Несколько тёмных историй

Демон степных дорог

(в соавторстве с Юрием Клыковым)

– Дядь Петя, я тут в холодильнике плитку шоколада оставлял, вы её не видели?

– Да вон, в блюдечке. – Старик сложил газету и посмотрел на меня поверх очков. – Два раза звал тебя чай пить, уже и наломал, и полакомился. Садись, чайник стынет.

– Хорошо, – вздохнул я. – Там ещё сыр лежит, я его завтра в поездку возьму.

– А, ладно…

Пётр Иванович пошуршал газетой и поинтересовался моим мнением о том, куда катится мир.

Однако новости были мне сегодня нужны, как зайцу пассатижи. Я проглотил кружку чаю с парой кусочков шоколада. Придётся где-нибудь в дороге купить, для восстановления сил.

– Пойду дальше собираться.

– Ты как будто до Китая нацелился.

– Ну, не Китай, конечно… Впрочем, всё узнаете из видео на моём блоге! – улыбнулся я.

Он только рукой махнул. Смартфон у него был, внуки позаботились, но осовременить деда так и не смогли. Дорогая игрушка оставалась для него обыкновенной «звонилкой».

Хотя над чем тут смеяться? Вот я – современный человек, за день по сто раз ныряю в мутные воды всемирной паутины. И что, делает меня это счастливее? Нет, счастливым меня сделает завтрашняя поездка. Потому что она закончится встречей лицом к лицу. Я обниму Ксанку, поцелую родинку на левой щеке, и мы наконец-то обо всём договоримся…

Вернувшись к укладке рюкзака, я вспоминал крайний разговор. Не понравился он мне. «Слушай, мне сейчас неудобно говорить, пиши в вацап…» Но по минутам ждать ответа, когда сердце не на месте, это не дело Естественно, так ни к чему и не пришли.

Уже больше года – как обосновался в городе – я снимал комнату у Петра Ивановича. Закрепился, начал зарабатывать. Впереди маячили радужные перспективы. Я стал думать о том, чтобы снимать не комнату, а квартиру.

И, наконец, покончить с муками любви на расстоянии.

Ксанка тоже мечтала о переезде в город, но опасалась неудачи. Вот и вчера намекнула, что готова подождать ещё немного.

Нет, такие разговоры по телефону не ведутся. Нужно смотреть в её тёмные блестящие глаза, тронуть светлый локон – тогда слова станут убедительней, казалось мне.

Тут-то я и придумал, как распорядиться выходными. Что может быть лучше? Свалиться, как снег на голову. В пыли и в поту, зато с весёлыми глазами: не ждала? А мне совсем нетрудно отмахать полтораста ради встречи с тобой. Ещё полевых цветов нарвать по дороге. Ну, разве не красиво?

Я проснулся по будильнику без четверти четыре. Привёл себя в порядок, доукомплектовал рюкзак водой, половиной булки чёрного хлеба, куском сыра. Потом накинул спортивную куртку, вывел с балкона двухколёсного дружка и вышел за дверь.

Листва на верхушках клёнов золотилась в косых лучах встающего солнца. Галдели воробьи. Я укрепил на руле держатель для телефона, включил фронтальную камеру и сказал:

– Шестнадцатое июля, четыре двадцать три утра. Сегодня меня ждёт самое безумное приключение в жизни. 150 кэмэ – от областного центра, где живу и работаю, до районного центра, где родился и вырос. Под июльским солнцем. По шоссе, где слепни и фуры, и порой не знаешь, чего опасаться больше. На велосипеде, купленном только весной, без серьёзной подготовки. Авантюра? Конечно. Но я хочу по-настоящему испытать себя. А заодно – показать вам интересный маршрут. Итак – поехали!

Эх, жаль нельзя сразу выложить это! Но во главе угла, конечно, был сюрприз для Ксанки. Вчера я продумал примерный план видеопутешествия: начитаю за время поездки ключевые моменты, остальное наговорю при монтаже.

Город был тих. Машина на квартал, прохожих и того меньше. Воздух был прозрачным и не по-городскому вкусным. Я ехал мимо светофоров, всё ещё мигавших жёлтыми глазами.

Мышцы разминались, я ускорялся. Проехал новый микрорайон со свеженькими, как с картинки, высотками. Впереди показалась кольцевая развязка. За ней лежала граница города и начинался путь к Ксанке и переменам в судьбе.

В воображаемых спорах всегда так легко одерживаешь верх… И всё равно продолжаешь спорить, вот что интересно. Смакуешь ожидаемую победу, так и этак на неё любуешься. Я снова и снова перебирал в голове несокрушимые аргументы, пока не поймал себя на этом бесполезном занятии. Тогда, чтобы отвлечься, снова включил камеру телефона. У меня была заготовка, придуманная ещё в прошлую поездку. Прокрутив её в голове, на выезде из города я тронул кнопку записи.

– Дорога! – заговорил я, тщательно регулируя дыхание. – Артерия жизни современной цивилизации. И хладнокровный мытарь, собирающий кровавую подать за свои услуги… На шоссе нужна осторожность, это я знал всегда. Но по-настоящему осознал уязвимость велосипедиста только теперь, когда с весны обкатывал «железного коня» на объездной дороге и колесил по пригородам.

Я сделал паузу, восстановил дыхание. Надо говорить короче.

– Взять фуры. Они большие и шумные, как стегозавры. Однако способны подобраться к велосипедисту незаметно. Поверьте, это очень неприятно… когда она внезапно появляется из-за плеча… и наносит акустический удар по нервам… и накрывает волной горячего воздуха…

Стоп, к чёрту, так я без дыхалки останусь в самом начале!

– И тяга у них страшная. Надо пропускать, а то засосёт, – прибавил я и остановил запись.

Так, теперь надо поймать в кадр фуру. А про возможных пьяных водителей расскажу на привале. Я стал перебирать в голове короткие фразы, которые всё же можно будет выдать на ходу. Нашлось три или четыре варианта, но вскоре я обнаружил, что снова мысленно спорю с Ксанкой.

Она не одобряла моего блогерства. «Несерьёзно, Гоша! Их сотни тысяч, чего-то добиваются единицы». Я вяло аргументировал тем, что творческие порывы нельзя гасить, а надо развивать.

Теперь я умнее. Я скажу: «Ксанка!» Нет, не так. Я поцелую её над родинкой на левой щеке, улыбнусь и скажу: «Ксана, человеку иногда надо отдыхать. Это просто мой отдых. Причём полезный для здоровья. Я снимаю видео и кручу педали – ну что может быть лучше?»

Это ведь и правда здорово – крутить педали! Тело втягивалось в работу, подыскивало оптимальный ритм. Километры дороги стлались впереди и позади. Машин ещё было немного. Я смотрел по сторонам, напитываясь родными сердцу пейзажами.

Утро разгоралось. Могучее солнце, равнодушное к маленьким людским заботам, торжественно восходило на свой небесный трон. Воздух нагревался, травы источали пряные запахи. Красота мира раскрывалась в царственном блеске светила. Золото живописных полей рапса по правую руку и дыхание воздушного океана завораживали. Я задержался, чтобы заснять несколько планов.

Потом был крутой подъём, а дальше – ровная дорога с идеальной песчаной обочиной. Деловито и сосредоточенно я преодолел часть пути. Первый серьёзный привал сделал в зоне отдыха за селом Ленинским. Позавтракал хлебом с сыром, обильно запил водой и покурил. Уже после второй затяжки понял, что зря это сделал. Поплохело ненадолго, но ощутимо, сердце захлесталось. Похоже, на сегодня с никотином придётся завязать.

Ну, и к лучшему, постарался я убедить себя. Отдохнул, записал видео о привале и снова сел в седло.

Следующий отрезок пути настроил меня на философский лад. Тело втянулось в работу. Виды живописной долины, где расположен мавзолей казахского батыра, всё глубже проникали в душу. И совершалось в душе какое-то движение, поворот барабана, из которого, как в лотерее, вдруг выпал счастливый билетик. Я по-настоящему полно осознал, какой серьёзный вызов бросил себе, решившись на этот велопоход.

И пришло убеждение, что после благополучного финиша я уже не буду прежним. Всё плохое сгорит, выйдет с потом, которым пропиталась футболка. А всё хорошее приумножится…

«Хватит, – твёрдо скажу я. – Ты говоришь, что любишь меня, так почему обижаешь недоверием? Наши деды в этих краях вообще в палатках начинали, и всё у них получилось. Разве мы хуже?»

Дорога мягко текла под колёсами, мышцы работали размеренно и упруго, однако я понимал, что давно прошёл предел возможностей, на котором себя испытывал. Теперь я не мог наверняка предугадать, как отреагирует тело на продолжающиеся нагрузки.

Следующий отрезок пути был просто тяжёлой работой. Я хладнокровно давил на педали, следя за дорогой и самочувствием. Ветер был попутным и ехать не мешал. Приближался к Рублёвке – примерно середине пути. Здесь мной заинтересовались слепни и долго сопровождали меня, назойливо заглядывая в лицо. Гады. Дёрнешься из-за них, когда мимо будет кто-то проезжать, и всё…

Однажды на объездной меня чуть не сбила «Daewoo Nexia» цвета электрик. Водитель вдруг, без видимой причины, вывернул на встречную полосу и пронёсся в полуметре от ошалевшего меня. Может быть, к нему в кабину залетал слепень?

В Рублёвке я остановился, купил пару шоколадных батончиков и пополнил запас воды. Одну полторашку положил в рюкзак, другую примотал к раме купленным в том же сельском магазинчике скотчем. Влага из меня выпаривалась вёдрами, а впереди ждал продолжительный отрезок без населённых пунктов, придорожных кафешек и АЗС.

И без связи, кстати. Сидя в тени сирени на лавочке, я залез в телефон. Да-да, в те самые соцсети, которые не делали меня счастливым. Может, я зависим от них, как большинство моих современников. А может, это было немного трусливое желание растянуть отдых.

Чуть ли не первой новостью, попавшейся на глаза, оказалось сообщение об аварии – причём как раз на той трассе, по которой я ехал. Кто-то из случайных свидетелей заснял место происшествия с пассажирского сиденья. Фигуры полицейских, тёмно-синяя груда металла, когда-то бывшая «Хондой», «КамАЗ» с помятой левой скулой. Новость оказалась старой, с прошлой недели, но всё равно стало не по себе. Я погасил экран и снова оседлал свой «горник».

Чтобы не думать об аварии, стал размышлять, что делает сейчас Ксанка. Где и за каким занятием я найду её? Впрочем, что гадать – в огороде, со шлангом! Самая середина лета, жара, нельзя без полива…

Дорога продолжала жить своей жизнью, обслуживая человечество и нисколько им не интересуясь. Гнала через себя «стальные тельца» легковушек и большегрузов, торопила: скорей, скорей! И они спешили, каждый навстречу своей цели: кто-то к мечте, кто-то к богатству… кто-то к смерти.

Мрачные мысли странным образом поддержали меня. Начиная от Рублёвки, я перестал замечать усталость. Механически выполнял необходимые действия, а мыслями был далеко.

Только голод давал себя знать. Ужасно хотелось мяса или сала. Через пятнадцать километров пришлось устроить новый привал. Я остановился, отснял несколько красивых планов, а потом отвёл велосипед подальше от трассы и расположился в траве. С удовольствием снял рюкзак. Направив на себя камеру телефона, стал не торопясь, с наслаждением есть и вещать:

– Планируя вояж, я вычитал, что опытные велопутешественники не рекомендуют брать в дорогу мясные продукты. Тяжело, мол, усваиваются. Но у меня, наверное, организм по-другому устроен. Нехватка калорий ощущается всё сильнее. Боюсь, остатки сыра и хлеба только раззадорят желудок. Что касается шоколада, на который я возлагал большие надежды, похоже, мой хищный мясоедский организм вообще не воспринимает его как источник питательных веществ. По крайней мере, ещё в Рублёвке я сжевал первый растаявший от жары батончик и не ощутил никакого эффекта…

Так, под милую застольную беседу с будущими зрителями, я прикончил все припасы, кроме батончика. Его решил оставить на случай. Тем более, от сладкого ещё больше хочется пить, а я и так хлебал воду, как верблюд.

Воздух звенел от зноя. Оглушённая солнцем степь пела шорохом ветра, проводов и миллионом голосов насекомых. В выцветшем небе выписывала круги чёрточка широко раскинутых крыльев: кобчик терпеливо высматривал добычу. Покончив с остатками провизии, я поймал его в кадр, потом заснял крупные планы трав, ползущего по зелёному стеблю кузнечика. Мышцы ещё не пришли в норму, обед не усвоился, и я снова заговорил на камеру:

– А знаете, ведь мы приближаемся к мистическим краям. На моей малой родине зародилась одна жутковатая легенда. Причём совсем недавно, в период постройки ХБ. Слышали, наверное: серьёзное предприятие, на которое у нас так надеялись… Но сейчас не о том. Когда его строили, появился в наших краях странный призрак. Женщина в белом невероятного роста – метра три. И с копытами на ногах. Встречают её всегда на ночной дороге. Об этом рассказывали разные люди, обычно не склонные к шуткам. Якобы она может передвигаться с поразительной скоростью…

Я сделал паузу, подумал и прибавил:

– Я когда-то писал об этом. Для «крипи-точка-ру». Оставлю ссылку в описании, если интересно. В моей крипипсте нет ни единого слова выдумки. Я лично слышал многие истории. Якобы эта женщина преследует водителей грузовиков, охрану и других людей, кому не повезло оказаться ночью на трассе в окрестностях завода. Явных доказательств смертей из-за встречи с «женщиной с лошадиными ногами» нет, но, согласитесь, жутковато…

Я вздохнул, бросил на траву спортивную куртку, которую надевал ранним утром, и лёг. Сдвинул бейсболку, чтобы закрывала глаза от солнца. Травинки кололи спину, мышцы расслаблялись. Очень хотелось курить, и я закурил. Ничего, легче пошло. Наверное, потому что я лежал.

Я слукавил. Счёл, что неуместно развивать мистическую тему в фильме о велопутешествии. Когда-нибудь сделаю отдельное видео. И в нём расскажу про ХБ – агропромышленный комбинат, который начали возводить близ моего родного райцентра в «тучные нулевые». Обещали, что с его запуском на округу снизойдёт изобилие плодов земных и благорастворение в воздусех.

Многие были против. Кто-то говорили о возможных экологических проблемах – они, к счастью, ошиблись. Кто-то заметил, что не учтена роза ветров, – мол, ХБ ещё до выхода на проектную мощность будет отравлять жизнь всему райцентру. Вот эти оказались правы, так что с мечтой о благорастворении в воздусех пришлось попрощаться: воняла эта зараза знатно.

С изобилием плодов, кстати, тоже не слишком заладилось. Однако в целом отношение людей к гигантской бетонной коробке посреди степи было терпимым. Почти все успели поработать на «хэбэшке»: кто строителем, кто водителем, кто инженером. Лично я два месяца пробыл там охранником, сразу после армии.

Работа под боком – для сельской местности это многого стоит.

А призрак… ну, не верить же в него всерьёз? Много было рассказов о том, как по ночам водители в ужасе выжимали педаль газа до упора, стараясь оторваться от бешено мчащейся за ними женщины с копытами. Кто-то из водителей отказывался от ночных рейсов, менялся, даже в убыток себе. Но ведь большинство ездили ночью на «хэбэшку», так никого и не встретив.

Правда, был ещё гружённый арматурой «DAF», который улетел в кювет на ста тридцати кэмэ в час. Парня знали у нас, он был местный: непьющий, аккуратный водитель. И была «Mitsubishi» одного из руководителей стройки, которая перевернулась на шоссе на скорости в сто шестьдесят. «Коврик» из обломков легковушки и ошмётков плоти растянулся метров на двести. Эти два случая молва однозначно связывала с призраком.

Это соображение стало решающим, когда я выбирал, что писать. Именно признаки убедительности в подобных историях всегда заставляли меня ощутить холодок на спине…

Кстати, о холодке. Что-то спине, действительно, прохладно.

Я открыл глаза и несколько секунд соображал, что не так, а потом резко сел.

Ё-моё…

Разомлев на полуденном солнце, я задал храпака! Теперь в кружеве облачков над горизонтом дотлевал оранжевый закат, степной ветер холодил обгоревшую кожу на груди и животе. Меня лихорадило. Спина ныла от долгого лежания на земле.

Я поскорее надел просохшую футболку и спортивную куртку, размялся, браня себя последними словами. Такого фиаско и вообразить было нельзя. Чувствуя себя кривой корягой, я вывел велосипед на окутанную сумерками трассу.

Что теперь делать? Впереди – четыре или пять часов пути в темноте. Вернуться в Рублёвку? Подумав, я отверг эту мысль. Всё равно далеко отъехал, доберусь до неё только за полночь, пока найду ночлег… Времени жалко. Уж если двигаться, то вперёд, надеясь на попутку. Ни впереди, ни позади не было видно ни одного огонька фар, но, вообще-то, трасса оживлённая, глядишь, кто-нибудь подберёт меня.

Я поставил на руль фару и начал разгон. Сперва неторопливо, чтобы дать разгореться мышцам, потом стал наращивать обороты.

Над головой уже разгорались звёзды. Становилось прохладнее, но на ходу я быстро согрелся. Ноги наконец поймали упущенный ритм. Обгоревшая кожа перестала сковывать движения. Жуткая досада на самого себя постепенно выветривалась. Тело вошло в рабочий режим, я начал думать, что, когда всё закончится, смогу вспоминать об этом нелепом происшествии со смехом.

Но пока смешно не было. За меня взялся голод. Скромный обед на траве давно отошёл в область преданий. Перед глазами стояли котлеты. В первой же кафешке надо купить хоть пару чебуреков.

Воцарилась ночь – призрачная, ненастоящая июльская ночь, в которой полной тьмы чуть больше получаса. Сначала остаётся светлая полоска в западной части небосклона, а чуть она погаснет, вспыхивает зарёй восток. В следующем селе я встречу рассвет – пройдут ровно сутки с тех пор, как я вывел велосипед из подъезда.

Время от времени я поглядывал в зеркало заднего вида, но за спиной так и не было ни одного огонька. Впереди, кстати, тоже. Уникальная ночь. Уж я-то хорошо знаю эту трассу, немало поездил по ней на рейсовых автобусах да на попутках.

Ничего, зато можно крутить педали без опаски!

Вскоре я приметил впереди огонёк, но быстро понял, что это не фары. Я приближался к селу. Попытался вспомнить, есть ли там придорожное кафе. Не получилось. Надеюсь, что есть. Сочный чебурек, будь он неладен, истязал меня, почти физически ощущаясь во рту.

И тут обратил внимание на какой-то звук.

Резкий и тревожный, он отчётливо разносился в ночной тиши.

Я нервно сглотнул. Это был стук копыт по асфальту. Не то, что хотелось бы услышать после воспоминаний о страшилке про женщину с лошадиными ногами.

Я оглянулся, но ничего не увидел. Уже наступил тот самый отрезок максимальной тьмы.

«Ты рядом с селом, это просто чья-то лошадь, сильно рискующая попасть под колёса», – строго сказал я себе.

Я навалился на педали и поехал вперёд, следя за дорогой, возникавшей из мрака в свете галогенной фары. Лошади на трассе – явление не редкое. Сколько уже было случаев, когда машины по ночам налетали на бродячих животных! И лошади гибли, и люди, и техника превращалась в груду лома. Я сам по весне писал о страшном случае: мужик за рулём уцелел, а его семью едва отскребли от салона…

И всё равно – табуны остаются без присмотра, а значит, рано или поздно выходят на трассы…

Впрочем, тут не табун, только одна лошадь. И, возможно, она под седлом. Копыта уже давно стучат – значит, лошадь идёт по дороге, а не переходит её в поисках лучшей травы. Поздний всадник, только и всего.

Я ехал уже минут десять, но огонёк села нисколько не приблизился. Расстояния в степи обманчивы. Если вы не привычный ко всему кочевник, не доверяйте своим глазам. Такая уж особенность у открытых пространств: близкое кажется далёким, а далёкое близким…

Однако прошло ещё минут десять, огонёк ярче не стал. Я недоумевал. Это же не Жаман-сопка, до которой, кажется, вот-вот доедешь, а она час-другой маячит на горизонте, вроде бы даже не приближаясь.

Просто какой-то уличный фонарь, как до него может быть настолько далеко?

А лошадиная поступь по-прежнему слышалась за спиной. Вдоль позвоночника ужом скользнул сквознячок страха. Судя по звуку, животное шло неторопливым шагом, но почему-то никак не отставало.

Огонёк, значит, не приближался, а лошадь не отдалялась…

Это не укладывалось в голове.

Я ничего не понимал и продолжал крутить педали, наращивая темп. Дыхание начало сбиваться, я хватал ртом воздух, но по инерции продолжал считать, что вот-вот доберусь до села. Однако время шло, а ничего не менялось.

Кроме одного.

Может быть, это мне казалось, но стук копыт за спиной раздавался всё отчётливее.

Словно постепенно приближался.

В груди поднималась паника. Я не заметил, как разогнался до предела, и мчался теперь, как Луценко на финишной прямой. Счастье, что асфальт был ровным, я крепко рисковал. Шоссе летело мне навстречу, справа, на краю круга света от фары, текла обочина.

Мрак, шелест шин и зловещий стук за спиной… Это не она, правда? Конечно, не верю же я, что она…

Я утратил счёт времени. Могло пройти десять минут, могло полчаса. Потом я выдохся. Деревенский огонёк не приблизился ни на йоту. Чёртовы копыта не смолкали, и теперь я уже не сомневался, что они звучат громче.

Может, проще уже встать на месте и дождаться, когда это приблизится? Увидеть, узнать?

Судорожно дыша, я остановился, шевельнул руль и посветил направо. Метрах в двадцати от дороги начиналось пшеничное поле. Я выключил фару, покинул седло и, пошатываясь, свернул с дороги, ведя велосипед за руль.

Решение было принято инстинктивно. Я не думал о том, что делаю и на что рассчитываю. Я просто шёл, сминая упругие колосья, чтобы оказаться как можно дальше от трассы с её пугающим стуком копыт.

Сердце металось в груди, дыхание рвалось, и почему-то очень страшно было дышать громко, а тихо – не получалось. Металлическое жужжание комаров сверлило мозг, отзываясь уколами на шее, кистях и лице.

Пшеница поднималась мне до пояса. Велосипед путался в ней. Я спотыкался на каждом шагу. Шорох колосьев был нестерпимо громким. Из-за него, а ещё из-за собственного сопения, я не слышал цокота копыт. Может, именно сейчас звук приближался ко мне. Я шёл и шёл, не считая шагов.

Наконец я остановился. Силы кончились. Меня окружали невидимые хлеба, слегка волнуемые ночным ветерком. Наступила полная тишина – если, конечно, не считать комаров, моего судорожного дыхания, которое я приглушал всеми силами, и бешено стучащего сердца.

Сначала я не поверил себе, но стук копыт действительно исчез. Я с трудом удержался от нервного смеха. Спустя секунду мне пришло в голову, что оно могло тоже сойти с дороги и последовать за мной. В свете звёзд я смогу разглядеть это, чем бы оно ни было, только оказавшись к нему вплотную.

Я напрягал слух. В шорохе молодых колосьев не было ритмичности шагов, но поверить в это я ещё не мог.

И потому стоял минут десять, напряжённый, как струна.

Наконец у меня закружилась голова, я сел на землю, положил велосипед рядом. Устал бояться. Если оно вдруг вынырнет из мрака, я всё равно ничего не смогу предпринять. Уж лучше дать отдых ноющим мышцам.

Потом я лёг, глядя на звёзды и ожидая решения судьбы. Под фатализмом обречённости крепла надежда, что всё обойдётся. Ведь не случилось же пока ничего плохого. Может, и дальше не случится? И мне останется только дождаться рассвета. Уж конечно, когда рассветёт, все страхи останутся позади. Чертовщина творится только глухой ночью. Только ночью видели её водители…

Впрочем, проклюнувшаяся в душе надежда тотчас сменилась слепым ужасом, как только я представил, что вот прямо сейчас надо мной вдруг нависнет, заслоняя Млечный путь, огромный силуэт… Я вздрогнул и сел, вновь превратившись в слух.

Ничего. Как же хотелось курить! Я снял рюкзак, нашарил в одном из карманов пачку сигарет, однако подумал, что разумнее съесть последний шоколадный батончик. Нужно восстановить силы.

Я потянулся к другому карману. Но тут мои уши различили новый звук.

Он не имел ничего общего с топотом копыт, но сердце всё равно сжалось от накатившего тоскливого ужаса.

Это был детский плач. Негромкий, но отчётливый.

Меня охватила дрожь, я закусил губу. Из глаз брызнули слёзы. От страха мне самому захотелось плакать, как ребёнку. Что происходит? И почему – со мной?

Словно сорвалось что-то внутри, и я зашептал: «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй…» Как из пулемёта застрочил. Успел, молясь, обидеться на бога – за что со мной так? Потом, осознав, что повторяю слова, как попугай, замолчал.

Всему должно быть разумное объяснение! Обязательно должно быть. Просто в темноте я напугал сам себя.

Этот плач, на самом деле, должен быть хорошим знаком. Тут неоткуда взяться ребёнку, кроме как из деревни. Он заблудился, напуган ещё больше моего, вот и ревёт. Но вряд ли он отошёл далеко от дома. Значит, деревня уже близко.

– А-а, а-а…

Плач бил по нервам. Полный отчаяния и бессилия, он даже мало походил на человеческий голос. Я подумал, что, может быть, принял за плач крик животного.

Стука копыт по-прежнему не было слышно. Я встал в полный рост, повёл головой из стороны в сторону, определяя направление. Потом поставил велосипед на колёса и зашагал на голос.

Свет не включал. В ту минуту я действительно верил в рациональное объяснение, но не до такой степени, чтобы фарой отсвечивать.