– Какого беса ты звонишь? – кричала она. – Ты ведь знаешь, что я на занятиях! Да меня из-за твоего звонка завалить могут! И я сейчас еще половину лекции пропущу!
– Ну, спишешь, у кого-нибудь, – расстроенно пытался вклиниться в ее монолог Унро. Извиняться он уже прекратил, после десятого или двенадцатого раза Шиповник просто взъярилась еще больше, и Унро покорно замолчал, посчитав, что женщинам надо давать выговориться.
Шиповник и выговорилась. Потом бросила трубку – и вдруг успокоилась.
– Чего ты хотел-то? – набрав снова номер коллеги, спросила она.
– Слушай, – возбужденно сказал Унро, сразу позабыв об этой интермедии. – Я тут чего накопал. Помнишь тетку, которую за подол рука хватала? Ее прапрадед был магом, в Императорской егерской службе.
– Ну и что? – раздраженно сказала Шиповник.
– А то, что один из предков парня, который самый первый видел эти руки, тоже был магом и служил егерем в те же годы.
– Надо остальных проверить! – тут же включилась Шиповник. – Прямо по цепочке проследить до тех лет… узнать, может они пересекались, были знакомы, или еще что-то… Ох, подожди, у меня еще одна пара после этой, я тоже хочу в архив пойти. Ты пока разрешения возьми, ладно? И на меня тоже.
– Ладно, – обрадовался Унро. – До встречи тогда.
– Все в порядке? – осведомилась Гаш, когда Шиповник вернулась в аудиторию.
– А? – рассеянно отозвалась девушка. – Да… да, все в порядке, просто кое-что нашли по одному делу.
– Не забудьте сделать копию пропущенной части лекции, – сухо сказала Гаш. – Итак, продолжим…
Позже, расспросив коллег, Шиповник узнала секрет снисходительности: летом преподавательница присутствовала при достопамятном раскрытии флигеля, и помогала разворачивать чары Артура. Шиповник подумала, что после такого звонки «по делу» из архива не могут восприниматься как неважные.
Шиповник степенно шагала по людным аллеям – и летела, не разбирая дороги по пустым, чтобы срезать путь до флигеля. Последнюю пару она прогуляла, первый раз в жизни, но перед этим, правда, договорилась с сокурсницей о том, что одолжит ее записи.
– Ну, что? – выпалила она, сразу влетая в архив. Сегодня флигель даже ни на миг не моргнул, и вроде как поближе подвинулся, будто одобряя нетерпение, с которым она спешила на работу.
Леди Гарброу – а точнее, младшая из них, – укоризненно посмотрела на Шиповник.
– Разве можно так? – прошелестела она. – Вы даже не переоделись.
Из-за стеллажа выглянул Унро и радостно помахал ей.
«Что-то нашел», – поняла Шиповник и стрелой понеслась наверх, чтобы скинуть куртку и переобуться.
В кабинете сидела Энца, чем-то расстроенная, а на месте Джека, оседлав стул и положив подбородок на спинку, покачивался незнакомый молодой человек. Он немного был похож на Унро: тоже невысокий и светловолосый, но в отличие от коллеги был физически более крепким и производил совершенно иное впечатление. Он быстро сверкнул глазами на вошедшую, коротко кивнул и продолжил разговор. Шиповник не вслушивалась, но общий тон был довольно унылый.
Шиповник с недоумением подумала об Энце: мало того, что она с напарником крутит – а Шиповник была в этом абсолютно уверена, – и обманывает своего мужчину, так еще вот и третий появился. С Джеком, видимо, последнее время не ладилось, приходил он все реже, и напарники едва разговаривали друг с другом.
Из этих троих Шиповник больше всего Донно нравился: сразу видно, что надежный мужчина, настоящий. Который заботится и оберегает, да еще и маг не из последних.
Да впрочем, что ей за дело? Пускай Энца сама со своими мужчинами разбирается. Была бы поумнее, занималась бы карьерой. Вот она, Шиповник, как только диплом получит, сразу отправится в столицу, у нее есть список из компаний, в которые девушка собралась подавать резюме, и целый план для дальнейшей жизни.
– Вот, смотри, – шепотом сказал Унро (при младшей леди Гарброу невозможно было повышать голос), – и разложил перед Шиповник несколько потрепанных старых бумаг. Рядом был его блокнот, густо исписанный крупным детским почерком.
– Я нашел еще одного из егерской службы… точнее, это женщина. Тоже маг, Нено, – и представь, она дальняя и очень далекая по крови прапра— и еще прапрабабка сразу двоим из нашего списка, кто видел руки. Они, наверно, и сами не знают, что родственники. Хотя там родственности одна капелька, но все равно…
– Ничего себе, – в полном восторге шептала Шиповник. – Такое совпадение не может быть просто так, да? А ты что-нибудь про них накопал еще?
– Немного. Вот тут несколько дел, в которых он и она участвовали. По отдельности, конечно. Не пересекались, но наверно, если работали в одной службе, были знакомы. Получается, уже трое: Гриф, Рябинник и Нено, и через них связаны уже четверо из шести свидетелей.
Шиповник торопливо перелистала желтые хрупкие страницы, подшитые в папку, заполненные чьей-то уверенной твердой рукой. Чары, которые сохраняли бумагу, все еще держались, холодком отдаваясь в пальцах.
Но ничего интересного. Очень похожие дела Шиповник и ее коллеги до сих пор разбирали у себя наверху, и точно так же выезжали проверять достоверность донесений, как и егерь-маг Гриф, и Нено, и еще многие другие.
– А ты не нашел, что с ними могло случиться? Как они умерли?
– Нет, – покачал головой Унро. – Но последнее по времени, что я нашел, – вот эти два документа.
Он пододвинул ей поближе две бумаги, явно вырванные из папки. Прошение от старосты некой деревни Утицы – длинное перечисление разнообразных событий и жалобы на приезжую ведьму, – и ответное распоряжение о выделении отряда из пяти егерей для разбирательства. Первая – за июль тысяча девятьсот восьмого, вторая – за август.
Ведьму… это надо же. Впрочем, тогда еще много необразованных было, ведьмами всех подряд называли, и не отличали от магов.
– А почему бумаги отдельно? – как можно тише спросила Шиповник, невольно оглядываясь на Гарброу, которая недалеко от них сортировала подшивки.
Унро подвинулся ближе и тоже снизил голос:
– По каталогу там должно было быть папка с незакрытыми делами за тысяча девятьсот восьмой, но вся полка была в беспорядке. Бумажки были рассыпаны, а обложки не было. То есть, может, еще что-то было, но уже не найти. За следующий год ничего нет, ни об одном из этих троих.
Шиповник вздохнула: после летних событий во флигеле, сотрудники уже не раз находили разоренные или перевернутые полки. И если до появления Леди Гарброу это еще как-то сходило всем с рук, то после – любой беспорядок вызывал негодование архивариусов и долгие разборки: по мнению женщин, легче легкого свалить всю вину на темных магов или службу зачистки.
Шиповник потерла ладонью лоб, вспоминая все, что она знала о делопроизводстве начала века.
– Должны быть каждый месяц отчеты о ревизии дел, – сказала она. – Или каждые полгода? И еще описи…
Унро покачал головой – и то, что он нашел, можно сказать, было чудом.
– Подожди, – вдруг сказала Шиповник. – Ну ведь они наверняка получали жалованье, и списки где-то должны быть.
– А в списках можно увидеть, когда они перестали получать, – подхватил Унро, невольно повышая голос.
– Здесь такое не хранится, – прошелестела Гарброу, о которой они уже позабыли.
Молодая женщина тускло взглянула на них, а потом кивнула куда-то в сторону.
– Все данные о жаловании, обмундировании, обеспечении артефактами и оружием хранятся в хозяйственных службах, – сказала Гарброу. – Мы подали прошение на перевод этих документов в наш архив, но во Вдовьем доме не спешат их отдавать.
Она поджала губы, выражая свое негодование.
– Гарброу, – заискивающе сказал Унро. – Мы вот тут возьмем бумажки, чтобы копии сделать, ладно? И еще знаете, я одну полку нашел, наверно, чистильщики ее перевернули, все перепуталось…
«Болван», – подумала про себя Шиповник и пнула его под столом. Лучше бы Леди Гарброу сами нашли полку, без них.
Гарброу стремительно встала и, сузив глаза, ястребом пролетела вглубь архива, кинув на ходу:
– Где?!
