Живые связи
– Клянусь. – Рассек тишину мой тихий голос, иначе наэлектризованная тишина уже готова была взорваться вспышками испепеляющих все вокруг молний. Мужчины разом выдохнули с облегчением. Все. За то время, что мы молчали, каждый успел придумать очередную порцию убеждений для нерадивой невесты. Я же преподнесла им подарок, согласившись по доброй воле, и теперь они расслаблено откидывались в креслах и улыбались, понимая что дело, то есть я, в шляпе.
– Готовы ли Вы принести клятву, жених? – документалист перевел блеклые глаза на Ратмира.
– Клянусь! – выдохнул тот почти что рыча, как будто слишком долго удерживал это слово в себе.
Документалист кивнул, что-то отметил в лежащей перед ним бумаге, а затем выудил и положил перед нами красиво оформленный завитками и печатями листок, на котором значились заманчивые слова "Брачное соглашение".
– Итак, у меня отмечено… – засуетился мистер Фран, – у вас кровный договор. Сейчас я достану инструмент, чтобы вы могли поставить кровную печать…
– Что?! – взвилась я. Так и знала, что меня ожидает некая подлость. Не случайно Ратмир отшатнулся, как только я упомянула кровь. И ведь, мерзавец, не объяснил ничего. – Кровный договор? Но мне никто не говорил… – грозно глянула в сторону Вампира, одетого в строгий фрак. – И на это я согласия не давала!
Мужчины снова напряглись, это стало заметно по поджарым позам и поджатым губам.
– Брачный договор уже считается действительным, – развел руки мистер Фран. – Вы, конечно, можете просто расписаться. Но кровная часть – это красивая традиция. Это пожелание, чтобы супруги не ранили друг друга больше, чем в этот раз. Кроме того, замечено, что договоры на крови более крепкие. Вы не волнуйтесь, это совершенно не больно! – затараторил документалист, желающий побыстрее завершить странную свадьбу. – У меня есть специальный инструмент, индивидуально запечатанный, достаточно нажать кнопочку и иголка сделает небольшой прокол пальца. Всего капля крови! Всего лишь!
– Не буду! – уперлась я. – Я боюсь вида крови. Если это простая формальность, то лучше её отменить.
Я не кривила душой. Пару раз я сбегала из медицинского кабинета в туалет и не могла жадно надышаться воздухом, стараясь прогнать затягивающее в пустоту головокружение и унять тошноту. Это же надо так подставиться! И как предусмотрительно умолчал, Вампирюга мерзкий!
– Мы поставим печати. – Спокойно сказал Ратмир, глядя на меня. Нет, он не угрожал, не нервничал и даже совсем не моргал. Он просто был уверен, что мы это сделаем! Поразительная самоуверенность птицелова, уверенного, что птичка надежно заперта за прутьями клетки! Я гневно посмотрела на Ратмира. Да что б его молния пронзила прямо сейчас в этот ясный и погожий день! Но почему-то промолчала. А жених… нет, выходит, уже муж… Муж, я искренне надеялась, что он недолго им пробудет, продолжил. – Но не этим, – кивнул в сторону инструмента мистера Франа. – Эст!..
Белый, будто спохватившись, поспешно встал и извлек нож, небольшой, с искривленно изогнутым лезвием и инкрустированный камнями. Не драгоценными, а разноцветными горными минералами. Они были вписаны в металлическую рукоятку, слабо поблескивающую фиолетовым. Занятная вещица, но не более того.
Эст протянул нож Ратмиру.
– Он прокален, – пояснил, нервно косясь в мою сторону. Наверное, чтобы я, девушка просвещенная, не задавалась вопросом по поводу опасных микроскопических животных.
А навязанный муж, не долго думая, быстро схватил мою руку и вложил в нее нож. От неожиданности я не сопротивлялась, его прикосновение оказалось… внезапно теплым и надежным… словно вдруг нашелся островок успокоения и мира в происходящем безумии. Странные приятные ощущения на миг заслонили мое недовольство происходящим. Но, опомнившись, я вытаращила глаза и дернулась, пытаясь убрать руку из цепкого захвата.
– Ну же, Алёна, – настойчиво повторил Ратмир, не давая мне вырваться. – Возьми нож. Не бойся. Я хочу, чтобы традиции были соблюдены. И не желаю, чтобы мы впредь ранили друг друга.
Безумец. Он правда надеется, что похожее на магию действие может иметь влияние на будущую жизнь? И мы не будем причинять друг другу страдания?.. Это верно лишь в одном случае – если я навсегда покину поместье и не буду вспоминать о нем. Как нашкодивший енот, стянувший связку сарделек, и удравший в неизвестном направлении, сверкая пятками. А сейчас, столкнувшись лбами в вынужденном, больном и кривом, как тот самый нож, браке, каждый будет тянуть одеяло в свою сторону. От одной мысли про общее одеяло меня бросило в жар, ладони стали влажными, и я засопела, как тот самый драпающий енот.
Мир между нами невозможен по определению. Пока мое разумное сознание перелистывало веские доводы, воля… почему-то воля снова оказалась сломлена под напором темных уверенных глаз, спокойного низкого голоса и теплых, по-особенному мягких рук.
Я взяла нож за прохладную рукоять, сама не понимая, зачем я это делаю. Взгляд темных глаз гипнотизировал, на миг показалось, что мы остались одни в этом полутемном помещении, и больше нет никого, кто наблюдал бы за нами. Растерянно уставилась на вещицу в правой руке. Я взяла нож… и уже готова полоснуть по своей ладони? На что еще я готова буду пойти, находясь в поместье Ратмира Оганелосского? Перехватив мой взгляд, Ратмир быстро протянул свою левую руку и обозначил:
– Нет, Алёна. Не себя… Меня. Ты должна ранить меня.
– Вас?! – переспросила я, выходя из забытья. Пространство комнаты расплывалось перед глазами, если бы я не сидела, но непременно бы брякнулась вниз.
– Да, – хрипло подтвердил он, протягивая кисть. – Рань меня, можешь сильнее. Как хочешь… Я же причинил тебе много страданий. Ведь так, Алёна? Много зла. Я не оставил тебе выбора. Еще тогда, с первой минуты. Вчера… – он шумно втянул воздух, в глазах мелькнуло странное выражение. Жажда с примесью сожаления. Осколки лавы, которые никак не могут собраться в нечто целое. – Я не спрашивал твое мнение, я не просил твоего согласия. Я делал то, что хотел сам. Рань меня. Поквитайся. И никто ничего не скажет. Ну же… Давай!
– Вы даже не против, если я ненароком откромсаю Вам палец? – улыбка на миг вернулась озарила мое лицо и тут же бесследно исчезла.
– Излей всю боль, чтобы она больше не стояла между нами, – слова обволакивали, хотелось им верить. – Прямо сейчас!..
– Да я бы… – кровожадно начала я, поигрывая ножом, но осеклась, уставившись на него. – Вам правда не страшно?
Глупый вопрос… Темные глаза смотрели неподвижно, не давая ответа и не ставя вопросов. Ожидание, требующее от меня очередного непростого решения.
Безумство. Я в очередной раз задалась вопросом, как очутилась здесь, в одиноком лесном поместье, одетая в свадебное платье, с ножом в руках после неуспешного побега и непристойностей, воспоминание о которых заставляли мои щеки полыхать. Которые, к тому же, совершенно не оправдали почерпанных в книгах надежд. Как?! Как может скромный будущий ученый, тихая лабораторная мышь совершить нечто подобное? Где та грань, когда я остановлюсь?! Я уже и так потеряла все… начиная с девичьей чести и заканчивая твердым решением покинуть этот дом. Я предала себя и отказалась быть той, кем всегда являлась. Он сломал меня, он прав – он причина моих бед. Внезапно внутри всколыхнулась едкая злость, грозящая разрушить все вокруг себя от собственной боли…
Сознание замутилось на миг… Я прикоснулась кончиком ножа к подушечке пальца, наблюдая, как под ним прогибается кожа. Еще сильнее… еще… есть… Кончик острия проник сквозь податливую, но огрубевшую кожу… Выступила капелька крови… Капля крови! Я словно не заметила её, охваченная своей собственной, сжигающей страстью внутри. Медленно, медленней чем хотелось бы, потому что тело сопротивлялось вторжению и мне пришлось прикладывать усилие, чтобы движение не сбилось… я провела ножом вниз, словно не удовлетворившись тем самым проколом, который предлагал сделать документалист…
Нож двинулся, пропарывая кожу, вдоль пальца… Буквально на миг остановился, давая мне время обдумать действия… Но нет. Нож скользнул дальше, уже по ладони, оставляя багровый след. Но я, как завороженная, его не видела, сосредоточившись лишь на кончике, на самом острие, которое… подобралось близко к запястным венам, так заманчиво. Но Ратмир руку не убрал, даже не дернулся ни разу… Я вопросительно подняла на него глаза, в его взгляде читался вопрос… Дальше или нет? И ни капли страха или негодования.
Словно очнувшись, я с ужасом отдернула руку, наблюдая, как ладонь мужчины быстро заливает кровавый ручеек. Несмотря на оторопь, я не смогла отвести взгляд. И самое кошмарное… не готовое уместиться в голове – я это сделала. Никогда не замечала в себе склонности к насилию, а тут такое! И ошеломленный взгляд мистера Франа подтвердил – невеста в этом доме совсем… нуждается в бережном врачебном уходе (а лучше в бережном электрошоке). Что со мной случилось за время нахождения в странном лесу? Могла ли я стать другой? Я не хотела убить Ратмира, не это двигало мной. Я хотела, я почему-то остро желала причинить ему боль. Пусть простую, обычную, физическую, но здесь и сейчас. Я должна была увидеть его смирение и свой контроль над ним.
Сохраняя полную невозмутимость, ни единым движением мускула Ратмир не высказал болезненность. Словно это зрелое вино, а не кровь капала на белый манжет рубашки и скрывалась на фоне темных брюк. Лишь взял нож из моих рук и обтер его светлой атласной салфеткой, отчего та покрылась красными отметинами. Проникновенно улыбнулся, будто я его не ножом резала, а покрывала поцелуями.
– Благодарю. Теперь моя очередь, – уверенно произнес гад. Делать было нечего, я уже зашла в эту мутную воду, поэтому с опаской протянула левую руку и зажмурилась, подглядывая сквозь щелку. Честное слово, начни он меня резать в ответ, терпеть не стану. На месте окружающих я бы начала беспокоиться за сохранность своих барабанных перепонок.
Лезвие приблизилось ко мне. Острый кончик коснулся центра ладони, игриво поскребся. Затем поднялся выше и очертил круг. Не раня. Нож скользнул на безымянный палец.
– Ой! – вскрикнула я от неожиданности, когда маленькая игла уколола меня. На пальце выступила капелька крови. Ратмир убрал нож и с насмешкой посмотрел в мою сторону. – И это все? – нахмурилась я, силясь понять подвох.
– Хочешь еще? – рассмеялся мучитель, сильно сжав мою ладонь своей. – Сейчас…
– Нет-нет! – торопливо уверила я, отдергивая руку в сторону.
– Тогда подписываем! – подытожил муж и, пока я не успела опомниться, цапнул мою убегающую руку и совместно с разрезанной своей хорошенько приложил к лежащей перед нами бумажке с вензелями. Белоснежный лист моментально пропитался красными разводами, легшими причудливым узором. Гигантское пятно, в котором смутно угадывались линии ладони, соседствовало с маленьким моим пятнышком.
– Отлично! – никак не мог нарадоваться мучитель и даже приподнял бумажку, разглядывая её на свет. – Куда теперь её повесим, а, Алёна? – подмигнул мерзавец. – На левую стену или на правую?
– Повесьте над своей кроватью… – вяло отбилась я, как завороженная глядя на причудливый красный узор, который мы натворили. Было похоже на огромное красное пламя и маленькую искорку, летающую вокруг него.
– Ты верно подметила! Повесим над нашей кроватью! – оскалился Ратмир, довольный, что все его коварные планы осуществились, несмотря на мои брыкания. – Чтобы каждый помнил о своем долге! – он недвусмысленно посмотрел на меня, а я инстинктивно стиснула колени.
– Сумасшедший… – бросила я и выдохнула, испытывая облегчение от окончания утомительной формальной части. Однако радовалась я преждевременно. Внезапно вокруг моего затылка сомкнулась огромная ладонь и мои губы оказались прямо напротив ироничной улыбки бывшего жениха. Откровенный поцелуй не заставил себя долго ждать, мой рот был смят напором бешеной реки, прорвавшей плотину. Дерзкий язык проник ко мне, пытаясь понять вкус. Мои щеки моментально запылали праведным стыдом. Я все еще не верила в произошедшее и недовольно замычала, пытаясь оттолкнуть захватчика руками.
Так же резко Ратмир отстранился. Словно поставил еще одну печать… на мне. Учитывая вчерашние события, выходило, что я уже опечатана везде, где только можно. Но и на этом супруг не остановился, схватил мою руку и взял проколотый палец в рот, слизывая маленькую каплю и показывая свои очередные патологические наклонности. Каплю крови! Слизал!!! Фу-у-у! Ну точно вампир! От одного этого вида в голове у меня замутилось и я шумно втянула воздух, отворачиваясь. Еще не хватало, чтобы в финале дурацкой свадьбы сознание покинуло меня и я приложилась лбом к столу с лежащим на нем свадебным договором.
Мистер Фран пригласил свидетелей, Белого и Бороду, поставить свои подписи, и те с явным облегчением подняли засиженные части с вычурных кресел. Белый оправил нарядную одежду, Борода пригладил выдающуюся бороду. Сам мистер Фран тоже не сдерживал радостного вздоха и заметно повеселел, понимая, что щедрый гонорар за дальнюю поездку отработан. Оглянувшись, я заметила в дверях Мэри – женщина умильно вытирала слезу уголком платка, наклонив голову и блаженно улыбаясь, словно сумела рассмотреть во всем этом безобразии соединение любящих сердец.
– Поздравляем вас! – сыпалось со всех сторон, друзья жали руку Ратмиру, и я заставила себя приветливо улыбнуться, искоса поглядывая на вторую руку мучителя. Все-таки хорошо я его зацепила, правда, он никакого сожаления не высказывал. Думал, что пойманный с сардельками енот надежно заперт под замком. Вот-вот и начнет вытворять сложные цирковые пируэты под его дудку. Дудку не маленького размера (размер был мною оценен на основе .
Я закрыла глаза и выдохнула. Самая мучительная часть, я надеялась, закончена. Больше не надо колебаться, принимать решение, бежать. Все сделано. Пусть так, как сейчас. Даны клятвы, и я не была уверена, что смогу нарушить их… Быть может, лишь найти обходной путь. Я была слишком ослаблена, чтобы противостоять потоку событий, захватившему меня… как щепку на воде. Я не корабль, не фрегат. Я всего лишь маленькая деревяшка, не способная справиться с напором быстрой воды. Но… не за горами время, когда я расправлю парус и поймаю ветер. И он понесет меня совсем в другую сторону.
Глава 6. Откровенности в столовой.
Тиран встал и подал руку мне. Я тоже поднялась, вцепилась в рукав его пиджака, после чего мы отправились в столовую столь чинно, словно вовсе не семенили туда по пять раз на дню в голодном предвкушении. А кое кто еще и по ночам, судя по подозрительному хрусту и торопливым шагам, которые я слышала, тайно спускаясь в Лабораторию.
Мы вошли в столовую, где был красиво накрыт длиннющий стол… исключительно для двоих. Я вздохнула с облегчением, усевшись на противоположную сторону от Ратмира, и мы скосили шеи, пытливо стараясь разглядеть друг друга за высокими фруктовницами.
– Для кого это? – вытаращила глаза я, понимая что предложенное невозможно съесть и за несколько дней.
– Для нас, – невнятно донеслось с той стороны стола, хрустнули овощи. Расстройством аппетита мой новоиспеченный муж не страдал.
– А где… Бород… Файн? И Эст? – встревожилась я.
– У них много задач по подготовке праздника, – развел Ратмир руками, сжимая багряную салфетку в левой руке.
Так и подмывало задать вопрос по поводу праздника, но меня беспокоило другое. Переступив через неприятие к бывшему жениху, я вздохнула и поднялась с места.
– Кусок в горло не лезет… – пожаловалась я и прокашлялась. – Давайте я перевяжу Вам руку. Не знаю, что на меня нашло…
На той стороне стола стих хруст.
– Если это будет избавлять тебя от обиды, можешь повторить это снова, – усмехнулся избранник. Его брови взметнулись вверх, делая лицо открытым и искренним. – Алёна, давай на ты? По-моему, давно пора.
– Хорошо, – я опустила глаза и неуклюже попятилась к двери. – Я все-таки схожу за бинтом.
Лабораторный шкаф пестрил цветными склянками. Взгляд выцепил вату, бинт и лечебный окислитель. Вернувшись обратно, я встала рядом с Ратмиром, игнорируя насмешливый взгляд и старательно отводя в сторону глаза, меня мутило от вида липкой застывающей крови, разводами раскрасившей ладонь и атласный платок, который он сжимал. Я открыла было рот, чтобы предложить Ратмиру самому заняться процедурой… но внутри неприятно скребло чувство вины. Выдохнув, я упрямо намочила вату окислителем и, стараясь не приближаться слишком близко, на расстоянии вытянутой руки торопливо стерла красные пятна. Развернула бинт и суетливо перемотала кисть, завязала кончики.
– Все, – подытожила я, удовлетворенно разглядывая кривоватое творение.
– Уже? Если ты так будешь делать всегда, то я готов себя специально ранить… – повторил супруг внезапно охрипшим голосом, отчего у меня на спине замельтешили мурашки. Внезапно тяжелая рука зацепила рукой под колени и притянула к себе.
– Нет, – помотала я головой, упираясь ему в плечи. – Вы обещали… Ты обещал… раскрыть секреты, – вспомнила я утренний разговор.
Внимательный взгляд скользнул снизу вверх, сверкнув странными огоньками, после чего тиран меня отпустил.
– Давай поедим? – беззаботно предложил мужчина, немедля схватил вилку и потянулся к тарелке к завитками. Которые мне тут же захотелось опустить ему на голову. Чтобы вместе с соусом, в котором они плавали, они красиво стекали с его длинной шевелюры и падали с ушей.
– А… – запнулась я, оставшись на месте и чувствуя себя ребенком, которому не дали обещанное лакомство. – Я хочу знать! – твердости моего голоса позавидовал бы комендант девичьего общежития.
Уж лучше бы я отошла на свое место. Потому что буквально за секунду очутилась на коленях своего… мужа.
– Ой! – протестующе замахала я руками, пытаясь вскочить.
– Я тоже не хочу, чтобы ты уходила на другой конец стола, – засмеялся он, прочно удерживая меня за талию. – И мне нравится как ты ерзаешь…
Я ошарашенно застыла, понимая что мой едва прикрытый зад готов с успехом изучить мужскую анатомию, особенно те ее особенности, которые приличные девушки не должны произносить вслух. И даже думать. В голове вертелись вопросы по поводу предстоящего праздника, но сознание недвусмысленно затуманилось. Возмущение медленно уступало место более тягучему и волнующему чувству, щеки немедленно вспыхнули, а внимание вероломно провалилось вниз… Я запуталась, как потерявшийся в тумане, а потом забредший в волчью нору ягненок.
Глубокий вздох помог сбросить наваждение, я замерла с окаменевшей ровной спиной.
– Я хочу знать… – повторила я как можно спокойней, ковыряя пальцем гладкий ребристый край фарфоровой тарелки. – Про праздник… про ритуал и про то, что здесь, леший побери, творится!!!
– Праздник будет в деревне. Деревне волтов. – Пояснил Ратмир, перехватив мою ковыряющую руку и вилку одновременно. Управляя таким тандемом, наколол овощи из салата и сунул мне в рот.
– Волтов? – я попыталась осмыслить слово, жуя салат и не ощущая вкуса из-за сильных эмоций. На что оно похоже… Неужели… все же волки, пронзила меня мысль? И сразу я её озвучила. – Это те… те существа, что были тогда, когда мы… Волки. Странные волки.
– Да, Алёна. Это волки. Те, кем они стали. Со временем. – Наши руки, ведомые Ратмиром, снова потянулись к тарелке, зацепили сыр и устремились по направлению к моему рту. Я его автоматически открыла, прокручивая в голове следующий вопрос. Но сыр внезапно улетел у меня из-под носа и благополучно приземлился в тот рот, что был сзади. Я возмущенно дернулась и скосила глаза, словив тихий смешок. Да что же это? Псевдомуж играет со мной? Издевается, можно сказать, во всех смыслах?
– Мне надо каждое слово тянуть клещами? – разозлилась я. – Кто такие волты? Лесные духи, да объясни же ты наконец!!!
– Хорошо, – вздохнул Ратмир неожиданно серьезно. И сунул мне в рот начиненный орехами помидор. Наверное, для того, чтобы моя голова занялась чем-то, помимо вопросов. – В лесу живет поселение волтов. Деревня, как мы её называем. Это волки, которые эволюционировали. Ты ведь знаешь, Алёна, каждое живое существо развивается, меняется со временем и от поколения к поколению. Так вот человек тоже был когда-то в животной форме…
– Обезьяна, – подсказал мой освободившийся рот, и вилка вновь в него что-то положила.
– Да, скорее всего, обезьяна. А если создать условия, то и другие высшие животные могут проходить свой путь развития… Конвалюция – так мы это называем. Оживление. – Ратмир задумался, подбирая слова.
– Оживление? – не выдержала и пробубнила я.
– Да. Оживление. Пробуждение. От животной формы к чему-то высшему, развитие, как вы говорите… – перевязанная рука Ратмира поглаживала мой живот и ноги до колен. – Только в естественной природе эти процессы длятся тысячи лет, сотни тысяч…
– А здесь?.. – выдохнула я, понимая, что мы подбираемся к сути, и от волнения заерзала на месте.
– Не двигайся так, – раздался сзади сдавленный смешок. – А то я не смогу рассказывать…
– Рассказывай, – скомандовала я, замерев и обратившись в слух. Между прочим, мне приходилось тоже нелегко. Тончайшая ткань и отсутствие нижнего белья сделали свое черное дело. Ощущения отличались неподдельной четкостью словно одежды не было вовсе. Но я не дала пагубным мыслям захватить себя. Мне надо было добраться до истины любым, даже порочащим, способом.
– Здесь необычное место, Алёна. Особый лес. Здесь все протекает быстрее. Ускоренная эволюция, это и есть конвалюция. Нет, не так… – он на секунду задумался, оставив вилку и запустив руку мне в волосы. – Теория эволюции – это учение, согласно которому живой организм приобретает новые черты, приспосабливаясь к окружающему миру, встраиваясь в него, словно в матрицу, меняя форму, подгоняясь, как ключ к замочной скважине, к окружающей жизни…
– А конва… люция? – голос предательски дрогнул от волнения. Я перестала есть и потянулась к стакану с водой.
– Мы считаем, что это возвращение к сути. Оживление. Оживление до разумного состояния. Это не приспособление к среде обитания. Это возвращение к тому, что и должно быть… – его черные глаза неотрывно смотрели на меня. Я повернулась и заглянула в сосредоточенное лицо. Глаза словно два отверстия в иной мир… слишком внимательные. Нереально тягучие. Мне показалось, что на их дне плескались маленькие оранжевые искры, выдавая сдержанную силу. А голос – слишком хриплый. – К тому, что есть во всем сущем. Это… как если бы они неожиданно проснулись и обнаружили себя разумными. Словно они это забыли, но вдруг открыли в себе одухотворенность. У каждого она своя.
– То есть… волты разумны? – затаив дыхание, спросила я. Новая разумная раса! Помимо людей! Вот будет переполох в научном сообществе, когда все об этом узнают. Как бы все это рассказать, выбравшись из лесной ловушки… И сохранив при этом разум (с честью пришлось распрощаться ради науки).
– Да, – ответ эхом отразился в моей голове, и мое сердце дрогнуло, провалившись туда, где переваривался помидор. – Разумны. Но разум на каждой стадии имеет свои границы. Волты образуют первобытное сообщество. У них своя культура, свои орудия труда. Рисунки. Речь. Но…
Ратмир замер и его лицо неожиданно помрачнело.
– Но что? – настойчиво воскликнула я, теребя супруга за рукав, когда, казалось, темный взгляд провалился глубоко внутрь.
– Они не могут овладеть письмом. Как мы ни старались, уже давно…
– Быть может, вы просто их неправильно учите, – беспечно произнесла я, откусывая завиток.
– Быть может… – хрипло шепнул он, поворачивая мое лицо к себе. – Ты им поможешь.
– Что ты имеешь… – не понимающе спросила я, но резко осеклась, почувствовав, как мужская рука пробралась к юбке в попытке исследовать то, что прикрыто одним слоем шелковой ткани. – Эй! – возмутилась я, зашевелившись и пытаясь спрыгнуть с коленей. Однако негодяй держал крепко, а перевязанная рука оказалась неожиданно ловкой и настойчивой. А также невоспитанной и наглой, вызывая внизу меня мутные ощущения и заставляя сознание соскальзывать вниз не хуже садового слизняка на мокрой трубе. Пытаясь уйти от прикосновений, я инстинктивно привстала, не ожидая, что в этом вынужденном действии скрывается подвох. Однако моего небольшого движения хватило, чтобы рука резко дернула ткань платья вверх, оставляя стратегические места совершенно беззащитными.
Я подпрыгнула вверх, а потом, не удержав равновесия, ухнула обратно вниз. И опустилась весьма удачно. Для Ратмира. Моментально ощутив его внутри себя.
– Леший! – выкрикнула я от неожиданности, выпуская из рук огурец, который резво отпрыгнул в лоханку с салатом. Вокруг разлетелись брызги, запоганив окружающие закуски. Так и знала, что сидение на коленях ничем хорошим не закончится!
– Мне очень приятно, что ты меня так называешь, – раздался смешок сзади.
Я потянулась к стоящей неподалеку салатнице с целью огреть наглеца, делая попытку пресечь начавшееся бесчинство. Резко приподнялась вверх и поднималась бы и дальше, но тяжелая рука на талии пресекла движение. Я снова упала вниз, замечая, что возмущение внутри меня переплелось с любопытством. Боли не было, и Джит наверняка бы рекомендовала заняться исследованием вновь открытых ощущений. Я замешкалась, обдумывая эту мысль, и поднятая салатница так и не достигла органа мышления бывшего жениха и была вероломно откинута им в сторону. Я снова резко поднялась, чувствуя, что мужская гордость почти покинула мою поруганную натуру, но сильные пальцы вновь удержали мое движение на этом самом "почти". Почти до конца… И снова вниз.