Утраченный металл

Секунду спустя звук замедлился, словно у фонографа, проигрывающего запись на доле нормальной скорости. Воздух вокруг Мараси замерцал, и к машине привалился ухмыляющийся, несмотря на кровоточащую рану плеча, Уэйн.

– Недоглядел, – кивнула она на рану.

– Да ладно тебе, – ответил Уэйн. – Будто уже и пулю мимоходом словить нельзя. Тем более если бегаешь с двумя палками по комнате, где у всех остальных пушки.

– Сколько у тебя темпосплава?

– До фига.

– Точно?

– Ага.

– Уэйн, я тобой горжусь, – заявила Мараси. – Экономишь, как я просила.

Он развел руками как ни в чем не бывало, но Мараси на самом деле им гордилась. Уэйн получал строго ограниченные порции темпосплава в департаменте и поначалу истрачивал его весь. Мараси уже подумывала, не попросить ли капитана Редди увеличить норму, но выяснила, что Уэйн тратил темпосплав на всякую ерунду, не имевшую отношения к работе сыщика. На шалости, переодевания на потеху детям, редкие случайные кражи…

Ее радовало, что он исправлялся.

– Сколько обалдуев осталось? – спросил Уэйн.

– Одиннадцать, – ответила Мараси.

– Я до стольких считать не умею.

– Умеешь, если нужно вести учет выпитых рюмок, – парировала Мараси.

– Блин, и правда, – согласился Уэйн.

Они выглянули из-за машины, с помощью которой приколачивали крышки ящиков. Уэйн мгновенно отдернул Мараси. Замедленная пуля ударила в скоростной пузырь, пронеслась внутри стремительной вспышкой, прежде чем удариться со внутренней стороны и снова замедлиться. Внутри пузырей пули вели себя непредсказуемо, невозможно предугадать, куда повернут.

– Парень в костюме пытается уйти с черного хода, – сообщил Уэйн. – Хочешь его изловить или сперва разберемся с остальными?

– Придется разделиться, – решила Мараси, задумчиво закусив губу. – Ты с многочисленными врагами лучше справляешься. Разберешься с этими?

– Ящики, небось, взрывоопасны?

– Да…

– Тогда повеселюсь на славу!

– Гранаты будут действовать еще минут восемь.

– Отлично, – ответил Уэйн. – Попробую взять всех живьем. Похватаю по одному из пузырей, воспользуюсь своими пузырями для противодействия. Я тренировался делать их больше и меньше. Попробую подходить с краю и поднимать свой пузырь так, чтобы захватывать одного человека и вытаскивать.

– Уэйн, звучит здорово! – изумилась Мараси. – А Вакс знает? Управлять размером пузыря очень непросто.

Он пожал плечами.

– Готова?

Мараси сняла с пояса светошумовые гранаты и передала одну напарнику. Затем выдернула из другой чеку.

– Готова, – сказала она.

Даже если у Уэйна оставалось «до фига» темпосплава, он был редким и дорогим. Нельзя тратить больше необходимого.

Уэйн сбросил пузырь, и Мараси метнула гранату. После взрыва они разбежались в разные стороны от машины. Уэйн – к оставшейся группе гангстеров, Мараси – за Циклом, который скрылся за укрепленной металлической дверью в углу пещеры. Мараси достигла двери секунду спустя и легко вскрыла замок. Покосилась на Уэйна, которого уже обступали враги. Тот укрылся за ящиком с пометкой «ВЗРЫВООПАСНО» и подмигнул, после чего выдернул из гранаты чеку и бросил внутрь.

Замечательно. Хорошо, если он знал, что делает. Способность Уэйна к самоисцелению невероятна, но даже у нее был предел. Если его метапамять сорвет взрывом, Уэйн погибнет, как Вседержитель, лишившийся Браслетов Скорби много веков назад.

Что ж, постоянно приглядывать за Уэйном она не могла. И тем более не могла пережить взрыв таких… да любых масштабов. Скользнув за дверь, она с громким хлопком закрыла ее за собой. Миг спустя пещера содрогнулась, но Мараси сосредоточилась на задании: спуститься в темный пещерный тоннель за Циклом, единственным в этой пещере, кто мог ответить на ее вопросы.

Вакс понуро брел по залу Сената, и все уступали ему дорогу. Никому, даже сторонникам, не хотелось сейчас встречаться с ним взглядом. Люди отворачивались, потягивались и болтали друг с другом.

В коридоре он направился к своей резиденции, шагая по плиточному полу под массивными люстрами. Хрусталь и мрамор. Такова теперь была его жизнь. Все, от чего он пытался сбежать в молодости, ныне окружало его, и даже тени, несмотря на яркий мерцающий свет, казались темнее обычного.

Он верил, что достижения Вакса-сенатора однажды затмят подвиги Вакса-законника хотя бы потому, что принесут пользу большему числу людей. Это означало, что цена ошибок была в разы выше. В Дикоземье ты мог полагаться на пистолет, на инстинкты и умение задавать правильные вопросы. Здесь приходилось полагаться на способность других поступать правильно. Пока что работа с политиками подрывала его веру в человечество сильнее, чем столкновения с серийными убийцами.

Вакс вошел в свои апартаменты и увидел, что вся семья – и даже гувернантка Кэт – уже в сборе. Он старался не выражать досады, но Макс все равно почувствовал дурное настроение отца и остался играть с Кэт и щенком Суни.

– Что ж, – проворчал Вакс, тяжело плюхнувшись в кресло, – год работы псу под хвост.

– Мы сделали все от нас зависящее, – сказала Стерис, усаживаясь рядом.

– Думаешь? – спросил Вакс, глядя на блокноты в ее руках. – Я помню, что ты шесть таких исписала планами убеждения тех или иных сенаторов. Еще бы немножко…

– Мы сделали все в разумных пределах, – поправилась Стерис, – учитывая наши прочие обязанности. – Затем задумалась. – Правда ведь, Вакс?

Он посмотрел ей в глаза и заметил, что она дрожит. Проклятье. Она переживала не меньше, чем он.

«Следи за женой, ржавый болван». Он взял Стерис за руку и крепко сжал.

– Правда. Стерис, мы все испробовали. В конце концов решение было не за нами.

Он не выпускал ее руки. Стерис была невероятно стойкой и поддерживала его все время после возвращения в Элендель, и до поры Вакс и представить не мог, сколько она будет для него значить. Но теперь он чувствовал, как она дрожит. И… ржавь его побери, если он и сам не дрожал. Они отдали все силы, чтобы остановить принятие акта. Проклятые сенаторы постоянно отговаривались и просили дать им еще время на раздумья. А теперь проголосовали вот так? Теперь они…

Нет. Все кончено.

– Нужно двигаться дальше, – сказал он.

– Верно. Дальше. – Стерис кивнула и посмотрела вокруг. – Может быть, уехать отсюда ненадолго. Сейчас я фантазирую лишь о том, как это здание рушится до основания от какого-нибудь стихийного бедствия.

Вакс фыркнул и помог Стерис собрать оставшиеся вещи. Мимоходом он заметил на краю стола конверт. Его ведь раньше здесь не было? Взяв его, Вакс почувствовал, как внутри прокатилось что-то тяжелое. Пуля?

Открыв конверт, он понял: нет. Серьга. А с ней – записка. «Сделай вторую, когда добудешь нужный металл».

Он понятия не имел, что это значит. Даже не стал задумываться. «В другой раз, Гармония, – подумал он. – Дай мне отдохнуть».

– Что это? – спросила Стерис.

– Подарок от Гармонии, – ответил Вакс.

Стерис подозрительно посмотрела на него.

– Как обычно, – добавил он, – безделушка.

Стерис поджала губы. Она следовала Выжившему и не почитала Гармонию, который являлся богом Пути – отдельной, но побочной религии. Но после всех совместных приключений и переживаний религиозные взгляды Стерис претерпели некоторые изменения. Так или иначе, она знала, что Вакс прежде почитал Гармонию.

А теперь… у них с его богом были сложные взаимоотношения. Вакс чувствовал, что после прямого разговора перед тем, как он надел Браслеты Скорби, их противоречия разрешились. Но все равно позволял себе редкие пренебрежительные ремарки. На этот раз он сунул конверт в задний карман и забыл о нем.

Они собрали вещи – ржавь, с появлением детей багаж невероятно разросся. Стерис хотела еще ребенка, но Вакс сомневался. Не хотел оставаться в меньшинстве.

Тем не менее… он не сдерживал улыбку, глядя, как Макс бегает по коридору, заставляя щенка Суни прыгать по черным мраморным клеткам, избегая белых. С детьми других сенаторов Вакс обычно не встречался; те считали, что приводить детей в Сенат неподобающе. Но если они так уважительно относились к этому зданию, почему опозорили его своим голосованием?

«Многие проголосовали так, как ты хотел, – напомнил себе Вакс. – Другие испугались, что их сочтут слабаками. Изобличат в коррупции. Не все они против тебя. Помни об этом. Как и в любой профессии, среди них есть хорошие люди». Просто… нет, сейчас он не хотел об этом думать.

На улице выстроились сенаторские автомобили. Все разъезжались по светским ужинам, презентациям и неформальным вечеринкам. Даже те, кто сопереживал Ваксу, редко приглашали его на мероприятия. Только – для обсуждения дальнейшей стратегии. Как будто считали, что не в его духе снисходить до неформального общения, а может, просто чувствовали себя неловко в его компании.

Когда семья собралась, дожидаясь водителя, Макс потянул отца за пиджак.

– Па, чего киснешь? – спросил он громко. – Ваще не выношу кислые рожи. Смотреть тошно.

От его слов ближайшие сенаторы наморщили носы.

– Опять от дяди Уэйна говоров понабрался? – спросил Вакс, вздернув бровь.

– Ага, – тихо ответил Макс. – Он, правда, просил не признаваться, чтобы ты подумал, будто у меня самого такой талант. – Он улыбнулся. – Дядя Уэйн сказал поговорить так перед сенаторами, чтобы им досадить. Ведь есть за что? Из-за них вы с мамой расстроились?

Вакс кивнул и присел на корточки рядом с сыном.

– Да. Но не волнуйся об этом.

– Знаешь, что лучше всего помогает, когда грустно? – спросил Макс.

– Обнимашки с Тенни? – Вакс погладил по голове плюшевого кандру.

– Это тоже, – ответил Макс, – но прежде всего… ну… полеты? – Он с надеждой уставился на Вакса.

Рядом остановился автомобиль, и из него вышел водитель Хойд.

– Карета подана, сэр, – произнес он, открывая пассажирскую дверь.

Но ржавь побери, не откажешь ведь ребенку, когда он так на тебя смотрит?

– Спасибо, Хойд, – сказал Вакс. – Пожалуйста, отвези мою жену, куда ей будет угодно. Кэт, портупея у вас?

– У меня, милорд, – ответила гувернантка, передала младенца Стерис и принялась рыться в необъятной сумке с одеждой и бельем.

Она передала портупею Ваксу, а тот отдал ей плащ и пиджак.

Радуясь почти по-детски, он на виду у всех натянул портупею и пристегнул на спину Макса. Затем, горячо поцеловав Стерис и пообещав скоро вернуться, подкинул гильзу и повернулся к толпе.

– И неча тут завидовать! – крикнул Макс. – Папа и вас подбросит по дружбе, если будете паиньками, а не какашками!

Да… пожалуй, придется провести небольшую беседу с Уэйном. А пока Вакс махнул толпе и взмыл в воздух. Макс радостно и буйно заулюлюкал.

В тоннеле, где оказалась Мараси, виднелись следы древней цивилизации; поверх естественного грубого камня кое-где уложили кирпичи. Пол был гладким, тесаным и ровным. Крепления для факелов на стенах покрылись ржавчиной и выглядели тяжелобольными.

Она взяла последнюю гранату, ту, что зарядил Вакс. Эти устройства нового поколения могли часами держать заряд, лишь эффект по прошествии времени становился менее длительным. Если активировать гранату сейчас, то он продлится минуты три-четыре. Мараси все равно было спокойнее держать ее в руке, поэтому она неохотно отложила винтовку и взяла в другую руку пистолет. В пистолете меньше металла, чем в винтовке, из-за чего он мог оказаться чуть эффективнее против потенциального алломанта. По этой же причине она сняла мешочек с дополнительным запасом металлов, зато оставила пояс с несколькими неметаллическими приспособлениями, полезными в бою с алломантами.

С гранатой и пистолетом в руках Мараси покралась по сумрачному тоннелю. Гангстеры развесили по правой стене электрические лампы, обмотав провода вокруг старинных подфакельников, но светили лампы плохо, постоянно моргая, как будто вот-вот уснут. Вскоре Мараси очутилась у другой просторной пещеры и задержалась у входа, присев, чтобы рассмотреть, что впереди. Цикл точно прошел здесь, и ей отчасти хотелось погнаться за ним как можно быстрее. Но внутренний голос советовал сохранять спокойствие на случай засады.

Пещеру пересекала длинная узкая расщелина. Когда-то над ней раскинулся древний каменный мост, но уже давным-давно развалился, и на его месте соорудили новую конструкцию из досок и веревок длиной примерно в шестнадцать футов. От моста и пропасти Мараси отделяло футов тридцать; на противоположной стороне расщелины снова продолжался тоннель.

Она не пошла к мосту. Она вообще не спешила входить в пещеру. Кирпичные стены казались очень древними. Кто сложил их, сколько веков назад? Могло это место быть ровесником Гробницы Первоначальных в самом сердце Эленделя? Прятались ли здесь люди, наблюдая, как рушатся стены и мост, пока Гармония переделывал мир?

Так или иначе, она беспокоилась. Цикл заметил ее, и интуиция подсказывала, что он так просто не сбежит, подставив спину. Следовало ожидать западни. Мараси осторожно осмотрелась и заметила среди камней на пути к пропасти темный силуэт. Скорее всего, Цикл рассчитывал, что она сразу бросится к мосту, и намеревался расстрелять ее сзади.

Но стоило Мараси обнаружить его укрытие, как он поднялся и прицелился. Мараси рефлекторно активировала гранату, которую прижимала к груди. Граната произвела эффект толкания стали, вырвав из другой руки пистолет и швырнув его далеко вперед, прямиком в пропасть.

Впрочем, среагировала она вовремя. Цикл разрядил в нее всю обойму, но пули прошли мимо, отклонившись, и вгрызлись в камень по обе стороны от Мараси. Она бросилась на врага, ориентируясь в сумраке по его яркому костюму. При ближайшем рассмотрении Цикл оказался не таким холеным, как она ожидала. Крепкая бычья шея, щетина на подбородке.

Мараси надеялась, что у него с собой был хоть какой-нибудь металл, и эффект гранаты дезориентирует его. Но Цикл всего лишь выронил пистолет, который перелетел через пропасть, ударился о стену и упал рядом с тропинкой.

Помимо этого, показалось, что он, как и Мараси, предусмотрительно не взял с собой ничего металлического.

– Полиция Четвертого октанта! – крикнула она, остановившись в десяти футах от врага. – Вы арестованы за уклонение от уплаты налогов, вымогательство и контрабанду оружия. Вы безоружны и окружены. Сдавайтесь, чтобы избежать более серьезных неприятностей.

В ответ Цикл ухмыльнулся и начал увеличиваться в размерах.

Пуговицы на рукавах расстегнулись, позволяя мускулам вырасти до нелепых пропорций. Пиджак остался на месте, но тоже увеличился благодаря хитрым расстегивающимся деревянным пуговицам.

Ох, проклятье. Ферухимик. Внешне он совершенно не напоминал террисийца – впрочем, как и Уэйн. На глаз их не распознаешь.

Мараси отступила. Ввязываться в рукопашную схватку с кем-то, кто постоянно накачивается силой, означало быстро отхватить по лицу. Вместо этого она выключила гранату, сохранив остатки заряда, и бросилась к мосту в надежде добраться до отброшенного на другую сторону пистолета. Цикл рванул наперерез и преградил путь. Затем со смехом сорвал веревки, удерживавшие мост.

Ладно. В одном ферухимики уступали алломантам. Они не могли просто взять и проглотить порцию металла, чтобы поддержать силы. Нужно попытаться его вымотать.

Цикл бросил веревку, и шаткая конструкция обрушилась в пропасть.

– Ты-то Треллу и нужна, законница, – бросил он невероятно писклявым для такого громадного тела голосом. – Спасибо, что сама пришла.

Мараси развернулась и побежала за винтовкой. Гулкие шаги преследовали ее, стремительно приближаясь, и пришлось броситься на землю, не добравшись до оружия. Благодаря этому она не угодила в лапы врагу.

Цикл ударил, но Мараси успела перекатиться по земле, и он со стоном поднял окровавленные кулаки. Ферухимическая сила была опасна, как и большинство металлических умений, включая ее собственное. Мараси уклонилась и от последующих ударов. К счастью, Цикл, кажется, не любил тренироваться. Несмотря на специально подготовленную одежду, ему, очевидно, было неудобно драться в увеличенном теле.

Что это за ферухимик такой, если не тренирует свои способности? Мараси потянулась за винтовкой, приподнялась на корточки и оттолкнулась, но вместо прыжка практически упала. Цикл опередил ее мощным прыжком, схватил оружие, переломил его пополам и швырнул в Мараси стволом.

Она едва успела снова активировать гранату, и ствол полетел обратно в ферухимика. Но Мараси некрепко держала коробочку, и та едва не выскользнула от сильного толчка.

Стальные толчки. Перенос силы. Не только Цикл применял способности, к которым был непривычен.

Противник уклонился от метательного снаряда, и Мараси отключила гранату. Ствол винтовки отскочил от задней стены и покатился обратно к ней. Мараси попыталась поймать его, чтобы использовать как дубинку.

К несчастью, Цикл подскочил и схватил ее за левую руку, в которой была граната. Хватка у него была могучая, и, ржавь побери, кости едва не переломились. Разразившись руганью от боли, Мараси поискала кое-что на поясе. На глазах выступили слезы. Наконец ей удалось вытащить из ножен маленькое блестящее оружие и вонзить противнику в руку.

Цикл взвыл и выпустил ее, выдернув окровавленный клинок.

– Стеклянный нож, – сказала Мараси. – Классика.

Он свирепо уставился на нее и поднял руку. Рана быстро затягивалась.

Проклятье. Ферухимическое исцеление? Теперь все встало на свои места. Мараси еще не встречала людей с двумя ферухимическими талантами. Этот пользовался запретным умением. Гемалургией.

Мараси схватила ствол винтовки и отступила, но в пылу сражения оказалось, что путь у нее остался один – к пропасти. Каждый шаг отдалял от тоннеля, которым она пришла и где могла скрыться. Ржавь.

Она шаг за шагом отступала, одной рукой сжимая импровизированную дубинку, а другой – гранату. Сколько еще осталось заряда? В суматохе она не уследила за временем.

Цикл наступал на нее, походя убрав нож за пояс. Затем его глаза вдруг засияли зловещим красным огнем.

– Трелл выбирает носителей, – произнес он. – Аватар, наделенных его силой. Законница, хочешь помочь мне доказать, что я достоин бессмертия? Будь добра, умри.

Мараси продолжала отступать, лихорадочно думая. Противник, кажется, ничуть не беспокоился о том, что его силы иссякнут. За считаные секунды он прижал ее к краю бездны, рядом со скоплением камней, за которыми сам недавно прятался. Мараси отступила за камни, но те были недостаточно высокими, чтобы полностью скрыть ее.

Мельком взглянув, она поняла, что пропасть была глубиной по меньшей мере в пятьдесят футов. Безопасно спрыгнуть не получится.

– У тебя за спиной бездна, – проговорил Цикл, надвигаясь. – Что будешь делать? Может, пора… как ты там сказала? Сдаваться, чтобы избежать более серьезных неприятностей?

Вместо этого она настроила гранату на срабатывание с задержкой и надежно вставила между камней. Затем крепко обхватила руками ствол винтовки и прижала к груди.

Противник нахмурился. И граната взорвалась.

Перенос силы. Любой толчок провоцирует равносильный толчок в другом направлении. Граната толкнула винтовочный ствол, который с невероятной силой увлек Мараси назад, за пропасть.

Она ударилась спиной о стену. Удар оглушил ее, но тут заряд гранаты иссяк. Мараси упала на землю. Как и планировалось, она оказалась на другой стороне, но получить при этом контузию совершенно не рассчитывала.

Сквозь слезы она увидела, как Цикл разбежался и перепрыгнул разлом. Ослепленная болью, Мараси принялась ощупывать пыльные камни в поисках пистолета…

Нашла!

Зловещая тень противника нависла над ней. Рука вскинулась, чтобы размозжить ей череп. В ответ Мараси трижды выстрелила Циклу в лицо. Тот упал.

«Проклятье», – подумала она, усаживаясь, несмотря на боль. Для Вакса такие приключения были обыденным делом. Прыжки со скал, удары о стены и так далее. Каким образом он до сих пор не превратился в калеку?

Мараси ощупала ребра, надеясь, что не сломала. Сильнее всего жаловалось левое плечо. Она поморщилась. Боль отвлекала, мешая сосредоточиться. Выстрел в голову должен был помешать кровотворцу исцеляться, но внутренний голос подсказывал, что лучше проверить.

Она склонилась над телом и обнаружила, что пулевые отверстия в голове Цикла затягиваются.

Адская ржавь.

Мараси перевернула обмякшее тело на спину и поспешно выдернула из-за пояса Цикла свой кинжал. Даже три пули в голову его не убили? Весьма подозрительно. Она выстрелила в него еще раз, но и это давало лишь кратковременную отсрочку.

Мараси разорвала на нем рубашку и увидела четыре штыря, загнанные глубоко между ребер. Все, как она и подозревала. Она принялась выковыривать их ножом. Работа была грязной и омерзительной. Осознав, что по крайней мере один стержень сделан из необычного металла с темно-красными пятнами, похожими на ржавчину, начала ковырять быстрее. Именно этот металл они искали много лет.

Глаза Цикла распахнулись, несмотря на дыры в черепе и сломанную челюсть. Мараси выругалась и стала орудовать ножом настолько быстро, насколько могла. Окровавленные пальцы с трудом извлекали первый из четырех стержней, настолько плотно засевший между ребрами, что он едва шевелился.

Глаза. Теперь они пылали красным.

– Снова надвигается пепел, – прохрипел ферухимик сквозь окровавленные губы. – Мир падет перед ним. Вас ждет заслуженная кара; все живое увянет под черным облаком, а землю укроет прах сожженных тел.

Стиснув зубы, Мараси тянула скользкий от крови красноватый штырь.

– Конец, – шептал Цикл. – Ваш конец близок. Вас убьет либо пепел, либо люди в золотом и красном. Золотом и…

Мараси наконец-то выдернула штырь. Красный огонь в глазах Цикла потух, тело вновь обмякло и перестало исцеляться. Мараси все равно пощупала пульс и, даже не обнаружив его, на всякий случай вытащила остальные штыри.

Тогда она с тихим стоном привалилась к стене. Оставалось надеяться, что Уэйн разобрался с остальными контрабандистами. У самой Мараси не осталось сил держать пистолет. Она закрыла глаза и постаралась не вспоминать зловещий голос покойника.

Макс подгонял отца, просил прыгать все выше и быстрее. Ликующие возгласы мальчика летели по ветру под аккомпанемент шелеста одежды. Ржавь, а его радость оказалась заразной. Вакс в детстве был угрюм, да и с возрастом не стал сильно веселее. Но даже он мог насладиться хорошо исполненным стальным толчком.

Резкое ускорение, затем, в верхней точке прыжка, почти полная остановка. Ощущение, будто желудок подкатывает к горлу в миг падения. Простой человек мог о таком лишь мечтать – по крайней мере, о прыжке без риска для жизни.

Вдали в город входил малвийский торговый корабль, медленно пролетая с помощью удивительных эттметаллических устройств. Вакс с сыном скакали по городу, любуясь видом. С высоты город одновременно и открывался, и закрывался. Виднелись октанты и крупные магистрали. Можно было почувствовать и понять атмосферу разных районов, беспощадность хорошо знакомых трущоб, пышность и уединенность особняков.

Когда-то Вакс считал, что эти ощущения – не только высота, но и движение над городом – всегда будут доступны лишь стрелкам. Но появились малвийские воздушные корабли и выбросили его предположения из окна с высоты в три тысячи футов.

Тем не менее он продолжал ощущать, что город принадлежит ему. Это – его город. Он вернулся сюда после долгого отсутствия и со временем полюбил. Город воплощал в себе лучшее, чего мог достичь человек, был настоящим памятником изобретательности, вместилищем тысяч идей, людей и переживаний.

Макс просил подняться еще выше, и Вакс отталкивался от небоскребов, пока не приземлился на крыше одного из них: башни Альстром. На верхнем этаже располагался их пентхаус. Вакс специально выбрал это место. Добраться с помощью толчков до крыши столь высокого здания, когда якоря далеко внизу, не так уж просто. К счастью, вокруг стояло еще несколько небоскребов, от которых можно было отталкиваться.

На этот раз Вакс не направился домой. Он запрыгнул на крышу, где находилась небольшая встроенная платформа для мойщиков окон, к которой те цеплялись. Вакс остановился и снял Макса со спины, но не отвязал портупею. В ее надежности не было сомнений, ведь ее разработала Стерис.

Макс достал мешочек с семенами клена и начал бросать их с крыши, наблюдая, как их крылышки вращаются на ветру. Даже с такой высоты были слышны гудки автомобилей. За каких-то шесть лет на дорогах почти не осталось конных повозок. Прогресс уподобился взрыву. Либо тебя бросало вперед взрывной волной, либо от тебя ничего не оставалось.

Платформа была с северной стороны. По левую руку раскинулась мерцающая гладь залива Хэммондар, протянувшегося, подобно шоссе, до… Вакс и сам не знал докуда. Жители Бассейна не были прирожденными исследователями. Многие любили байки о приключениях молодого Вакса или, того хуже, болвана Джека, но большинство были вполне довольны городской жизнью. В этом главная проблема Эленделя: зачем искать что-то еще, когда все необходимое под рукой? Элендельцы даже не догадывались о существовании целого Южного континента, пока оттуда не прилетел разведывательный воздушный корабль.