. Нужно помолиться удаче, чтобы она не покинула меня сейчас. Ибо я собиралась совершить великую глупость. А именно: попробовать уйти от погони по воде.

Нет времени искать другие варианты. Теперь и до леса я не успею добежать. Да и к реке уже не смогу добраться незаметно.

Я без раздумий взяла направление вправо. Прибавив шаг, старалась не замечать нарастающую боль в ноге. Все мое внимание теперь переключилось на приближающийся берег.

Когда я преодолела половину пути, сзади послышался голос с хорошо различимым тамерланским акцентом.

Так-так. Значит, в погоню пустили не только ищеек, но и лучших тамерланских следопытов. Приятно было осознавать свою значимость, раз уж в ход пустили именно их.

Но это сильно затруднит мне задачу. До реки хоть и недалеко, но ищейки могут оказаться проворнее, чем я думала, и схватить меня.

Стоит им в этом помешать.

– Вот она!

Эта фраза, словно гром среди ясного неба разнеслась над равниной. А следом послышался неприятные звуки ищеек.

До реки осталось где-то полверсты, а ощущение, словно несколько миль.

Я старалась ускорить шаг, но всякий раз, наступив на поврежденную ногу, ощущала до самого бедра взрыв боли. Чтобы хоть как-то преодолеть её, закусив губу, но особенно большого эффекта не добилась. Лишь во рту почувствовался металлический привкус крови от прокушенной губы.

– Держите ее!

Команда прозвучала слишком близко.

 «Не успею», – отчаянно подумала я.

За спиной послышался клекот и топот множества лап о землю. От столь близкого звучания по спине пробежался целый табун мурашек.

Я вновь пересилила желание обернуться.

До реки осталось около двадцати аршин. А звук  погони уже практически настиг меня. Можно сказать, чувствовала дыхание ищеек на своей шее.

Я собрала последние остатки сил и побежала. Достигнув края реки, резко оттолкнулась от берега и прыгнула.

У меня над головой тут же сомкнулась вода. От ее холода по всему телу прошла судорога. Легкие стало жечь от острого желания получить порцию воздуха. Я с усилием начала грести в попытке выбраться на поверхность. Эти несколько футов глубины, мне казалось, я преодолевала целую вечность. В конце концов, выбралась на поверхность и надрывно вдохнула.

И посмотрела в сторону берега. Как я и думала. Преследователи не стали лезть за мной в воду. И теперь на берегу стояла целая орава ищеек, которые лишь отдаленно напоминали собак. От пушистых домашних сородичей их отличало панцирное покрытие на спине и боках, более вытянутые конечности, и острая, похожая на птичий клюв, пасть. Длинные уши дергались то в одну, то в другую сторону. Кучка следопытов, которые так упорно меня преследовали, стояли за ищейками и провожали мою удаляющуюся по реке фигуру, приложив руку к глазам козырьком.

Если бы не попадающая в рот вода, то я показала бы им язык. Но захлебнуться, выполняя сей трюк, было бы, по крайней мере, обидно.

Волна в реке опять захлестнула меня. И вновь потребовалось усилие, чтобы всплыть. Но не успела я это сделать, как ситуация повторилась. Течение в реке стало гораздо сильнее, а вода более бурной. Я начала грести к берегу. Поначалу получалось не очень ловко, но вскоре мышцы рук стали разогреваться и плыть стало значительно легче.

Стоило только приблизиться к берегу, как меня тут же от него отбросило. Чем дальше я уплывала, тем больше напоминала бумажный кораблик, который пустили по горной реке. Его мотает и бросает в разные стороны. И совершенно нет возможности зацепиться за что-то или хотя бы прибиться к берегу.

Силы стали иссякать.

В рот попала вода, отчего я сильно закашлялась и еле-еле смогла восстановить дыхание. Руки слабли с каждой секундой, а в глазах стало темнеть.

Моя идея оторваться от преследования вплавь с самого начала казалась безумием. Но я даже не представляла себе каким.

Сильная волна вновь захлестнула, и я опять очутилась под водой. Вот только теперь сил на то, чтобы всплыть, уже не было. И я опускалась все глубже и глубже, бессмысленно перебирая руками в воде, надеясь выплыть.

 «Все могло бы повернуться совсем иначе, родись бы я такой, как все остальные».

ГЛАВА 1

восемнадцать лет назад

В огромном пустом зале стояла гнетущая тишина. Через разноцветные окна, выложенные в виде рисунка, едва просачивался свет, поэтому здесь практически всегда царил полумрак. Широкие колонны были украшены сухим плющом, отчего издали больше напоминали деревья. На полу с черной плиткой была светлыми лучами выложена мозаика, которая начинала свой путь от стоявшего посередине трона и расходилась в стороны, постепенно расширяясь.

 «Свет во тьме» – так назвали это далекие предки народа Аанд.

– Ваше Величество! – басом пронеслось по стенам огромного зала.

Сидевший на троне мужчина с темными волосами и проседью на висках, вздрогнул. Его оторвали от раздумий и если судить по хмурому и недовольному взгляду темных глаз, то очень не вовремя. Поначалу он сидел, развалившись на троне, и задумчиво разглядывал висевшее над входом в парадный зал родословное дерево. Теперь выпрямил спину и стал ждать, когда тот, кто минутой раньше зашел в зал и окликнул, подойдет поближе.

– Тебе не следовало врываться сюда, как к себе домой и отвлекать меня, – жестко сказал темноволосый.

– Я знаю, конунг Адальир.

Невзрачный мужчина среднего возраста с запавшими от недосыпа глазами бросил виноватый взгляд на правителя.  Потом поклонился так низко, что отчетливо стала видна проявляющаяся на макушке проплешина. На вошедшем была черная мантия с капюшоном и широким поясом с крестообразным рисунком. Такую носили только лекари, что сильно выделяло их среди толпы.

– Но дело срочное, – поспешил добавить эскулап. – Наша кона рожает.

Из головы мужчины тут же выветрились все нерадостные мысли, касающихся насущных проблем его царствования. Он схватился за подлокотники трона и пристально посмотрел на лекаря.

Некоторое время правитель молчал. Лицо его было спокойным, как и следовало вести себе конунгу. И лишь лихорадочный блеск в глазах и высоко вздымаемая грудь выдавали волнение.

– Так скоро, – речь  Адальира сбилась. – Совсем рано еще! Ты же сам говорил, что до родов еще месяц!

– Да, – осторожно подтвердил лекарь. – Но природа сама знает, когда ребенок должен появиться на свет.

– Арфред, мне нужно быть рядом, – произнес конунг тоном, не терпящим возражения.

После чего он встал и быстрым шагом направился в свои покои. Мужчина преодолел несколько пролетов лестницы и много различных комнат. Когда он, наконец, вышел в коридор, который вел к его покоям, до слуха донесся женский крик.

Конунг пытался не показывать возросшее волнение. Но от этой борьбы на лице появилась гримаса. Отчего весь вид  утратил покой и привлекательность.

Еще крик. Но чуть тише.

Адальир пошел быстрее, насколько это было возможно. Вскоре он был уже у своих покоев. Подойдя к двери, толкнул их створки от себя и те, тяжело скрипя, открылись.

Внутри комнаты стояла духота. В полутьме можно было разглядеть множество людей, которые суетились вокруг. Кто-то носил тазики с исходящими от них паром, некоторые бегали с тряпками и прочей ерундой. От их мельтешения у Адальира закружилась голова, а, может, это было просто волнение.

Он бросил взгляд на кровать. Его жена находилась там в полусидящем положении. С покрасневшим и мокрым от пота лицом, она тяжело дышала. В один момент резко дернулась и опять закричала. Затем устало упала на подушки, которых сзади было так много, что они продолжали держать ее в том же полусидящем положении. Кона посмотрела на дверь и, заметив стоящего в  проеме мужа, вяло подозвала его жестом.

– Мирадора, – конунг подошел к кровати и взял в руки ладонь супруги. – Я с тобой.

Женщина была слишком уставшей, чтобы что-то ответить. Она лишь слабо улыбнулась.

Дальше мужчина все видел, как сквозь туман. Королева издала истошный вопль, но король этого практически не слышал. Звуки до него долетали, будто издалека. Словно в уши залили воск. В голове слышался звон. А сердце готово был вот-вот выпрыгнуть из груди. Он только потом почувствует боль в руке и заметит отметины там, где ладонь супруги сомкнулась на запястье.

Трудно было сказать, сколько времени Адальир находился в прострации. Не помнил,  что каждую секунду говорил супруге, как ее любит. Он вообще ничего не помнил из тех минут, что провел у кровати.

Неожиданно в комнате стало невероятно тихо. Все, и слуги, и лекари замерли, словно изваяния. Их взгляды были прикованы к кровати.

Несколько секунд тишина еще держалась в покоях, пока вновь не взорвалась криками. Только теперь криками ребенка. Все облегченно вздохнули.  Младенец и мать были в порядке. И, на первый взгляд, здоровы.

– Девочка, – с переполненным восторгом голосом проговорила одна из служанок.

Светящаяся от счастья мать протянула руки к ребенку. Ей не терпелось взять этот маленький комочек и прижать к груди.

– Выйдите все, – приказал король.

Слуги и лекари, низко поклонившись, принялись уходить. Помедлил лишь только Арфред. Он с беспокойством смотрел на кону. По всей видимости, боялся, что в его отсутствие  с ней может что-то случиться.

– Не волнуйся, – заметив его беспокойство, сказал король. – Иди.

Лекарь поклонился так низко, что снова стала видна появляющаяся на затылке плешь. После чего вышел из комнаты.

– Наша наследница, – тихо проговорила кона, всматриваясь в личико новорожденной. – Такая красавица.

Король и сам не мог оторвать взгляда от крохотного существа.

Немного опухшие глазки новорожденной малышки были закрыты. Лишь время от времени она открывала их, когда слышала голоса своих родителей. Но потом снова закрывала, смешно сопя им в ответ.

– У нее твои глаза, – сказал конунг жене, одаривая взглядом, полным нежности. – Такого же цвета, как и вода в море перед грозой.

Супруга ответила ему ласковой улыбкой.

– Как мы ее назовем? – спросил он.

Мужчина осторожно протянул руку и легонько дотронулся до щечки ребенка. От этого прикосновения девочка заерзала и издала что-то похожее на фырканье. На лице конунга расплылась широкая теплая улыбка. Как и у его супруги.

– Мирэн, – предложила Мирадора. – Как тебе?

– Немного похоже на твое имя , – мужчина усмехнулся. – Мне нравится.

Некоторое время они сидели молча и смотрели на малышку.

– Она станет моей преемницей. Я уверен, что она будет такой же великой и могущественной правительницей, как и ее предки. Как и я сам.

– Думаю, она станет даже лучше.

ГЛАВА 2

Я взглянула на старые, покрытые плющом и вьюном стены Академии Колдовских Искусств. Сырая и темная кладка, на черепичной крыше тени от черных туч, которые ветер не спеша гнал куда-то на восток. Сейчас Академия как никогда напоминала мне тюремный замок Ислард, что находится далеко на севере. Мое пребывание здесь ничем не лучше, чем в том застенке.

 «Пожизненно!» – мысленно выдала я самой себе срок и, кажется, даже услышала стук молотка судьи.

Из груди вырвался тяжелый вздох, полный грусти и разочарования.

Очередной день,  не первый месяц и уже далеко не одни год я прихожу сюда ради… Ради чего? «Ничего» – отвечу всякому, кто спросит. Потому что в этом месте я единственная студентка, которая не умеет колдовать. Да что там студентка – единственная аандка!

Что же я тут делаю?

Хороший вопрос.

В мою сторону подул холодный ветерок, принесший с собой запах мокрых опавших листьев, извещая о скором приходе зимы. Руки сами собой обхватили плечи, облаченные в темно-синюю мантию с теплой подкладкой, и, согревая, похлопали по ним. Холодок стал заметно пощипывать уши, словно бы намекал, что пора было бы уже войти внутрь здания и погреться. Но я продолжала стоять, стараясь не замечать дрожи от проникающего через плащ холода.

 «Не хочу!» – мысленно стукнула я ногой по земле.

Плохие мысли встали комом в горле, а глаза защипало. Возникла заманчивая идея сесть прямо тут на земле и хорошенько нареветься. Всласть, так сказать. Но не позволяла это сделать собственная гордость, которая шептала на ухо, что от жалости к самой себе станет только хуже. К тому же день выдался промозглый и заболеть мне, сидя на влажной и холодной земле, ой как не хотелось.

Я  сделала глубокий вдох и прикрыла на мгновение глаза. Горло перестало сдавливать, слезы больше не наворачивались . Протяжный выдох.

Душе вроде стало легче.

Я вновь посмотрела на мрачные стены Магической Академии. Дыхательное упражнение не подарило мне ни капельки желания войти внутрь.

В нашей большой империи Аанд нет ни единого уголочка, в котором бы существовал кто-то, не желающий учиться в это месте. Кроме меня, конечно. Еще бы! Огромная Академия, самая престижная во всей империи. Лучшие преподаватели, кадровый состав которых отбирали с таким упорством и дотошностью, что гномы в те дни у себя в царстве устроили выходные и только нервно курили в сторонке. Вместе с тем, к Академии прилагалось и студенческое общежитие, которое по размерам было чуть меньше самого заведения и смогло вместить в себя  всех учащихся и весь преподавательский состав. И ах да! Для каждого были выделены небольшие отдельные комнаты с личными душевыми. Благодать, одним словом.

 И это далеко не весь перечень того, что входило в эту огромную учебную мечту.  К слову, я в данный момент стояла как раз посреди стадиона, находившего недалеко от стен Академии. Сейчас он был закрыт, так как с наступлением холодов пользоваться им не разрешалось. На вялой траве все еще виднелись следы от краски, очерчивающей поле ровным кругом. Трибуны для стадиона были разломлены на две равные части и стояли по обе стороны друг против друга.

Единственное место, где вообще никого не было. Даже призраков, которых в Академии превеликое множество. Время от времени я выбираюсь сюда, чтобы просто побыть одной, послушать тишину, которую за бесконечным гомоном студентов услышать невозможно. Да и просто погулять, подышать свежим воздухом, после духоты классов.

Со стороны здания послышался отдаленный звон Академического колокола. Наступило время начала занятий. Мне давно уже надо быть в учебном классе.

Я поморщилась.

Обычно я так не оттягивала время посещения занятий, но сегодня был особый случай. Этот урок по практическому колдовству перенесли в другой кабинет и все потому, что какие-то студенты вчера подожгли в классе занавески и пока пожар тушили, успела обгореть добрая половина комнаты.

 «Ну и что?» – спросила наша группа.

 «Ну и все, – ответили нам. – Пока не произведут ремонт учебного класса, занятия будут проводиться на пятом этаже в западном крыле».

В то самое мгновение я почувствовала, как мое сердце стремительно упало к моим же ногам. Этот класс… Именно в нем я узнала, что я Нора. В нем все началось… И в нем все и закончилось…

Я сглотнула горькую и вязкую слюну.

Воспоминания, не менее холодные, как сегодняшний день, нахлынули на меня, не дав ни единой возможности отогнать их сторону.

***

– Ну же, Мирэн. Попробуй еще раз. У тебя получится, – ободряюще сказал мужчина с темными волосами и сединой на висках.

Маленькая девочка на вид не старше пяти лет, старательно сопя, вновь взмахнула руками. Ее длинные  иссиня-черные волосы находились в большом беспорядке. Из косы целыми прядями выбивались локоны. Она сильно сжала губы и нахмурила брови. Казалось, от напряжения у нее сейчас вылезут глаза.

Все ее внимание было сконцентрировано на небольшом объекте, который при желании можно было сдуть даже собственным дыханием, но предмет предательски не двигался с места, сколько бы девочка ни старалась.

Ярко-голубое с черным кончиком перо сизоворонки, которое и являлось предметом первой тренировки Мирэн, продолжало лежать на столе, даже не шелохнувшись. Сочная окраска пера, кажется, насмехаясь, переливалась в свете солнца. Всем видом показывая, насколько тщетны попытки девочки поднять его в воздух.

Она опустила руки и шумно засопела, не то от безрезультатных усилий, не то от усталости. Злобно посматривая на  перо, Мирэн села прямо на каменный пол учебного класса. Кулачки, размером не больше райских яблочек, уперлись в пухлые розовые щечки.

Мужчина, сидевший у внушительных размеров стола с исцарапанной деревянной поверхностью, откинулся на стуле и посмотрел в огромное окно с толстыми железными прутьями решетки напротив. Глаза щурились от яркого утреннего солнца, проходящего через пыльные стекла. С улицы доносился едва слышимый беззаботный гомон студентов и пение птичек.

Тишину нарушил тихий голос дочери:

– Пап, ты недоволен?

Конунг Адальир посмотрел на Мирэн с непониманием, но выражение  лица  тут же изменилось и стало более теплым и мягким.

– Нет. Что ты. Просто за неделю наших занятий мы так ничего и не добились.

Девочка опустила плечи и горестно вздохнула.

– У меня просто не получается. Я стараюсь, – посмотрев на отца большими синими глазами, девочка тоненьким голосочком добавила. – Правда! Но никак не выходит.

– Я знаю, что ты стараешься.

Подозвав дочь, конунг усадил девочку к себе на колени и принялся аккуратно распутывать причёску. Тонкие аристократические пальцы ловко поддевали непослушные локоны девочки, вытаскивали их из косы и снова начинали искать пряди, которые необходимо было вытащить, чтобы волосы окончательно не запутались.

– Пап?

– Что такое, кубышечка моя?

Девочка хихикнула, но потом быстро состроила серьезную мордашку, словно бы сидела на настоящем занятии по магическому мастерству.

– Что ты чувствуешь, когда сила появляется? Когда ты ее зовешь.

Мужчина нахмурился. На лбу залегла глубокая морщина, а в глазах заиграл неподдельный интерес.

– Любопытный вопрос, – задумчиво протянул он. После чего спросил. – Почему ты считаешь, что силу именно зовут? Как ты пришла к такому умозаключению?

– Не знаю, – беззаботно пожала плечами девочка. – Мне просто кажется, что силу в себе не ищут, а именно зовут. – Мирэн встретилась с непонимающим взглядом отца и, демонстративно закатив глаза, принялась ему пояснять, словно бы приходилось втолковывать простую истину. – Ну не так звать, как, например, я моего друга Тида словами, а… душой.

Лицо конунга удивленно вытянулось.

– Какие сложные для своего возраста ты задаешь вопросы, – хмыкнул Адальир.

Мужчина расправился с последним непослушным локоном и теперь потянулся к костяному гребню, который лежал на столе. Волосы поначалу плохо подавались зубцам, но с каждым последующим проведением, становились все более послушными и гладкими.

– Я лично «зову» свою силу сосредоточением на цели. Например, нужно мне переместить предмет, – конунг кивнул на перо, – я сосредотачиваюсь на нем и думаю, что хочу сделать.

Пёрышко, преспокойно лежавшее на столе, оторвалось и застыло на уровне глаз Мирэн. Девочка восхищенно вздохнула. Повисев несколько секунд в воздухе, перо колыхнулось и плавно опустилось на стол.

– И что ты чувствуешь при этом? – повторила девочка.

Лицо отца от заданного вопроса немного потемнело.

– Понимаешь, в момент, когда я «зову» свою силу я обычно очень зол, – неохотно принялся пояснять мужчина. – Или расстроен.

– Почему?

– Есть те, кто относится к нашей империи недоброжелательно, некоторые хотят ее завоевать. Большинство тех, с кем мне приходится общаться на дипломатических встречах, злят меня и очень расстраивают. Некоторые совещания заканчиваются хорошо, а некоторые нет. Иногда те, кого мы считали друзьями, становились на следующий день нашими врагами. И тогда приходилось применять силу… В такие моменты я ничего, кроме злости, не испытываю.

От столь пламенной речи отца девочка затаила дыхание. Глаза ее округлились, а маленький ротик был  приоткрыт.

Спохватившись, конунг по-доброму улыбнулся крохе и сказал:

– Ну, тебе пока рано еще о таком задумываться. А вот когда ты подрастешь и наберешься Силы, я начну учить тебя хитростям, о которых знают только настоящие правители.

Глаза Мирэн радостно блеснули.

– Когда ты закончишь Колдовскую Академию, я начну брать тебя на дипломатические встречи и переговоры, – Адальир с мечтательной улыбкой посмотрел за окно. – А там гляди и в твой первый бой вместе пойдем.

– В бой? – девочка изумленно посмотрела на отца. Ей не верилось, что он разрешит ей принять участие в сражении.

– Да, – конунг еще раз улыбнулся.

– Вот бы поскорее, – мечтательно протянула Мирэн.

Неожиданно спрыгнув с колен отца, девочка, возбужденно блестя глазами, обошла стол с другой стороны и начала закатывать рукава.

– Увидишь папа, – наисерьёзнейшим голосом заговорила дочь, – я стану самой лучшей колдуньей, самой сильной и мужественной правительницей, как мои умершие предки, как ты. Нет! Я стану намного лучше!

Нахмурив брови, Мирэн сосредоточенным взглядом уставилась на перо.