Кажется, она меня ненавидит…
Уж не потому ли, что кто-то там что-то купил?
Но это полная чушь и…
– Прекрасные конни, пройдите в купольный зал, – пророкотал отец. – До полуночи осталось всего несколько минут. Думаю, вам не помешает прочувствовать момент, ведь вы в шаге от взрослой жизни.
В нашем городе мало у кого был зал с прозрачными вставками в крыше, пропускающими свет правильным образом. А у нас он есть, и это значило, что почти каждый год эту церемонию приходилось принимать у себя нам. Как результат, я отлично знала, что и как будет происходить. Почти не нервничала, направляясь в нужное помещение. И не стала стряхивать ледяную от переживаний ладонь Кристин со своей руки.
Бедняжка. Для нее это правда имеет значение. Ведь от того, найдется в ней что-нибудь и если найдется, то что, зависит ее будущее. С завтрашнего дня начнется череда ужинов, приемов и пикников, где должны образоваться парочки этого года, которые традиционно объявят о помолвках осенью. Я стрельнула взглядом по другим девушкам, которых вели в зал: вместе со мной получилось девять. И, кажется, у всех мандраж.
Я тоже нервничала… хотя нет, скорее была раздражена. Не хочу свекровь, которая меня ненавидит! Надеюсь, она не собирается жить с нами или часто приходить в гости?
Зал с каменными стенами казался мрачным и, несмотря на прозрачные вставки сверху, давил на голову. Он нам остался от предыдущих владельцев дома, и его полагалось использовать для занятий магией одаренным членам семьи, но в нашей таковые отсутствовали. Была сестра моей бабушки по материнской линии, но ее даже на свадьбу родителей в свое время не пригласили. И еще кто-то из давно почившей родни.
Сопровождающие, включая хозяина дома и неприятного типа, прибывшего присматривать за церемонией из столицы, остались у двери. Взволнованные девушки жались друг к другу в центре зала.
Считалось, что у мужчин – в случае, если судьба одарила их – сила просыпается постепенно, начиная с детства. Убедиться в этом факте, правда, не представлялось возможности. Не припомню в нашем городе ни одного всерьез одаренного. Хм, это странно… Был конт Вильяс со способностью к удаче в делах и еще двое или трое мелких магов, которых и магами-то никто всерьез не считал. Но ни одного по-настоящему способного.
У нас, женщин, все происходило куда интереснее. В ночь магического совершеннолетия нужно было встать под свет луны, пропущенный через особые прозрачные минералы, и вот тогда откроется истинная суть. Звучит пафосно и немного романтично, но в реальности все сводилось к трем вещам: пустышка, немного хозяйственной магии или притягательность для мужа. На мой взгляд, ничего интересного.
– Клодия… – Меня опять тормошили ледяные пальчики Кристин, возвращая в реальность.
– Что?
– Кажется, начинается.
Тишина установилась такая, что, казалось, можно услышать, как стучат сердца остальных присутствующих.
В зале будто стало светлее.
Я посмотрела вверх: сквозь прозрачные вставки лился серебристый свет. Так сразу и не скажешь, что это всего лишь луна. Он вспыхивал искрами и туманной дымкой опадал к полу. Настоящая магия.
Ровно на этой мысли часы в одной из соседних комнат пробили полночь.
С пятью девушками из девяти ничего не произошло. Они оказались пустышками.
Две ойкнули и принялись дуть на ладони, будто обожглись. Это всегда сопровождало появление знака хорошей хозяйки.
Кристин вскрикнула и на миг засветилась золотом. Потом бросила взгляд на свое запястье и негромко рассмеялась. Кажется, там был знак, золотая монета. Понятия не имею, что он обозначает.
– Богатство, – поделился знаниями кто-то из гостей.
– Повезло девушке, – прищелкнула языком одна из городских сплетниц. – Отбою от женихов не будет.
– Убавьте надежды, конта Майбле, – одернул ее… какой-то знакомый голос другой женщины. – Теперь очаровательная Кристин может рассчитывать на партию получше, чем владелец лавки или заводчик скота. К тому же она всегда мне нравилась.
Мысли неприятно зацепились за разговор, но почти сразу сорвались с крючка.
Меня пронзил нестерпимый холод. Проморозило так, что даже пискнуть не получилось. Мрак! Магия! А я-то уже причислила себя шестой к пустышкам… Но сейчас все собравшиеся широко распахнутыми глазами смотрели на меня – и пустышкой я точно не являлась.
Какой-то инстинкт, до этого дня ни разу не дававший о себе знать, подсказал, что все идет не совсем хорошо.
Почему они смотрят?!
И молчат.
Все молчат…
– Кристин, – я не выдержала и обратилась к девушке, стоявшей ближе остальных, – что происходит?
Она выглядела… напуганной.
Но все же подцепила пальцами прядь моих волос и подсунула мне едва ли не под нос.
Серебристую прядь.
В то время как всю жизнь волосы у меня были смоляные.
– Я не знаю, – почти неслышно прошептала Кристин.
Холод давно схлынул, и теперь на моем запястье проступил знак моей силы – непонятная черная загогулина. Уродство.
– Что это значит? – обрел дар речи отец.
Наконец! Мне тоже страсть как хотелось понять.
– Чья это дочь? – выбился вперед наблюдающий из столицы.
– Моя, – заметно тише ответил отец, явно чувствуя неладное.
Я его тоже чувствовала – холодком от затухающих искр пробудившейся магии, прохладой серебристого покрывала непривычно легких волос и изморозью от взгляда незнакомого мага. Собственно, то, что он маг, поняла лишь сейчас. Почуяла.
– Сожалею, – бесцветно проговорил единственный незваный гость на нашем празднике. – Девушка – усилитель магии. Сама колдовать никогда не сможет, а вот полноценный маг с ее помощью – да. Так что с этого момента, как и все особенные одаренные, она переходит под покровительство империи.
Слушала и не верила.
Папа, ну скажи ему, чтобы убирался вон!
Позови охрану, пусть его вышвырнут!
Однако никто ничего никому не сказал и никого не выгнали.
Столичный тип задрал рукав, и из рубина на его широком браслете выскользнула искорка, сформировалась в алый светящийся комок и, просочившись сквозь стену, унеслась прочь.
– У вас еще могут быть другие дети, – заметил столичный мерзавец, оценивающе глядя на родителей. – К тому же… кхм… она может перегореть, но остаться живой.
Отец отрывисто кивнул.
