– Как чаек? Понравился?
– Да, товарищ генерал, очень вкусно.
– Ну на, возьми, угостишь своих, – генерал достал из стола прозрачный целлофановый пакет, набитый зелено-коричневыми листьями, и протянул вставшему из-за стола гостю. – Это смородиновый лист из деревни, натуральный. Небось такого аромата в жизни не пробовали.
*
– Ну, что скажете, господа офицеры? – обратился Марк Антонович к оставшимся в кабинете подчиненным, когда гость с пакетом травы захлопнул дверь.
– Да вроде все пока норм. Объект прилетел. Необходимые контакты состоялись, отношения завязались. Все сработали, как надо. Федор слегка завибрировал, но в чувства вроде вернулся. Обещал впредь сдерживаться, – высказался тот, что был посветлее.
– Ну да. На начальном аккорде все прошло неплохо, – согласился шеф. – Посмотрим, что будет дальше. Бычок у нас, так сказать, на вольном выпасе, а значит, абсолютно непредсказуем. Черт знает, что ему придет в голову в следующий момент. Так что надо держать руку на пульсе, чтобы самим себе не усложнять жизнь. И так впопыхах придется работать. Он, как говорит Платонов, государственный сын, и нам следить за ним в оба, чтобы не дай бог не учудил чего без нашего ведома и проект не завалил. Ну и, конечно, все контакты и переписку контролировать, поведенческий анализ вести пошагово в круглосуточном режиме. Вопросы?
Марк Антонович выжидающе посмотрел на сидящих.
– Марк Антонович, а что это за выражение такое – «государственный сын»?
– Отличный вопрос, Смирнов, – (как Вы помните, дорогой Читатель, генерал любил вопросы от подчиненных). – Я уж думал пропустите фразу мимо ушей. Это Платоновская идейная инновация, он у нас главный по части культуры и символизма. Говорит, что сам придумал, но кто ж проверит. В общем, все мы знаем выражение «государственный муж», правильно?
По взглядам сидящих было понятно, что с этим выражением они знакомы.
– А что оно означает? – генерал смотрел на подопечных, ожидая живого участия.
– Ну, понятно, «государственный муж» – это чиновник, политик, человек на службе государства.
– Это версия старая, и от нее надлежит избавляться. Она неконструктивна, расплывчата и противоречит культурным установкам нашего народа. По этой логике получается, что у страны нашей, у России-матушки целая орава мужей. А разве может быть у порядочной женщины одновременно несколько мужей? Нет, не может. Потому что многомужество – это блядство. Родина-мать наша не распутная баба, а порядочная женщина, хранительница очага, и у нее не может быть нескольких мужей, а может быть только один-единственный, богом данный. И этим мужем является наш любимый и уважаемый Казимир Казимирович, который давно и официально женат на стране. И в этом ключе выражение «государственный муж» и «отец нации» обретает вполне конкретное и понятное содержание. Культурная традиция нашего народа не подразумевает разводов, и муж иногда побивает жену – это нормально. И выборы, которые мы проводим раз в пятилетку, – это вовсе не выборы, а празднование очередной годовщины брака. И на носу у нас великий юбилей – «серебряная свадьба» страны и правителя. И только смерть разлучит этот священный союз. Ну или какое-либо из ряда вон выходящее обстоятельство. И вот по этой логике наш Миша – государственный сын: сидит на всем готовом, подает надежды и радует родителей. А потом, когда подрастет и созреет, займет место отца. Только народ пока в эти дебри посвящать не следует. Пусть забавляется и отдыхает душой вместе с нашим Мессией.
Генерал испытующе смотрел на своих орлят, как бы проверяя реакцию. Через мгновенье лицо его погрустнело, а взгляд стал серьезным и сосредоточенным.
– Старый я стал, – неожиданно выпалил он. – Здоровье уже не то, силы не те. В сон постоянно клонит. Хорошо хоть кушетка есть. Разрешаю себе иногда прикорнуть. Только отдохнуть стало хотеться все чаще. И еще… страхи у меня появились. Не за жизнь свою, нет. А за то, что умру внезапно и не успею чего-нибудь важного сделать, опыт передать, увидеть победу России и торжество коммунизма.
Генерал взялся за ручку подстаканника и сделал пару глотков деревенского чая.
– Вы у меня, ребята, молодцы. Работаете четко, оперативно. Действуете, конечно, пока локально. Но это нормально. Вам по должности и званию пока слишком масштабно мыслить не положено.
Старик поелозил во рту языком и сплюнул в пальцы кусочек смородинового листочка.
– Но моя задача смотреть в будущее и готовить из вас новую смену. Передать опыт, знания, умения, вложить правильное видение мира, развить в вас высокую нравственность и гуманизм, без которых нельзя в нашем деле. По правилам нашего ордена перед тем как уйти на покой или, если повезет, в «бессмертный полк», мне надлежит выбрать кого-то одного из вас себе в преемники. Выбор, признаюсь, непростой. Вас обоих, моих орлят, я ращу много лет, люблю и воспитываю, как собственных детей, даже более скрупулезно и трепетно. Ведь кому-то из вас в свое время придется занять ключевую позицию на самом высшем – концептуальном уровне управления страной, получить доступ к закрытым знаниям и технологиям, о которых в настоящий момент вы даже не догадываетесь.
Марк Антонович щелчком пальцев отправил извлеченный изо рта и скрученный в шарик смородиновый листок в направление выхода.
– Так что приближается время сложного решения. Срок, в котором я должен его сделать, не ограничен ничем, кроме моей собственной смерти. Но мой возраст таков, что шутить и затягивать с этим мне, конечно, не стоит. Вы оба – достойные офицеры, чекисты. Вы умны, проницательны, бдительны. У вас отличная выучка, боевая подготовка и физическая форма. Вы высокообразованны, любознательны, постоянно работаете над собой, совершенствуете и расширяете свои знания и кругозор. Так что основной критерий, которым я буду руководствоваться, лежит в первую очередь в плоскости морально-этических качеств и интуиции… Да, Дима? – генерал увидел вопрос в глазах одного из подчиненных, того, что был посветлее.
– Марк Антонович, вы часто говорите о «бессмертных», о «бессмертном полке». Что это такое?
– Отличный вопрос. Бессмертные – это те, кто состоит в бессмертном полку. Как вы понимаете, бессмертный полк – это не бо?шки дедов на палках носить. Жаль, что такое святое для нас, чекистов, понятие утекло в массы и оказалось извращено и опошлено. На самом деле его смысл намного глубже. Пока все. Большего я вам сказать не могу. Вы это узнаете на более высоком уровне доступа к информации. Добавлю лишь, что стать «бессмертным» – мечта каждого высокопосвященного чекиста.
Марк Антонович задумчиво и грустно посмотрел вдаль, по-видимому, представляя себя в рядах «бессмертных».
– Я часто думаю, рассуждаю о нашей роли и сущности: кто же мы, чекисты, есть на самом деле?
Генерал вопросительно взглянул на подопечных, как бы ожидая от них каких-либо соображений. Они молчали, понимали, что тягаться с генералом по части глубины рассуждений нет никакого смысла.
– Мы, чекисты – это ангелы. Да-да, ангелы. И я вам сейчас это диалектически обосную. Вот смотрите: вы видели когда-нибудь чекиста с пузом? То-то. У чекистов не бывает пуза. И ведь в спортзалах не сидим: работы много. А вы видели когда-нибудь жирных ангелов? – нет. Потому что животы растут от распущенности и порока. У ангелов и чекистов нет ни того, ни другого. Нет животов, потому что нет пороков, нет пороков, потому и нет животов. Смотрите: ни у меня, ни у Гогозина, ни у Платонова (хотя он склонен) животов нет. Ну, у Платонова появился малехонький и то ближе к семидесяти, но тут уж ничего не поделаешь – возраст. И вот, поняв эту простую мысль, меня осенило: потому мы, чекисты, без животов, потому что мы и есть ангелы. Не бывает жирных ангелов, как не бывает пузатых чекистов.
На последних словах один из птенцов, тот, что задавал вопрос про бессмертный полк, незаметно втянул живот. У него намечалось небольшое пузико и росли отложения на боках. Ему это не нравилось, но организм с его мнением не считался.
– Мы, чекисты – серые ангелы, задача которых рулить тут, на земле. Но есть белые ангелы, они нас круче и сильнее. Они не часто приходят на землю. С виду они слабые и беззащитные, как дети. Но, когда они приходят, мы должны им подчиняться и служить. И мне сдается, наш Миша – один из них. Он белый ангел, Мессия. Наша задача, чтобы с голов белых ангелов даже волоса не упало. И не дай бог не уследить, обидеть или прогневать белого ангела.
– И что будет? – задал вопрос темный птенец.
– Тогда, Сережа, вместо белых на землю придут черные ангелы, и всем нам придется несладко.
На улице пошел дождь. Секретарь Геннадий вошел в кабинет, направился к окну и прикрыл оконную фрамугу.
– Заметили? – обратился генерал к сидящим за столом. – Вот как с такими жить и работать?
Подчиненные смотрели на шефа, пытаясь уловить, что он имеет в виду.
– И ведь даже не поинтересовался – нужно мне это или нет. А может я хочу свежесть улицы почувствовать. Дождик послушать. Так нет же, пришел, сделал, что хотел, и ушел.
Генерал недовольно косился на секретаря, который невозмутимо вытирал с подоконника дождевые капли.
– Совершенно не слушает старика. Не считается с моими желаниями. Никуда не выпускает. Приходится, как школьнику, прошмыгивать в дверь, пока он куда-нибудь отойдет или отвлечется.
Подопечные смотрели на секретаря, который никак не реагировал на стариковские ворчания.
– Просишь кофе – заварит чай. Просишь чай – заварит кофе. Вот и что прикажете делать? – отец выжидающе смотрел на орлят. Секретарь тоже взглянул, но быстро отвел глаза.
Пауза затягивалась. Орлятам нужно было что-то отвечать.
– Так Вы бы приказывали… – предложил темный.
– Пробовал, не помогает. Угрожал увольнением – смеется. Мне кажется: замышляют что-то против меня.
– Кто?
– Пока не знаю. Вот он, например, – генерал указал на своего секретаря. – Он у них самый главный. Видите, как смотрит своими глазищами?
Секретарь забрал со стола стакан, из которого пил Глушко, и направился к выходу.
– О, видали, как зыркнул? Страшный человек. Мне кажется, отравить меня хотят.
– Кто?
– Да они все. С Геннадием во главе, – сделал неопределенный жест. – Надоел я им, вот и хотят от меня избавиться. Заговор плетут.
Подчиненные молчали. Геннадий вышел из кабинета, аккуратно прикрыв дверь.
