Психофора
Лицо незнакомца выражало чистое безумие. Красные белки глаз, не знавшие отдыха минимум три дня, серая, тусклая кожа, испарина на лбу, дергающееся левое веко, глубокие морщины под носом. Когда он орал, то его лицо не выражало ровным счетом ничего. Нижняя челюсть опускалась и поднималась, как у робота, но мышцы никак не реагировали на эти движения, точно залитые воском.
Евгений возмущенно закричал:
– Торо, мы, сука, тебе звонили буквально двадцать минут назад, опездол!
Псих резко нацелился на Евгения. Его рука с пистолетом напрягалась до треска связок, словно он дрался с ней за право выстрела. Торо посмотрел на Евгения, опустил челюсть, как железный дровосек, издал звуки, фальшиво пародирующие смех, и громко клацнул зубами, захлопнув рот.
– Только такой ебантяй, как ты, Женек, мог заявиться сюда, – сказал Торо. – Я ж сказал, не приходить!
– Бля буду, мужик, ноги сами принесли, – сказал Евгений.
– Хули вам тут надо?! – рыкнул Торо.
– Опусти пукалку свою – скажу, – натянуто улыбнулся Евгений.
Торо спрятал оружие и подобрел прямо на глазах. На его лице засияла добродушная улыбка, а восковая маска безумия стала толще на пару сантиметров.
– Не обижайтесь, просто маньяки в этих местах ходят, как у себя дома, – сказал он.
– И чего тогда ты тут живешь? – спросил Дмитрий.
– Маньяки – лучшие клиенты! – гордо отвечал Торо. – Купят что-нибудь, чтоб ствол стоял, как сосна, и работал, как трактор, а потом в путь, – рассмеялся он. – Ладно. Пройдем в дом. Хочу вам предложить попробовать мой новый десерт. Совершенно случайно придумал его сегодня утром. Я, кстати, Торо Шульга.
– Это твое настоящее имя? – смутился Дмитрий.
– В моей профессии настоящие имена противопоказаны, – ответил Торо. – Это псевдоним, я выбрал его в честь Александра Теодора Шульгина – папы психофармакологии.
– Вижу, гордишься своей оригинальностью, – внезапно огрызнулась Диана.
– Ясное дело! – расплылся в улыбке Торо. – А тебя как звать, красавица?
Диана фыркнула в ответ и вошла в дом, брезгливо толкнув дверь.
– Что с ней? – растерянно спросил Торо у парней.
– Внутри расскажу, – ответил Евгений.
Войдя в дом, нежданные гости словно утонули в газовом океане. Каждый вдох обжигал и тут же тушил пожар в легких, вызывая яркие вспышки в мозгах. Слезы лились небольшими каплями, а химикаты растворялись в них и катились по пылающим щекам – точно душа вытекала через глаза.
Пол и потолок для Дианы соединялись в одну маленькую точку где-то в конце бесконечной линии на другом конце комнаты. Она оглядывалась в попытках найти кого-нибудь знакомого в этом потоке геометрического хаоса, но голова поворачивалась не одну тысячу лет. Трое парней неустанно растягивались и сжимались. Их тела – чистое средоточие антиприродной пластичности – закручивались в невиданные петли и ломали границы трех измерений, начинаясь и заканчиваясь в себе. Их лица – бессмысленные кляксы на полотне пространства. Их слова – песня вечности. Их силуэты – тени лживых пространств.
Диана различила что-то отдаленно напоминающее звуки, а потом где-то в углу растекающейся реальности образовалась сверхмассивная Черная Дыра, которую, однако, у нее никак не вышло рассмотреть. И если где-то на пустом, бестелесном краю Вселенной вселенных живут и развлекаются абсурдные боги, то Дыра станет их ртом. Космический пожиратель жадно впитывал трещащую по швам материю, и вдруг девушка поняла, что он высасывает воздух из ее легких, и как она не пыталась вдохнуть, вожделенный кислород лишь улетал. Диана хотела рыдать, кричать, выть и ругаться. Ей казалось, что вот-вот она потеряет себя. Черная Дыра поглотит ее генетический код.
Как вдруг все прекратилось.
Диана упала на колени и жадно вдохнула в себя столько воздуха, что ощутила, как легкие уперлись в ребра.
– Это что за дерьмо? – кашлял Евгений, пытаясь устоять на дрожащих ногах.
– Не ебу, – отвечал Торо и искренним восторгом в голосе. – У меня сегодня тут столько химических чудес уже было! Но хорошо, что я недавно вытяжку поставил.
Дом Торо, казалось, состоял исключительно из летучих миазмов. И пусть трудно отрицать наличие стен, потолка и пола, но гнилые доски испарялись прямо на глазах, распадаясь на легкие взвеси, заполняющие хибару под завязку.
– Ты чуть не отравил нас, ублюдок! – кричал Дмитрий.
– Тихо, тихо, тихо, – Торо вытянул перед собой руку, предупреждая парня не приближаться. – У меня есть оружие, помни, Рэмбо. Плюс это вы ко мне притащили свои жопы. За все надо платить.
– Вытяжку лучше не отключать, – предложил Евгений, наблюдая за постепенно растворяющимся в воздухе сгустком, который секунду назад был деревом.
– Надеюсь, моя халупа не выдуется через мою же вытяжку, – проговорил Торо.
– Где тут у тебя туалет? – спросила Диана, пытаясь удержаться на дрожащих ногах. – Мне плохо.
– Вон он, – Торо указал на неприметную дверь. – Но осторожнее там. Старайся не лазить по склянкам разным, потому что я сам не помню, где там щелочь, а где просто вода.
– Тебе помочь? – Дмитрий подскочил и попытался взять ее под руку.
– Нет, – Диана крайне ловко вывернулась и шаткой походкой двинулась к санузлу.
– А парень не промах, – зубоскалил Торо. – Только время подбирать не умеет.
Диана выскочила с воплями из туалета, только зайдя в него.
– У тебя, бля, в ванной труп! – вопила она.
– Че орешь? Трупы не кусаются. И это не труп, а медицинский манекен, – рассмеялся Торо, а когда он увидел хмурые лица гостей, то предложил чай, добавив: – но в сахаре и в чашках может быть амфетамин.
Все отказались.
– Ну и ладно, – пожал он плечами.
– Торо, ты что-нибудь слышал о нападениях на людей? – поинтересовался Евгений.
– На каких людей? – ответил вопросом на вопрос Торо.
– Не знаю… Разных… На подругу Токси кто-то напал, когда она ей звонила. Да и таксисты по радио что-то подобное обсуждали.
– Токси? – смутился Торо.
– Это он так по-дебильному Диану называет, – пояснил Дмитрий.
– Не по-дебильному, а по-уебански, – задумчиво проговорил Торо. – Ладно, щас попробую че-нить узнать.
Он подошел к шатающемуся на невидимом ветру столу и принялся крутить ручки огромной вундервафли, при помощи которой явно можно было рискнуть достучаться даже до Марса. Радиостанция кряхтела, сопела и пару раз пискнула, а потом из динамика полился чистейший, без единой помехи мужской голос.
– Че те надо, Торо? – спросили динамики.
– А это, слышь, известно че-нить про нападения на людей? – спросил Торо.
– Я ж тебе, сука, уже раз сто сказал! Все утро про это вещаю, а ты, падла такая, сказал, что поедешь лично разберешься! У меня, сука, дел других нет что ли, кроме как тебе тыщу раз одно и тоже говорить?!
– Ну извини, извини, – кривлялся Торо, – хочешь, я тебе отсосу?
– Пошел в жопу!
– Можно и так…
Связь прервалась.
– Нервный он, – с обидой проговорил Торо.
– А ты лично разбираться собрался? – спросил Евгений.
– Не ну, не прям так уж разберусь, – говорил Торо, – приеду, осмотрюсь. Надо оценить почерк, пойму, может, из какого района, какая группировка. Местные ли вообще.
– Нихера себе, прям Шерлок Холмс, – напомнила о себе Диана. – Может быть, мы уже пойдем?
– Да, кстати, ты на машине? Можешь нас подкинуть? – попросил Евгений.
– Ага, щас. Экскурсию провести еще может быть? – съязвил Торо. – Гуляйте. Где выход, вы знаете.
– Торо, ебаны в рот, нам пиздец как надо на Олимпийскую. Давай договариваться.
– Договариваться? – задумался Торо. – Хм… Ладно. Скупите втроем у меня весь оставшийся запас солей.
– Нахер нам столько? – удивился Евгений.
– Не ебет. Меня ебет, что мне дерьмо это прятать уже некуда, а что делать с ним, сами решите.
– Ладно, – кивнул Евгений.
– В смысле «ладно»? – возмутился Дмитрий. – Я должен покупать у него наркотики? Сколько?
– Не помню точно, – задумчиво говорил Торо, – но я вам сделаю скидку оптовую. А за это купите у меня карты постоянных клиентов.
– У тебя есть карты клиентов? – удивилась Диана.
– Конечно, – ответил удивлением на удивление Торо. – Ты в каком веке живешь?
– Я не собираюсь покупать наркотики! – истерил Дмитрий.
– Успокойся, будешь мне деньги давать, я сам все куплю, – успокаивал его Евгений.
– Я не собираюсь этого делать!
– Все, не плачь, – устало вздохнул Торо. – Где ты их нашел?
– Да нормальные ребята, – смутился Евгений. – Так ты нас подвезешь?
– Ты предлагаешь нам ехать с наркобарыгой-сыщиком? – недовольно проговорил Дмитрий.
– А че ты имеешь против моих талантов? – возмутился Торо. – А кому ты предлагаешь искать тех беспредельщиков? Ментам? Ага. Еще скажи, что школы детей жизни учат! – рассмеялся он. – Ладно, добрый я сегодня. Прокачу вас.
– Тогда вперед! – заявил Евгений.
Черный, скрюченный лес скрипом приветствовал своих гостей. Длинные, кривые, покрытые светящимся даже днем флуоресцентным мхом стволы сосен покачивались на легком, хохочущем ветре. Вся природа проснулась на один единственный день. Но бодрость эта противоестественна, и если прислушаться, то легко понять, что лес сходит с ума.
Торо скрывал от лишних глаз свой красный форд мустанг в трухлеющем деревянном подобии гаража. Скорее выломав, чем открыв, двери, он впустил новых знакомых внутрь, а сам недолго покрутился снаружи, что-то разбрасывая в разные стороны. Вскоре Торо под пристальными взглядами Дмитрия и Дианы уселся на водительское место и завел двигатель.
С ревом мотора они неслись по извилистой лесной дороге. Искривленные деревья нависали над автомобилем, точно крючковатые, голодные пальцы ромеровских бродяг. Вдалеке из-за крон выглядывали три трубы местного металлургического завода. Они всасывали атмосферу над заводом, образовав дыры в земном куполе, а в них виднелась космическая мгла с мерцающими звездами.
– Это будет хуже озоновых дыр или что-то наравне? – задумчиво проговорил Евгений, глядя на проплешины в небе.
Никто ему не ответил.
Молодой человек с по-детски дурацкой улыбкой смотрел на небо, выискивая в нем знак непосредственно для него. Куда податься, кому задать все вопросы и кто на них ответит? Когда, если не сегодня, Евгений узнает все это?
А ведь вопросов накопилось уже слишком много. И некому помочь сложить паззл из воспоминаний в голове, если только пропавший черт знает когда отец, приказавший через запись на видеокассете ждать прилет кометы, не спустится внезапно с облаков или томящаяся в психушке мать не вернет ясность рассудка.
Евгений убеждал себя, что сегодня мир вертится вокруг него, и совсем не важно, что до сих пор он только лишь сходил с ума.
– Мы успеем, Диан, – говорил Дмитрий. – Все будет хорошо, – сказал он, чуть погладив девушку по руке.
Диана тут же убрала руку и, ничего не сказав, уткнулась в окно.
Дмитрий и Диана смотрели на один лес, но для них он стал проводником разных чувств.
В мелькающих кривых стволах и пустой, не успевшей проснуться от зимнего сна земле, Дмитрий видел пустыню смыслов, выжженное пепелище логических цепочек. Долгие-долгие месяцы ухаживаний, граничащих с унижениями, и вот Диана уже первой здоровается с ним. А пару часов назад она чуть ли не набросилась на него! Ну или Дмитрию так показалось. Все же шло хорошо, все шло своим чередом. Но теперь… Парень чувствовал, что что-то идет не так. Только вот что? Кем же он станет для нее сегодня? Какое место займет между подругой в беде, которую сам же Дмитрий самозабвенно бросился помогать выручать, и между полудурком и хамом, вполне себе могущим быть и торчком? Дмитрий не мог поверить, что оказался в столь абсурдной ситуации. Быть может, действительно сегодняшний день припас еще немало сюрпризов…
Диана же хотела всего лишь проснуться. Она не верила в реальность происходящего. Звонок Лизы навеял самое дурное предчувствие, которое она только испытывала. Девушка наблюдала, как медленно и уверенно погружается в пучины кошмара.
Дурные мысли чуть приутихли, когда мустанг выскочил на заасфальтированную дорогу.
Психофора указывала им путь. Угольно-черная трасса тянулась параллельно ходу кометы и вывела огненный мустанг прямиком в дремучие районы спальных новостроек. Тянущиеся вверх монолитные блоки человеческих термитников встретили гостей обманчивой тишиной. С первого взгляда не понять, как сюрреалистичный яд кометы повлиял на места, созданные, чтобы люди мирно сжигали свои жизни в сансарической рутине. Однако Олимпийские кварталы источали неуловимые спектральные ароматы искаженной реальности, ощущаемые не рецепторами, но самими чакрами.
Мустанг тихо подкатил к нужному подъезду и остановился, как Диане на мобильный позвонила Лиза.
– Лиза! Лиза! Что происходит? Ты как?
– Д… д-д-д-дииииии-а-а-а-н-н-н-а-а-а, – доносилось из трубки. – Б-б-б-б-быстррррррр.
Связь оборвалась.
– Я бы не советовал туда заходить, – сказал Шульга, глядя на распахнутую подъездную дверь, – профессиональное чутье.
Диана проигнорировала его предостережение, выскочила из машины и нырнула в жуткий проход. Дмитрий незамедлительно последовал за ней. Евгений и Торо переглянулись, покачали головами и побежали следом.
Что делает бойню особенной? Шок! Полное небытие сознания, даже голос собственных мыслей замолкает, оказавшись в плену у настоящих кошмаров. Вряд ли с чем-то может сравниться встреча с триумфом абсолютного насилия. Масакр. Резня. Кровавая баня. Подбирай, не подбирай синонимы, а описать не выйдет. Только прочувствовать.
Бойня обесценивает человеческое тело. Она превращает части единого целого в разбросанные, бесхозные, бесполезные запчасти. Когда кровь, стекающая по стеклу лампы, окрашивает свет в красный цвет. Когда ковер усеян кусками внутренностей, и не поймешь, где ворс, а где волосы. Когда сорванное лицо – это лишь чья-то потерянная маска. Тогда сам мир выворачивается наизнанку.
– Боже, – прошептала Диана. Она хотела рыдать, но слезы пересохли.
– Пиздец, – согласился Торо, доставая револьвер из кармана.
Выпотрошенное тело Лизы лежало в спальной, и от человека там осталось лишь подобие формы, все остальное – лохмотья плоти. Над убитой возвышалось три незнакомца. Один рассматривал сердце девушки, точно самый большой в мире алмаз, а в его левом подреберье зияла дыра, из которой со свистом вылетал воздух. Закрывалась эта дыра обычной застежкой-молнией. Второй стоял спиной к двери и массировал свою толстенную шею. Третий расположился у окна и пытался подкурить, щелкая бензиновой зажигалкой, он и заметил ошарашенный квартет.
Тот, с толстой шеей, обернулся и сказал, идеально подражая голосу Лизы:
– Приветик.
Глава 3
Зомби оживает
На часах семь утра. Виталий давно научился просыпаться без будильника. Он открыл глаза и увидел перед собой черный экран выключенного телевизора. Виталий заснул прямо в кресле, а хотел в кровати рядом с женой. Он просил позвать его, когда она соберется спать. Но просьба была проигнорирована. С кухни доносился звон ложек, треск масла и аромат крепкого кофе. Кое-как расшевелив ржавый от остеохондроза позвоночник, Виталий выбрался из кресла и неторопливо побрел к столу. В запахах завтрака он давно стал ощущать неприятные примеси – предательства и отчаяния с безысходностью.
Виолетта парила по кухне в легком халате с незаплетенными волосами и неразборчиво напевала под нос попсовый мотив.
– Доброе утро, – сказал Виталий.
– Доброе, – кивнула супруга, не глянув на него. – Яичницу будешь?
– Конечно, – ответил мужчина.
За завтраком разговор не задался. Супруги смотрели каждый в свою тарелку. Постукивание зубов, скрежет вилками о стеклянные тарелки и жадные глотки кофе. Завтрак был проглочен и, казалось, ничего их больше не удерживает за столом.
– Ты не торопишься? – смутился Виталий, глядя на нерасторопность жены.
– А? Да, – кивнула Виолетта. – Я решила взять сегодня отгул за дежурство в прошлую субботу.
– Устала работать? – улыбнулся мужчина.
– Ага, – согласилась супруга. – Буду отдыхать. Сегодня вечером ужин не жди. Пойду к Алинке на сабантуй небольшой.
– Хорошо, – кивнул Арсений. – Подожди… А разве Алина не уехала в Грузию?
– Нет, – сверкнула глазами Виолетта. – И, кстати. Ты просил, кажется, постирать твою форму?
– Ага.
– Я забыла.
– Ладно, – тоскливо проговорил Виталий, пожав плечами. – Думаю, найдется в цеху запасная. Отдыхай.
Мужчина вернулся в зал, где ночевал, отыскал в темной комнате телефон и ненароком бросил взгляд на приложение с погодой. Ему показалось, что он увидел «плюс» вместо «минус», однако… Нет, не показалось. Прогноз обещал плюс двадцать шесть днем, а на данный момент воздух каким-то чудом прогрелся до плюс шестнадцати. В семь утра. В феврале.
Виталий распахнул окно.Темные бесснежные улицы лежали внизу. Уже несколько лет подряд зимы не балуют снегом, поэтому и таять нечему. Однако щеки вместо жгучих морозов встретили тепло. Настоящее весенне-летнее. Виталий пригляделся к бегущим на работы под светом тусклых фонарей людям. Шли люди в легких одеждах. В каждом их шаге прослеживалось смятение. Этим смятением заразился и Виталий.
Одолеваемый сомнениями, он достал спрятанные глубоко в шкаф шорты, майку и кроссовки. Переброситься с Виолеттой хотя бы парочкой фраз перед выходом он не успел – она набирала себе ванну и натиралась маслами, а шум воды ограничил ее от всех звуков извне. Она и не думала выходить даже на секундочку.
Виталий покинул квартиру, не попрощавшись.
Первые шаги к машине он совершал максимально осторожно, точно проверял асфальт на твердость. Мужчина посмотрел на соседа, снимавшего пуховик и свитер, чтобы бросить их на заднее сидение автомобиля.
– Мне это не кажется, Витя? – спросил полный сомнений сосед.
– Видимо, нет, – ответил Виталий.
– А что скажешь на это? – сосед показал пальцем на небо.
Виталий поднял голову и почесал голову, издав протяжное: «Да-а-а-а». Необычная комета медленно плыла по небосводу.
– Надеюсь, она не упадет, – сказал Виталий и сел в свою машину.
Мотор тихо запыхтел после нажатия на кнопку зажигания, и мужчина тронулся с места. Виталий пытался найти на подключенной к магнитоле флешке какую-нибудь песню, пока выезжал со двора, но ни одна из композиций не резонировала с его настроением. Тогда мужчина включил радио, и попал на местную станцию.
– Приветствую всех, всех, кто подключился по пути на работу, – ведущий уже во всю тараторил. Никто не знал, как его зовут, хотя он представлялся каждый раз, выходя в эфир, никто не знает, как он выглядит, потому что лица цепляются к именам. – Надеюсь, вам понравились тридцать минут музыкального вступления. Я попытался подобрать что-нибудь драйвовое для пробуждения. Очень тонкая работа, должен сказать, слишком легко скатиться в грайндкор, – рассмеялся он.
Автомобили неуклюже катились по своим полосам, казалось, в этот день зимняя резина мешала им так же, как теплые куртки – водителям.
– Знаете, дорогие радиослушатели, я уверен, что сегодня вечером вы встретитесь не со своими родными, а с совершенно другими людьми. Как, впрочем, и ваше естество перевернется. Меня переполняют мысли, и меня распирает от предвкушения. Я ведь готовился к сегодняшнему дню. Приготовил вам парочку сюрпризов! Может быть, нужно будет ввести новую памятную дату? Приурочить ее к прилету Психофоры. Что скажете? Как по мне, неплохая идея. Что такого необычного в прилете кометы, вдруг спросите вы. Я даже не знаю, стоит ли отвечать на этот вопрос… Надо просто выйти на улицу или выглянуть в окно, посмотреть на небо. Хотя понятия не имею, пришло будущее, или альтернативное настоящее.
Дорога плавно закончилась, и завод вырос перед Виталием. Проходная, отметка о приходе, приветствия коллег.
– Мужики, где тут запасная форма? Забыл свою дома.
– О-о-о, склероз. Да…
– Не молодеем.
Разговоры мужиков на курилке сливались в один серый поток информации. Виталий никогда раньше не курил, но сегодня сигарета как-то сама оказалась в его руках. Горький дым нырнул в легкие, но пропитанные копотью цехов бронхи стойко вынесли канцерогенный удар.
– Виталя, ты чахнешь на глазах, – говорил Федорович – старик с белоснежными усами и двадцатилетним стажем алкоголика. – Ты ж вчера еще не курил?
– Любой день может стать первым, – подметил Никита Игоревич – главный по смене.
– Тяжело что-то, мужики, – отвечал Виталий. – Не знаю. Проснулся, и на душе неприятно. Тревожно как-то.
– Веришь в байки про комету что ли? – усмехнулся Никита Игоревич.
– Срал я на комету, – отмахнулся Виталий. – Есть дела поважнее.
– А я вот верю в то, что она делов натворить может, – пожал плечами Федорович. – Вот, прислушайтесь, сейчас. Что слышите?
– Ничего, – ответил Никита Игоревич.
– То-то. Тишина. Гробовая. Что-то будет, – Федорович перешел на шепот.
– Белка к тебе идет, Федорович, – вздохнул Виталий.
– Да иди ты, Виталик, я не пил уже неделю.
– Вот я о чем и говорю.
– Все, хорош трепаться, надо работать, – сказал Никита Игоревич. – А то вон директор идет.
– Че он приперся? – смутился Виталий.
– Торопится куда-то, – задумчиво проговорил Федорович.
– Может, поработать захотел? – рассмеялся Никита Игоревич.
Работа все не давалась в руки. Виталий стоял над станком, беспомощно наблюдая, как детали одна за другой браковались под его управлением. Обычно программа станка сглаживала угли на поворотах, но сегодня она, видимо, играла по своим правилам. Мужчина боролся с яростным желанием сорваться и вернуться домой, к жене. Задать тонны вопросы, убрать отвратительную недосказанность. Когда именно Виталий начал ощущать сочащийся от нее холод? Вопрос дней, недель или месяцев?
В мыслях вспыхнула идея.
– А что если отсечь себе немного пальца? – спросил сам себя Виталий. – Дадут больничный, тогда-то…
Вдруг за плечом появился Федорович. Он испуганно смотрел в сторону выхода, и его поведение в целом выходило за рамки адекватного.
– Что случилось? – появление коллеги вырвало Виталия из цепких лап деструктивных мыслей.
– Виталик, – Федорович дергался от каждого случайного звука. – Я тебе говорю, что-то странное творится на улице. Я слышал, как подъезжали машины. Не знаю, сколько, но точно больше двух.
– А что ты от меня хочешь?
– Чтоб ты хотя бы перестал смотреть на меня, как на идиота.
– Ладно, буду просто смотреть на идиота, – ответил Виталий и повернулся к станку.
Телефон начальника смены назвонил. Никита Игоревич ответил и сразу же начал материться. Вся смена отложила свои дела и внимательно следила за разыгрываемой пантомимой. Начальник ходил кругами и орал в трубку, создавая на основе лишь одного матного корня бесконечные вариации слов, словно джазмен-виртуоз играет соло десять минут на трех нотах. Когда он закончил разговор, то грустно вздохнул и сказал:
– Пиздец, мужики. Останавливают работу цеха и отправляют всех по домам.
– Чего? Насколько долго это все? – спросил кто-то из смены.
– Не знаю, не знаю, – мотал головой Никита Игоревич. – Звонил лично директор. Говорил невнятно. Будто член во рту держал.
– Мне кажется, что как раз-таки член во рту он и держит, – задумчиво сказал Федорович, удивленно уставившись в окно. – Или вот-вот возьмет.
Вся смена посмотрела туда, куда показывал Федорович. Мутное стекло не позволяло четко видеть улицу, но множество мельтешащих черных теней наводили на странные размышления. Из-за дверей доносились кодовые переговоры. Шипела рация. Кто-то крикнул: «Открывай!» Дверь цеха распахнулась, и помещение внезапно быстро заполнилось спецотрядом милиции с оружием и в броне. Быстро из-за их спин выбежали оперативники в штатском с маленькими камерами и принялись все вокруг снимать. Последними зашли двое мужчин в деловых костюмах. Они вели под руки директора, закованного в наручники.
– Кому вы только что звонили? – спросил у директора один из конвоиров.
Тот моментально указал на Никиту Игоревича.
– Ах ты, гнида продажная! – завизжал он тут же. – Как горелым запахло, так ты сразу всех сдавать? Срок решил себе скосить? А вот отсоси! Я все про тебя этим пидорам выдам! Ублюдок! Членосос!
Никиту Игоревича вязали под его чрезмерно эмоциональные речи.
– Надо было меня слушать, кусок идиота, – мрачно ответил директор.
Когда его и начальника смены увели, к оставшимся в полной прострации работягам подошел один из оперативников и приказал им расходиться по домам.
– Но, пожалуйста, будьте в нашей досягаемости ближайшие несколько недель, – добавил он в конце. – Если вдруг нам понадобиться с вами пообщаться.
– Мы все под подозрением? – уточнил Федорович.
– Ни в коем разе. Но лишние препятствия следствию с вашей стороны могут натолкнуть нас на неверные выводы. И они будут крайне неприятны для вас.