– Я тоже в общине ради эксперимента. Мне интересно разобраться, как возникают неформальные коллективы, в которых дисциплина поддерживается не уставами и внутренними распорядками, а доверительным отношением друг ко другу.
Апанасьев улыбнулся:
– Значит, большинство из нас в этой игре из-за любопытства и желания получить ответы на свои вопросы, не рискуя отношениями с людьми в реальном мире ради их выяснения. Раз так, что мешает нам ради победы в игре сдвинуть рамки допустимого в обычной жизни и экспериментировать на грани фола? Я помню, как почти двадцать лет назад, итальянцы в финале чемпионата мира по футболу обыграли французов. Тогда достаточно было одной фразы защитника итальянцев Матерацци, чтобы вывести из игры капитана французов Зидана. Всего лишь несколько слов, что он вместо обмена футболками предпочел бы сестру Зидана. Разве не можем мы для того, чтобы добиться успеха, использовать научные методы наведения транса с помощью пресуппозиций, и таким образом привлекать в свою общину через беседы в общем чате других игроков? Разве имеет смысл отказываться от достижений современной психологии?
Не сдержавшегося Радлова стошнило прямо во время этого монолога Апанасьева. Собрание было прервано. Евгений, пока Эрнест сорвался в ванную, предложил продолжить обсуждение следующим утром.
Через полчаса после произошедшего события на смартфон Эрнеста пришло сообщение от Ефимовской. В нем она приносила извинения, что не прервала речь Петра Никаноровича, хотя почувствовала, что должна это сделать.
Эрнест, немного подождав, чтобы неприятное воспоминание потеряло свою остроту, написал ей, что это он просит прощения за неловкий момент.
Зинаида скинула приглашение в личный чат, сообщив, что у нее есть важные мысли относительно развития общины. Но этими мыслями она не хочет делиться с Лонгиным и Апанасьевым.
Эрнест ответил, что через пятнадцать минут будет готов к разговору, и ушел на кухню варить кофе, чтобы убрать неприятный привкус во рту, который, несмотря на пятиминутное полоскание и чистку зубов щеткой с пастой, никак не проходил.
Зинаида, вместо того, чтобы поговорить с Эрнестом лично, отправила ему длинное сообщение:
«Понимаю, что вам сейчас не до меня. Подумайте над тем, что я здесь написала, когда будет время.
Поскольку язык является ключом для понимания, присвоения смысла, заложенного актором, другому субъекту необходимо дешифровать послание в соответствии с ключом шифрования. Требуется тождество языка говорящего и языка внимающего. Для процесса самопознания человек или социум должен научиться слышать свой внутренний голос и четко его интерпретировать. В случае с человеком, речь идет об интуитивном озарении, прояснении, когда образ, возникающий в сознании, трактуется однозначно. Для этого необходимо удалить посторонние шумы, мешающие сосредоточению. Этими шумами могут являться самые значимые для субъекта с точки зрения здравого смысла объекты. Пока не возникнет тишина и пустота, невозможно услышать и понять свой внутренний голос. Когда же произойдет воскресение Духа, после этой «интеллектуальной смерти», проявленной в полном отсутствии экзистенции, тогда, как пробуждается голос младенца при рождении после первого вздоха, откроется способность слышать себя.
Это и станет началом восхождения духа, посредством самопознания в спиральном движении, когда все больше пространства становится проявленным и обозримым. Почему люди не хотят осознавать это? Потому что их страшит смерть, пустота и тишина. Люди всегда стремятся их чем-то заполнить. Но все, чем они заполняют пустоту – лишь иллюзии, «майя». Все, чем они заполняют тишину – никчемные звуки, в какие бы прекрасные произведения эти звуки не были бы воплощены. Эти звуки – лишь завеса, от познания голоса своей души, от обретения внутри себя Божественной природы.
Вы ведь помните, что когда Христос был распят и умер на кресте, произошло землетрясение, и завеса в храме разорвалась? Значит остальное вы тоже сможете вспомнить и осознать – как пробудиться самому, и как пробудить Филадельфию».
* * *
Эрнест помнил, что не ставил будильник на утро, но Настя решила иначе, включив трек ровно в шесть часов:
«Из-за тебя слезы замерли в моих глазах,
Они застыли до самой слепоты
Моих глаз, полученных от тебя в дар.
Из-за тебя шрамы на моем лице
Никогда не сможет исцелить
Чья-то теплота…
Из-за тебя зима поглотила мое сердце,
Пока лето сжигает и рушит
Мою ускользающую юность.
Мою исчезнувшую любовь
Никогда не почувствую снова.
Из-за любви мои чувства никогда не вернутся…»
Слушая слова песни, Эрнест почувствовал, как по щекам текут слезы. Он вспомнил сон, который увидел недавно.
Во сне Эрнест стоял на крыше высокого дома. Было слышно, как гудят тросы, натянутые по периметру дома в виде ограждения, заменявшего перила. На Эрнесте был черный костюм, поверх которого накинут серый плащ, застегнутый на одну верхнюю пуговицу. Плащ развевался на ветру. Эрнест услышал за порывами ветра чей-то плач и пошел в его сторону. За коробкой выхода на крышу в свадебном белом платье на вентиляционной трубе сидела красивая девушка. В руках у нее был букет с васильками, ромашками и белыми розами. Полевые цветы выглядели так, словно их только что сорвали, но розы были засохшими.
Он не знал, что сказать, поэтому потянулся за платком, край которого торчал из нагрудного кармана его костюма, протянул девушке и присел рядом. Девушка посмотрела ему в глаза долгим взглядом, и ему стало понятно, что плачет она из-за него.
Эрнест вскочил с трубы, сорвал с себя плащ и укутал невесту. Слезы продолжали капать, теперь уже на серую ткань плаща.
Наконец, он спросил:
– Что я могу сделать?
Девушка покачала головой, давая понять, что все уже произошло и ничего исправить невозможно.
– Но почему?
– Любимый, сейчас это не важно. Ты старался, но одного старания мало. Когда возможность упущена, нельзя сдаваться. Просто продолжай свой путь. Ты не знаешь, когда появится новая, но оставаясь на месте, ты точно не сможешь найти ее. Сколько бы раз ты не падал, сколько бы раз не хотел опустить руки, всегда поднимайся и иди за своей звездой. Мы обязательно встретимся. Ничего не бойся.
Внезапно сон оборвался. В этот самый момент в динамиках звучала бас-бочка и повторяющиеся три ноты соло гитары, раскалывающие голос Скин на ледяные осколки.
Ощущение после сна отличалось от той привычной пустоты в груди, о которой шла речь во сне с незнакомцем, предлагавшим спасительное решение. Сейчас Эрнест испытывал физическую боль – спазмы в области солнечного сплетения, как будто его били ногами, пытаясь заставить сделать что-то вопреки его воле. Хотелось выть от боли.
В этот момент в квартиру позвонили. Эрнест доковылял до входной двери и спросил:
– Кто там?
Послышался голос Евгения:
– Привет, это я.
Открывать дверь, представ перед своим другом в таком виде, было бы ошибкой. Но не открывать ее – было бы ошибкой куда более серьезной. Цугцванг.
Выпрямившись и расставив ноги пошире, держась за ручку двери, чтобы не качаться, Эрнест открыл дверь и попытался улыбнуться. На его сером лице эта улыбка была похожа на оскал раненого зверя.
Евгений удивленно уставился на Эрнеста, машинально протянув ему руку.
– Что случилось? Тебе нужна моя помощь?
Эрнест отшатнулся, но осознав, что делает все не так, произнес:
– Прости, – и осыпался на пол.
Евгений подхватил за плечи друга, и, подтянув его к ближайшему дивану в гостиной, облокотил его на подушки. После этого рванул на кухню и через несколько секунд уже стоял возле скособоченного на диване Эрнеста со стаканом воды:
– Пей! Полегчает!
