Но её уже было не остановить. Она то щурилась, то иронично улыбалась, не переставая при этом произносить гневный монолог. Если человек долго угрожает, он никогда не перейдёт к более радикальному. Значит, повторного случая применения физического насилия можно не ждать. Пропуская словесные потоки мимо ушей, я подумал, что всё происходящее напоминает американские жанровые фильмы, которые все на один сюжет. В них злодей в кульминационной сцене начинает разборки с полуповерженным героем. Почему-то во время просмотров подобных фильмов я всегда за злодея. И мне хочется встать посреди кинозала и крикнуть: «Хватит трепаться! Кончай его, парень!»
– Очень поучительно! – прервал её я. – Не тратьте зря усилия. Всё равно несогласен с вами.
– Немедленно отремонтируйте мою машину! – бросила она после непродолжительной паузы.
– С удовольствием, но у меня… руки не из того места растут.
– Вот-вот. Вы сами признались! – победно произнесла она.
– Что же, грешен, абсолютно не разбираюсь в двигателях внутреннего сгорания.
– Да всё понятно – самовлюблённый актёриш-ка погорелого театра.
– Увы, я не актёр. Но помочь вам всё-таки попробую.
– Как?! – с нескрываемой иронией спросила девушка.
– Бытовая магия!
Продумывая очередной колкий ответ, она затихла. И теперь уже я победно достал из кармана свои ключи и в изысканном па, почитаемом при дворе короля Людовика (не помню порядкового номера), нажал на кнопку. Машина призывно отозвалась и подмигнула фарами. Моя визави некоторое время стояла молча, затем, ни слова не говоря, повернулась и пошла прочь. Я посмотрел ей вслед и бросил вдогонку:
– Ещё раз спасибо за заботу о чистоте моей машины. У вас доброе сердце. Пусть судьба благоволит всем вашим начинаниям!
Так и не обернувшись, через мгновение она уже скрылась за припаркованным рядом микроавтобусом. Я же забрался в машину и с грустью, вызванной неизвестной мне причиной, посмотрел на отполированное нежной женской рукой стекло. Потом откинул солнцезащитный козырёк и уставился в зеркало. Синяк под глазом пожелтел, ещё больше став похожим на неспелую фасолину. Кровь из разбитой губы остановилась, но стала заметна небольшая припухлость.
Хорош же у Владика будет свидетель! Надо постараться не попадаться фотографам с подбитой стороны, чтобы не испортить свадебный альбом.
В сухом остатке от встреч с незнакомкой ныла губа, где-то в химчистке стирался плащ вместе с телефоном. Однако, что-то в ней было! Жаль, что обстоятельства не всегда складываются как бы нам хотелось. А ведь могло бы быть иначе. Встретились бы в кино или на концерте, ну или на крайний случай в кафе. Подошёл бы и запросто сказал бы: «Здравствуйте, я Тима. Давайте знакомиться!» А она бы мне в ответ очень нежно…
– Хам! – послышалась знакомая интонация из приоткрытого окна.
Голос звучал на отдалении, но был достаточно громким. Я предположил, что незнакомка снова протёрла не свою машину, и от этой догадки рот растянулся в улыбке. Ещё мгновение назад я рассуждал, что больше никогда её не увижу, но, видимо, поторопился. То ли любознательность, то ли азарт недавней дуэли с ней выбросил меня наружу, и я пошёл на голос.
Через несколько секунд моим глазам открылась очаровательная картина с драматическим сюжетом. Безжалостный эвакуатор поднимал такую же белую «Вольво». Девушка вцепилась в ручку двери, её носки едва касались земли, а гаишник с фуражкой на затылке пытался оттащить её в сторону. И при этом все: и моя незнакомка, и гашник, и эвакуаторщик из кабины – орали каждый о своём. Наконец, гаишнику удалось разорвать ручной хват. Победив в этом раунде, он так и застыл, очевидно, размышляя в нерешительности о том, что делать дальше, – стоит ли отпустить девичьи её руки, оказавшие столь упорное сопротивление, или…
Разглядев погоны на плечах стража дорог, я с ходу бросил:
– Товарищ капитан, прошу вас, отпустите девушку! Поверьте, это чревато угрозой для вашей безопасности. Эта девушка – бытовая террористка!
– От такого же слышу! – выкрикнула она в мой адрес.
– Проходи мимо! – ответил гаишник, продолжая удерживать её.
– Что-то не припомню, чтобы мы перешли на «ты», – сказал я в ответ фамильярному полицейскому.
– Проходите мимо! – поправился тот.
– То он мне в спину пистолет наставил. То выдавал себя за артиста, аферист! – снова крикнула девушка.
Забавно было наблюдать, как она билась на два фронта: поносила меня и барахталась в руках гаишника, пытаясь вырваться.
– Всенепременно уйду, товарищ капитан. Только сначала отпустите девушку, и я сразу… – сказал я.
– Отпусти, оглобля! – перебила она меня.
– Гражданин, вы мешаете работать, – подчёркнуто учтиво добавил в мой адрес капитан. – Вы препятствуете работе полиции. Погодите, а какой пистолет?!
– Ого! Это вы называете работой?! – начиная заводиться, произнёс я и на эмоциях крикнул: – Пердимонокль какой-то!
– Чего-о-о?! – заорал полицейский.
– Похоже, Костян, он тебя оскорбил! – подначил гаишника водитель эвакуатора.
– Оскорбление при исполнении! – выдавил побагровевший блюститель закона и отпустил девушку. – Эй, ты, стоять. Мордой на капот. Ноги шире!
– Вы это кому? – переспросил я.
– Вам обоим!
– Ну же, милая, вы мне за «ноги» разбили губу, а этого тоже оприходуете? – обратился я к незнакомке и засмеялся.
Но не успела она замахнуться, а тем более ответить, как оба были припёрты гаишником к покачивающемуся на тросах автомобилю.
– Эй, Костян, тебе про охрану труда когда-нибудь рассказывали? Сейчас машина сорвётся и раздавит барышне ножки, которые она по твоей же команде поставила широко. Давай, майна! – крикнул я, перекрикивая звук двигателя эвакуатора.
– Где ствол? – нервно выкрикнул гаишник и наставил на меня свой пистолет.
– Ты что, ослеп? Ты его в руках держишь!
– Костян, травить? – крикнул тот с эвакуатора.
– Да я вас по судам затаскаю! – внесла свою лепту в этот ералаш девушка.
– Где ствол?! – заорал мне в ухо гаишник.
– Часть съел, а часть в машине! – как контуженный выкрикнул я.
– В этой? – страж порядка кивнул на «Вольво».
– Вира или майна?! – не унимался эвакуаторщик.
– В очень похожей!.. – бросил я невозмутимо.
– Ну, блин, капитан! Ты меня достал! – перебила меня незнакомка.
Похоже, она решительно настроилась разобраться с полицейским, но гул подъёмника не давал ей сосредоточиться, поэтому неизвестно кому громко добавила:
– А ты заткнись!
