Враг государства

– И за это вы его убили? – прошипел Виктор.

– Будьте уверены, если бы у нас была возможность оставить его в живых, мы бы этим воспользовались.

– Я бы хотел с ним попрощаться.

– Разумеется, – обсерватор кивнул. – По правилам это запрещено, но для вас я сделаю исключение. Но после этого… мальчик жил у вас?

– Нет, отдельно.

– Понял. Нам будет нужно провести обыск…

Беда кивнул.

– Вы позволите его похоронить?

– Нет, враги государства кремируются. У вас пять минут.

Виктор откинул простыню. Если бы не блок, он бы не выдержал. Парень умирал тяжело. Пуля попала в живот, руки скрючены, челюсть сжата. Беспристрастный взгляд скользил по телу, ещё одному трупу, а видел Беда их предостаточно. Будто незнакомец лежит на этой каталке, будто их никогда ничего не связывало. Но ночью блок спадёт, и Виктор увидит всё это снова, каждую деталь.

Это расплата.

Ушёл по делам, говорил Ник несколько часов назад. Что это за были дела? Взять оружие и идти расстреливать ровесников? Или его обманули? Террорист, враг государства – мальчик, который сегодня обнимал кота и отказался смотреть Турсулунские игры из-за жестокости… который даже боялся пройти мимо соседских старух?

Правая рука опухла, и Виктор присмотрелся внимательнее. Перелом? Били чем-то тяжёлым, чтобы забрать оружие. Рана в животе достаточно большая, похоже на попадание из Палача, табельного пистолета дигеринов, такого мощного, что отдача способна сломать руку, если нет защитной экипировки. Но попадание такой пули должно было убить Ника на месте. Скорее всего, пуля прошла через укрытие, потеряв большую часть энергии.

– Время, – объявил императорский обсерватор. – Пора, господин Райвенгов.

Виктор поправил прядь волос на лице Ника и надвинул простыню на голову. Он бы многое отдал, чтобы почувствовать хоть что-то. Сейчас же он чувствует, будто забыл нечто очень важное и никак не может вспомнить, что именно. И это чувство вызывало непомерную тоску.

Он уже поднимался, когда тело погрузили в одну из печей и закрыли тяжёлые створки. Пламя заревело. Из-за щелей в люках виднелись всполохи огня, будто печь ухмылялась, пожирая тело.

Это расплата за всё.

* * *

Соседи, похоже, обрадовались, что в их доме жил настоящий враг государства. Сидящие у входа в жилую секцию старухи делились мыслями с крутившимися здесь журналистами, остальные фальшиво качали головами, всем своим видом показывая «Ну кто бы мог подумать».

Были и знакомые. Натан Элисон, который и сообщил новость, бывший аналитик Виктора, высокий, постоянно потеющий толстяк. Рядом с ним его младший брат, Айзек, невысокий и щуплый двадцатипятилетний парень, выглядящий, будто ему семнадцать. Кто-то давным-давно, шутки ради, назвал старшего брата Блохой, а младшего Медведем, и многие веселились, видя такое несоответствие габаритов и прозвищ. Но сейчас было не до смеха.

– Как ты это допустил? – Айзек грубо пихнул Виктора в грудь. – Почему ты его не уберёг?

– Айзек, успокойся, – Натан схватил брата и оттащил в сторону. – Он-то тут при чём?

– Да ты посмотри на него! – на Медведе старая спортивная куртка Ника с эмблемой Императорского Аграрного Университета и цифрой 7 на спине. – У него сын погиб, а он… да ему плевать, ты же видишь!

– Успокойся. Досчитай от одного до ста, но в обратном порядке и только простые числа.

– Ник же умер, – Айзек закрыл глаза. – Он же… девяносто семь, восемьдесят девять…

– Извини, – сказал Натан. – Я поехал, а он за мной увязался. Я ему снотворное давал, но он …

– Увези его домой, – Виктор пошёл дальше. – Если честно, сейчас не до его истерик.

– Да, ты прав. Ты как? Извини, глупый вопрос.

– Блок сработал, – шепнул Беда.

Блоха приоткрыл рот, когда до него дошло.

– Мне так жаль. Поехали домой, Айзек, тебе надо поспать…

– Восемьдесят три, семьдесят девять, – продолжал считать Медведь, будто не видя ничего вокруг.

На мгновение Виктору захотелось, чтобы брат Блохи не сдержался, но тут же пожалел о своих мыслях. Самое неприятное ждёт впереди, сейчас остаётся только плыть по течению.

Всего несколько часов назад он поднимался в эту квартиру вместе с Ником, даже не помышляя, что произойдёт. Тогда блок не работал, он не работает на живых. Не то чтобы Виктор умел проявлять эмоции, но всё же без блока жить проще. Хоть что-то можно чувствовать, кроме боли… хотя нет, блок не сдерживает дикую тоску по тому, что случилось… и не сдерживает ожидание грядущих сожалений. И злости.

Из-за двери раздалось мяуканье. Кот ждал на пороге, с недоумением глядя на вошедших и не понимая, где хозяин.

– Ну-ка брысь отсюда! – один из дигеринов пнул кота так сильно, что тот отлетел в стену и тут же убежал в комнату. – Блохастая сука!

Виктор посмотрел дигерину на затылок. Если нажать в одно место, то шлем откроется, тогда получится свернуть ублюдку шею. Не потому, что Виктору жалко кота… просто Ник бы этому возмутился.

– Гидеор Коринес! – прикрикнул обсерватор. – Где ваши манеры? Держите себя в руках или отправитесь на улицу!

– Простите, господин обсерватор, – дигерин сбросил с вешалки куртку Ника и вытер об неё ботинок. – Ненавижу кошек.

– Ищем улики, – сказал другой дигерин, до этого молчавший. – Господин Райвенгов, мы вас позовём.

Виктор сел на кровать Ника, не заправленную, как всегда. А дигерины, четверо, если не считать обсерватора, вели себя, как полноправные хозяева. Один открыл шкаф и начал выбрасывать из неё вещи. Другой раскидывал бумаги, что-то выискивая. Среди аккуратных записей лекций видны неоконченные рисунки. Один, тот, кто пинал кота, сбросил на пол несколько горшков с цветами и теперь лениво копошился в земле и керамических обломках ногой. Кто-то начал греметь посудой на кухне, разбив несколько чашек.

– Извини, – сказал Медведь, подбирая испуганного кота и гладя по голове. – Я не должен был так говорить. Просто я… он же мой друг… как же так? Я же мог успеть…

– Тебя нельзя здесь находиться, – ответил Виктор. – Если тебя увидят…

– Не увидят, пока не захочу, – Айзек отпустил кота на кровать.

– Кто же из них выстрелил? – спросил Виктор, больше сам у себя. – Кто-то из тех, кто в этой квартире, определённо.

Медведь не ответил. Его вообще тут не было, здесь только сам Беда и кот Марк Тулий, который вылизывал вздыбившийся хвост. Виктор попытался осмотреть, чтобы понять, не повредил ли ему что-нибудь тот пинок, но кот с мяуканьем убежал к входной двери, услышав, как она открылась.

– Кошку не снимайте, – потребовал кто-то из вошедших на удивление знакомым голосом. – Может вызвать симпатию. Свет отрегулируйте, чтобы выглядело помрачнее, и тусклым. Всё должно быть серым, как и положено логову террориста. Беспорядок оставьте.

– Господин Сардан, как же я рад вас видеть, – сказал кто-то из дигеринов. – Мы уже подготовили вам площадку. Найдено оружие, стимфалийский порошок и запрещённая символика.

– Спасибо, офицер, я ценю ваш профессионализм. Этот репортаж будет особенным. Даже жаль, что последний.

– А куда вы уходите? На повышение?

– Надеюсь-надеюсь, – незнакомец елейно рассмеялся. – Но я уже стар, оставлю дело молодым и талантливым.

– Эх, а мне так нравились ваши выпуски…

Процедура взаимного восхваления продолжилась, но Виктор больше не слушал. Кто-то ходил сверху, будто по кругу, тяжёлые шаги громко отдавались в голове. Топот раздражал, ещё немного, и Беда бы поднялся с оружием и пристрелил ублюдка.

– А есть родственники? – раздался голос с кухни.

– Отец террориста. Позвать?

– Позже.

Прибывшие журналисты подготовились к съёмке всего за несколько минут. У ведущего громкий и пафосный голос. Влад Сардан, Императорский Правдоруб, лично прибыл для репортажа.

– Что происходит с молодёжью, когда ей дают слишком много свободы? – вопросил Сардан. – Казалось бы, обычный жизнерадостный парень, который учился на ветеринара. Но террористы промыли ему мозги, и он собирался устроить сегодня кровавую бойню. Императорская тайная полиция предотвратила преступление, но где гарантия, что ваш сын не замышляет подобное? Начинается с малого, сначала он выражает сомнения в действиях императора, и вы не бьёте тревогу, ведь Мудрейший ценит свободу слова, а завтра ваш ребёнок берёт оружие и идёт совершать преступление, чтобы напугать общество и выступить против власти Великолепного. Не слишком ли много мы позволяем нашим детям? Блядь! – внезапно выкрикнул он. – Просил же кота не снимать! Выгони его!

Марк Тулий прибежал в спальню и забился под кровать.

– Перерыв, – объявил Сардан. – Три минуты. А где герой дня?

– Господин Сардан, сами знаете, у дигеринов нет имени. Они все делают одно дело.

– А тот добрый юноша?

– Коринес, иди, тебя снимут.

– Слушаюсь, господин обсерватор.

– И приведите отца.

На тесной кухне столпились журналисты и полицейские. От здоровенной, стоящей на треноге камеры несло жаром. Один из дигеринов снял шлем, вытирая потное лицо. Смазливый блондинчик, едва старше Ника. Значит, это он Коринес. На столе, где всё ещё стояла кружка недопитого чая, лежало несколько самопальных стволов, ржавых и уродливых, пакетики с красными кристаллами, и как завершение композиции, табличка с нарисованными песочными часами – символика запрещённой корпорации Renascentur.

Сардан посмотрел на Виктора.

– А вы, должно быть, отец? Знайте, я вам сочувствую. Вас никто не винит, поверьте, и вашего сына тоже. Мы все понимаем, что мальчик запутался, а те негодяи этим воспользовались. Я бы хотел поговорить с вами. Может, другие родители посмотрят на вас и заинтересуются своими детьми. Лишь бы такое не повторилось.

Кто-то из ассистентов потрогал лицо Виктора мягкой кисточкой.

– Сойдёт, – сказал ассистент, привередливо присмотревшись. – Господин Сардан, он готов.

– Отлично, начинаем, – распорядился ведущий.

Камеры загудели, а Сардан надул свои толстые щёки.

– Говорил же, кота уберите! – приказал он. – В логове террориста не должно быть этих котов!

Дигерин, тот блондинчик, ударом руки сбил запрыгнувшего на стол Марка Тулия.

– Вали отсюда, пока не пристрелил!

Кот забился под стол, смотря на блондинчика сверкающими глазами. А Виктор смотрел на кота, сжав кулаки до боли. Значит, Ник преступник? Враг государства? Блок убивает эмоции… но не злость.

– А вот и отец террориста, – возвестил Сардан и показал толстым пальцем на Виктора. – Убитый горем и чувством вины, что вовремя не вмешался. Знайте, уважаемый, что ваш сын – преступник! Если бы вы вмешались раньше…

Беда смотрел на испуганного кота, сидящего под столом. Марк точно не думал, что сегодня его жизнь так изменится. Как и сам Виктор. Все присутствующие смотрели на него, будто что-то ждали.

– Ну ты что, не слушал? – прошептал Сардан. – Скажи что-нибудь! Не знаю, заплачь от раскаяния, или скажи, что он не твой сын, а террорист, только не молчи…

Маленькие, поросячьи глазки смотрели на Виктора в упор. Ждёт, когда Беда откажется от собственного сына на потеху публике. Дигерин-блондинчик тем временем пытался вытащить кота, отступившего под шкаф.

– Ну быстрее! – зашипел Сардан. – Не трать моё время!

Виктор поднял голову и медленно выдохнул через нос.

– Это мой сын, – сказал он.

– Погромче, пожалуйста, я не расслышал.

– Это мой сын.

Виктор закрыл глаза и закричал:

– Это мой сын!

Он схватил ведущего за горло и ударил его в стену, сбив полку с посудой и разметав бумажки.

– Это мой сын! Ублюдки! Вы убили его!

– Отпусти его! – кричали дигерины, угрожая пистолетами.

Виктор залепил Сардану по морде и силой оттолкнул. Толстый ведущий едва не свернул холодильник. Беда обернулся, глядя на несколько крупнокалиберных пистолетов, смотрящих прямо в лицо.

– Ну это ты зря, Райвенгов, – один из дигеринов достал магнитные наручники. – За нападение на журналиста…

– Всё сняли? – спросил Сардан с пола. – Снимайте, снимайте, звук отредактируем. Сука, опять кот, я же говорил! Под шкафом его видно! Убери эту дрянь!

Один дигерин подошёл ближе, поигрывая наручники, а блондинчик наклонился под шкаф и ухватил Марка за хвост. Это оказалось ошибкой.

– Я его сейчас… – только успел произнести дигерин.

Марк Тулий зашипел и вцепился блондину в смазливую морду. Сопляк завопил, но кот держался крепко. Из под врезавшихся в холёную кожу когтей бежали капли крови.

– Убери его! – визжал дигерин и сбросил Марка на пол.

Кот выгнулся дугой, а блондинчик, одной рукой держась за лицо, другой достал пистолет.

– Да беги же! – крикнул Виктор. Но вряд ли кот это поймёт.

Ещё один дигерин прицелился в кота, но Марк Тулий отступать не собирался. Как только раздастся выстрел, Беда нападёт. Взять нож и воткнуть блондинчику в глаз, отобрать пистолета. К сожалению, на руке нет защитного наруча, поэтому крупнокалиберный Палач при отдаче выбьет кисть. Потом придётся схватить пистолет левой рукой, но тогда останется всего одна попытка. Три трупа, последнее, что сделает Виктор в этой жизни.

Оба копа нажали на спусковые крючки…

И ничего…

Две осечки…

Дигерин в шлеме нажал на спусковой крючок ещё раз. Очередная осечка.

– Что за дерьмо? – пробормотал он.

– Убью эту мразь! – заревел раненый. Кровь хлестала из глубоких царапин на лице. Жаль, что глаз уцелел.

– Да хватит себя вести, как дети! – прикрикнул обсерватор Хаден Айскадер. – Арестуйте этого человека, а вы, гидеор Коринес, приведите себя в порядок.

– Слушаюсь, – буркнул блондинчик и шмыгнул носом. – Я этого ублюдка прикончу.

А сам Марк Тулий, к большому облегчению Виктора, наконец сбежал в спальню. Но если этот сопляк решит привести свою угрозу в действие… он покойник.

– А что с оружием? – второй дигерин направил пистолет на потолок и нажал на крючок.

От неожиданно прозвучавшего выстрела он едва не выронил оружие. Белая пыль с потолка засыпала Сардана и его ассистентов, которые с трудом поднимали своего жирного руководителя. Возле люстры осталась большая дыра.

– Да вы императорские дигерины или кто? – обсерватор закрыл лицо рукой. – Какие же вы некомпетентные. Минус три балла каждому, кто пытался стрелять. Арестуйте его уже и…

– Вы не дети, – раздался голос с порога. – Вы кучка каких-то тупорылых детишек. Впрочем, от дигеринов я иного и не ожидал.

Все обернулись к вошедшим. И если первый, старик в серой военной форме и красном берете привлекал мало внимания, то стоящий за ним человек выделялись куда сильнее. Ростом выше двух метров, шлем почти касался потолка. Это императорский гвардеец, мутахавир. А им что здесь надо?

– Сбор улик и съёмка репортажа, господин генерал, – ответил всё это время молчавший дигерин.

– Вы здесь старший, субай? – спросил генерал, смотря на собеседника большими круглыми глазами. С его крючковатым носом он походил на сову. Впрочем, такое у него раньше и было прозвище – Сова. – Работаете грязно. И кого вы тут стреляли?

– Этот человек напал на господина Сардана, – сказал обсерватор, выходя вперёд. – Я, как координатор и наблюдатель…

– Мне плевать, – генерал обвёл всех взглядом. – Вы закончили? Ноги в руки и марш отсюда, а то буду гнать пинками под жопы.

Стоящий позади него гвардеец покрутил шеей, будто разминался перед схваткой.

– Но этот человек…

– Уже арестован, – сказал Сова. – Дело его сына тоже переходит под расследование корпуса мутахавиров. Вон отсюда!

– Это произвол, генерал, – пожаловался телеведущий. – Я доведу это до совета Магистров. Этот человек…

– Сделаешь другой репортаж, Сардан, – мрачным голосом сказал генерал. – И на будущее, если сам хочешь стать Магистром, то не смей спорить с командующим Гвардии императора! Теперь вон, пока я не приказал выбросить тебя в окно.

Журналисты торопливо смылись, забрав камеры, ушли и дигерины. Кот шипел им вслед. Ник бы им гордился, на счету Марка Тулия выведенный из строя полицейский, пока сам Виктор только толкнул наглого журналиста.

– Жди снаружи, – приказал генерал своему гвардейцу. Гигант кивнул и вышел. – Виктор, я как услышал, сразу поехал. Прими мои соболезнования…

– Ответь мне, Сова, – Виктор посмотрел собеседнику в круглые глаза. – Почему я вижу твою рожу в самые худшие моменты моей жизни?

Генерал вздохнул.

– Так уже повелось. Но мне жаль твоего сынишку, мне он всегда нравился. Я разберусь, что случилось, обещаю…

– Опять ищешь выгоды для себя? Думаешь, как бы это использовать? Не отпирайся, я очень хорошо тебя знаю. Уходи, не хочу никого видеть.

– Если потребуется помощь, Беда, я помогу, – генерал вышел, прикрыв дверь.

– Медведь, тебя это тоже касается, – сказал Виктор. – Уходи.

Айзек вошёл на кухню, будто стоял на пороге.

– Вот они ублюдки, – он вытирал глаза рукавом. – Ещё и кота хотели убить.

– Успокойся и прекращай свои фокусы, они для тебя опасны.

– Я знаю, – Медведь шмыгнул носом. – Иди домой, я приберусь.

Улики забрали, остался только беспорядок. Беда пошёл к входной двери, у которой сидел кот, будто ждал, что хозяин вот-вот вернётся, и можно будет ему пожаловаться. Вздыбленная шёрстка потихоньку опускалась, а Марк смотрел на Виктора с видом победителя и вылизывал лапку. Ещё бы, кот смог одолеть дигерина.

– Знай, Беда, – раздался голос Медведя. – Лучше бы ты умер, а не он. Он не заслужил это.

– Я согласен. Лучше бы умер я.