– К чему? – презрительно спросила Шиповник. – Зачем это еще?
– Затем что, если это призраки, то их смерть могла быть сколь угодно давно… и связь прячется тоже где-то там. Копайте дальше, пока не найдете какую-то общую для них зацепку.
На самом деле Джек говорил наобум, но по тому, как загорелись глаза Унро, понял, что попал в точку. Остальные идеи они уже все равно отработали, а силы еще оставались, архив – под рукой, в общем, азарт с новой силой охватил молодежь. Шиповник сразу стала звонить леди Гарброу за допуском в архив, а Джек заскучал.
Крепкий чай ненадолго взбодрил Энцу, она углубилась в работу, не участвуя в общем разговоре. Около двенадцати Джек собрался на обед, пообещав вернуться, чтобы ехать по вызову, – и действительно вернулся. Хотя и на час позже.
Энцы уже не было, и Шиповник, хмуря светлые брови, сказала, что отправила ее домой. «У нее слишком болела голова», – пояснил Унро.
Джек подумал и тоже засобирался.
– Ну а чего тут сидеть? На вызов и меня одного не возьмут, а с бумажками как-нибудь завтра… или послезавтра.
Все-таки это было не похмелье – да и с чего, пива было не так уж много, – и не простая головная боль от недосыпа. Когда Энца добралась до общежития, ее плавно вело из стороны в сторону, а тело бросало то в жар, то в холод. По-хорошему надо было позвонить кому-нибудь или идти не домой, а в медблок, но Энца соображала все хуже и хуже, и на автопилоте брела к себе, чтобы лечь и, наконец, отдохнуть.
Она едва успела устроиться у себя на диване и перестала трястись от озноба, как в дверь постучали. Путешествие в несколько метров по маленькому коридору показались ей бесконечностью, и открыть дверь удалось не с первого раза.
Холодная узкая ладонь легла на горячий лоб. Голова Энцы безвольно откинулась назад, а сама девушка покачнулась.
Джек рассердился. Воспаленные от температуры и боли глаза Энцы смотрели сквозь него.
– Давай, вали в кровать, – скомандовал Джек. – Чем заболела?
– Грипп? – неуверенно предположила Энца. – Все тело ломит.
Говорила она медленно и невнятно. Едва переставляя ноги, побрела в сторону дивана. Джек некоторое время смотрел на эти черепашьи бега, потом, раздражаясь все сильнее, подхватил на руки и дотащил до дивана сам. Укутал по уши в одеяло, плед и сверху намотал шарф.
– Что болит? Горло? Температуру мерила? Кипяток у тебя есть? А лекарства?
Энца молчала, бессмысленно глядя на него из объемного свертка. Джек решительно обшарил маленькую ванную и кухоньку, нашел аптечку и чайник.
Энца то и дело проваливалась в густой дурной сон, не в силах даже думать четко. Она слышала, как Джек, поругиваясь, громыхает грязной посудой на кухне в поисках чашки, как клокочет вода в чайнике. Потом зазвонил телефон, и Джек что-то ответил.
Под звуки его голоса Энца заснула.
Когда она очнулась, тело все так же ломило. В комнате было зябко и темно. На ощупь, дрожа от озноба и слабости, она добралась до кухни и зажгла свет. На столе у чайника стояла наспех отмытая кружка, распотрошенная аптечка, а рядом термометр и надорванная пачка растворимого порошка от жара.
«Что-то случилось, – заторможенно поняла Энца, вспомнив телефонный звонок. – Ему позвонили, и пришлось срочно уехать. С кем-то что-то случилось». От страха вдруг перехватило горло, и она некоторое время постояла, опираясь на стол обеими руками. Воздух никак не шел в легкие. Потом она вернулась в комнату и мучительно долго разыскивала свою трубку, чтобы позвонить Джеку.
Долгие гудки, потом раздраженное:
– Слушай, не до тебя сейчас, перезвоню.
На заднем плане звонко хохотала Эли, и фоном шел какой-то шум, то ли кафе, то ли кино. Энце и так было больно, так что нового укола прямо в сердце она почти и не почувствовала.
Снова вскипятила чайник, залила порошок и, выпив сладкий до тошноты напиток, отправилась на свой диван.
На следующее утро приехал Донно, обеспокоенный ее молчанием, но к тому времени она уже была более-менее похожа на человека и даже могла разговаривать. Донно не мог с ней оставаться: он и так под прикрытием Роберта сбежал на полчаса с дежурства, так что, снова завернув девушку во все одеяла, он погрузил ее в машину и отвез к Анне.
У магички был выходной и она с удовольствием окружила Энцу заботой и теплом…
Пока сама не свалилась к вечеру – с теми же симптомами, и уже призванный в срочном порядке Саган привез врача, кучу лекарств и свой ноутбук с целой фильмотекой. Устроившись рядом на широкой кровати под тремя одеялами, Энца и Анна ревели над очередной мелодрамой, ворчали, когда Саган заставлял их пить положенные им целебные отвары и периодически проваливались в тяжелый сон.
– Грипп, – подтвердил врач. – Ничего, отлежатся – и все пройдет. А вам, молодой человек, я сейчас поставлю защиту от инфекции, и сами не забывайте на всякий случай пить побольше и наденьте маску.
Энца, уставая от фильма, пробовала читать, но голова слишком болела, и буквы расплывались. Засыпая, она видела только тьму, и порой никак не могла понять, то ли она спит и сон видит, то ли это фильм дурацкий такой.
Анне было хуже: хотя болезнь поймали в самом начале, протекала она тяжело, и душные кошмары обступали ее каждый раз, как она закрывала глаза. Если Энца не спала, то будила ее, услышав стоны. Самой Анне проснуться ни разу не удалось, хотя управлять снами она вполне умела – в здоровом состоянии.
Иногда снились люди, самые разные. Приходил отец, ругался, что она давно им не звонит, – а они с матерью беспокоятся. Саган укоризненно покачивал головой. Даже Джек зашел – и вот его появление больше всего почему-то удивило Анну: сначала она решила, что это на самом деле.
Был уже поздний вечер, Энца тихо спала рядом. В темноте мягко мерцал экран, шел старый черно-белый фильм, а из-за приоткрытой двери в коридор лилась узкая полоска света: там где-то был Саган. Джек тихо постучал костяшками о косяк двери и скользнул в комнату.
– Джек? – удивилась Анна. – Ты что, постригся?
От жара в глазах плыло, и она медленно моргала, с трудом сосредотачиваясь на нем. «Да я же сплю, – подумала она. – Осознанный сон и, наконец, не кошмар… надо только суметь выудить смысл. Вдруг что-то полезное?»
Джек провел ладонью по взъерошенным коротким волосам и неожиданно ласково улыбнулся ей.
– Что ты хотел сказать? – спросила Анна. – Или это я должна тебе что-то?..
– Она тебя услышала? – раздался вдали голос Энцы. – Скажи ей, что у нас все хорошо.
– У нас все хорошо, – повторил Джек. – Энца просит передать всем привет.
– А разве… разве что-то случилось? – осторожно поинтересовалась женщина, интуитивно уловив некую странность в этом разговоре.
Джек-во-сне нахмурился.
– Ну я так и знал! – воскликнул он. – Этот криворукий все неправильно рассчитал, мать его за ногу. Еще рано!
– Рано – для чего, Джек? – спросила Анна.
Джек что-то ответил, но голос его она уже не услышала в гулком шуме, заполнившем вдруг ее голову. Треск статического электричества, обрывки искаженных голосов, тихое «береги себя» Энцы, а затем чей-то глубокий жуткий голос, отдавшийся эхом в груди. Голос считал вслух, и цифры обратным ходом вспыхивали дрожащим бледным огнем прямо перед глазами. И в этом сне Анна четко знала, что следом за цифрами придет душная клубящаяся тьма.
Анна вскрикнула и на мгновение потеряла сознание – проснулась.
Саган влетел в комнату, с тревогой осмотрел магичку и привычным жестом приложил ладонь ко лбу.
– Плохо, да? Что случилось?
– Саган… Джек приехал? – спросила она. – Мне показалось, что он заходил.
– Нет, радость моя, не приезжал. Тебе приснилось.
Анна кивнула и мгновенно провалилась в глубокий темный сон.
– Шеф? – секретарь сунул голову в кабинет и зажмурился: солнце ударило прямо в глаза.
