– В этом он весь! Мы ведь только сегодня во всём разобрались… Будет здорово, хоть мы пока и незнакомы. Владик много рассказывал. И про то, как в Харькове с поезда ссадили, и как он вас ночью в Курске потерял…
– И он всё это вам рассказал? Ну, Владик! Я уже покраснел. Не знаю даже, как вам после на глаза показаться!
– А давайте, Тима, на «ты»?
– Согласен, давай.
В этот момент ко мне на кресло, похрюкивая, забрался Ёган и засвистел свою арию.
– Что это у тебя там? – спросила Ника.
– Жилец по имени Иоганн-Себастьян, но не Бах. Чрезмерно вскормленный в неволе байбак обыкновенный, по латыни Marmota bobak, он же сурок степной.
– Такой маленький и пушистый?
– Маленький – это суслик, а этот с поросёнка, а по повадкам чистая свинья!
И я рассказал Нике историю появление Ёгана в моём доме, а также все сегодняшние злоключения. Конечно же, опустил историю про приснившегося мне Судьбин А, памятуя о том, что случилось сегодня в метро. Негоже будет, если невеста моего друга в первый же день знакомства подобно той девушке заподозрит меня в идиотизме.
– Ничего себе! – спохватился я.
– Что случилось, Тима? Снова Ёган что-то натворил?
– Хуже! Пока рассказывал зоологические истории, прошло сорок минут!
– Действительно, а будто бы пара минут. Рада была познакомиться. Спокойной ночи, Тима.
– И вам с Владиком всего хорошего, и ещё раз примите искренние поздравления!
– Спасибо, до скорой встречи!
К моменту, как я повесил трубку, часы показывали три ночи. Быстро забравшись под одеяло, я удобно устроился на подушке с желанием поскорее уснуть. Но сон не шёл. В голове звучало какое-то подобие музыкальных звуков, ранее доносившихся из телефонной трубки, вспоминались радостные фразы Владики, приятный голос его невесты.
Ах, Владик! Наконец-то и ты нашёл свою половину! Было время, когда мы были не разлей вода, органично дополняя друг друга. Я больше выдумывал, а он гениально исполнял. Как мы только не дурачились и как не чудили…
Ностальгия по ушедшей юности сменилась грустью, едва припомнилась старая история. Сколько же лет прошло? Семь, восемь? Точно восемь. Был октябрь и, несмотря на то, что светило солнце, по-осеннему было прохладно. Нам никогда не было скучно вдвоём. Мы куда-то шли, о чём-то говорили, шутили, беззаботно смеялись над шутками, пока не поравнялись с витриной кафе. Как же оно называлось?.. Не помню. Внутри у самого стекла стоял столик. А за столиком сидела… она! Мимолётное видение, гений чистой красоты… В общем, Поля!
Полечка! Полинка… Лишь только увидел её, сразу всё понял: и что есть любовь с первого взгляда, и что Полина та самая, единственная… Так и стоял у окна, смотрел на неё, и не мог оторвать взгляда. Владик продолжал что-то рассказывать, но я его не слышал. Подойдя к стеклу, прислонился лицом так, что нос сморщился в виде пятачка… Посмотри же на меня! Вот он я – твой суженый. Наконец, Полина меня заметила. На какой-то момент она задумалась, а потом рассмеялась. Самого смеха не слышал, но сразу решил, что это лучший в мире смех, и ведь не ошибся! Вот и Владик заметил, что со мной что-то не так и, присмотревшись, тут же подхватил мою игру. Теперь уже в витрину уткнулись два пятачка с бегающими глазами, провожающими каждый занос Полиной еды в свой очаровательный ротик. При этом мы демонстративно сглатывали слюну. Поля смеялась и отворачивалась. Потом опять смотрела на нас и снова хохотала. Постепенно мы привлекли внимание всего заведения, которое по большей части с умилением наблюдало за нами. Тогда я понял, что шутка требует продолжения. Достал тетрадку с конспектами и детским почерком крупно написал: «Мамочка, мы тоже хотим есть». Подхватился и Владик, теперь уже и его тетрадка торчала в витрине рядом с надписью: «Мамочка, бабушка нас бьёт и кормит неварёной гречкой». Через несколько минут вокруг столика, где сидела Полина, уже столпилось всё кафе, а мы с Владиком продолжали упражняться в пантомиме и заполняли всё новые и новые странички. Внезапно подъехавший милицейский патруль на раз прекратил это. Пока нас запихивали в уазик, Поля выбежала из кафе и начала махать своими ручками на милиционеров. Очевидно, решив, что с сумасшедшей лучше не связываться, они поехали дальше, а мы познакомились…
Потом было четыре самых волшебных месяца в моей жизни. Пока на пятом месяце меня – столичного жителя – не послали на практику в Питер. А когда я вернулся, Владик и Полина встречали меня на перроне. Они были явно расстроены. Поля прятала глаза, а Владик только и произнёс, мол, прости, старик, так иногда случается.
Вскоре они поженились. Я окончил институт. Но в Москве рядом с ними мне стало невыносимо тесно. А тут позвонили ребята с Кировского завода, где я стажировался, и рассказали, что в одном оборонном НИИ собирают молодой коллектив под перспективную тему. Так я превратился из москвича в питерца.
Поначалу мне не хватало столицы, но с каждым днём я всё больше и больше втягивался в эту суровую северную красоту, и однажды она покорила меня окончательно и бесповоротно.
Владик и Полина прожили вместе год. Получивший диплом доктора какой-то очень редкой медицинской специальности Владик с ходу устроился в солидную клинику. Поля, с её дипломом историка, себя не нашла и занималась домом. Но что-то у них не заладилось. Они начали отдаляться друг от друга, и, в конце концов, Полина познакомилась с каким-то хирургом из Швейцарии и укатила с ним в благоухающие Альпы. А бедный Владик остался с разбитым сердцем… как когда-то я. Вместо нашей великой дружбы, которая закончилось в один миг на перроне Ленинградского вокзала, мы стали братьями по несчастью. А со своим горем каждый предпочитает оставаться один на один, и никто ему в этом не нужен.
За всё время мы виделись только один раз, когда я навещал родителей. Внешне были рады друг другу, но каждый понимал, что былого не склеить, а даже если и склеишь, всё уже будет не так. Наверное, потому мы и не искали поводов для общения. Тем более неожиданным стал сегодняшний звонок.
И всё-таки Владик – молодец! Он всегда нравился девчонкам. Поэтому я просто уверен, что его Ника – это что-то! Лишь бы они были счастливы! Пусть всё у них сложится, пусть их судьба будет не чета моей…
Блин! Опять я сказал это слово. Хоть и в уме! Послушай, Василиаускас, похоже, ты сходишь с ума! Сначала тебе снится бред, потом от этого же бреда тебя в дрожь кидает! Нет! Надо что-то менять в жизни! Может быть, завтра пригласить куда-нибудь Дину?
Закончив сеанс воспоминаний, я посмотрел на часы. Увиденное только добавило мне пессимизма – ровно через пять минут должен зазвонить будильник! Сумасшедший день, сумасшедшая ночь! Впереди Инесса Казимировна, попытка объясниться с директором и длинный зимний рабочий день!
Вторая глава,
из которой в общих чертах можно узнать о загородной жизни различных социальных слоёв населения, ненависти дачников к посторонним людям, важности рождения в семье со звучной фамилией, последствиях девичьей памяти, непрактичности белых вещей и поверхностном знании французского языка
Кажется, здесь. По крайней мере, очень похоже. Магазин и слева от входа почтовый ящик… Погоди. Вроде бы она говорила, что ящик должен быть справа, а за ним дорожка вдоль забора. И здесь дорожка, только ящик слева! Может быть, Светка чего напутала? Подумаешь, право-лево, сено-солома – всё относительно, вопрос, что брать за точку отсчёта…
Я потихоньку добавил газу и свернул на дорожку.
Ворота должны быть справа – с нарисованными петухами… А может быть, слева? Ведь если Задова изначально ошиблась с расположением почтового ящика, то и петушиные ворота вполне могут быть не там, где я ожидаю их увидеть.
Машина медленно забиралась вглубь узкого проезда частных домовладений, это все больше пугало меня. А если Светка говорила правильно, а я не туда повернул, как буду здесь разворачиваться?..
Лишь только подумал об этом, как в сумерках фары выхватили что-то большое и серое. Тормоза мягко остановили моего четырёхколёсного друга у забора.
Тупик не давал никаких надежд на разворот. От обиды хлопнул ладонями по рулю, понимая, что тот точно ни в чём не виноват. Я вышел и обошёл машину. В ожидании злосчастных петухов не обратил внимание на дренажные канавы, которые шли по обеим сторонам узкой дорожки. Вот же попал! В мае темнеет быстро, поэтому одно неловкое движение рулём, и мне придётся искать трактор!
После той безумной февральской ночи с её кошмарным сновидением я невольно неудачи стал списывать на судьбу, а точнее, на её сомнамбулическое воплощение в виде Судьбин А. Вот и сейчас первым, что пришло в голову, была пара грубых заковыристых фраз в адрес брюнетистого мачо, которые я закончил громогласно обращёнными к небу словами:
– Всё слышал?.. Вот и слав-нень-ко!
Не успев насладиться столь смелым поступком, бросающим вызов самой судьбе, интуитивно почувствовал, как что-то быстро приближается со стороны забора. Интересно… И в этот миг меня накрыло чувство озарения. Не просто проблеск мелькнул в моей голове. Сам великий Исаак Ньютон позавидовал бы фонтану искр, посыпавшемуся из моего левого глаза. Но в отличие от знаменитого англичанина, эти искры были обильно перемешаны с ошмётками чего-то протухшего и вонючего. Я инстинктивно схватился за подбитый глаз. А когда отвёл руку, посмотрел на прилепившуюся к ладони субстанцию. Будучи человеком, воспитанным в отечественной среде, я без труда идентифицировал НЛО как картофельный клубень, но изрядно сгнивший. Набрав в лёгкие не меньше литров пяти чистого загородного воздуха, я уже собрался было крикнуть что-то типа «Какого хрена!..», как услышал истошный вопль:
– Зинка! Я ссыкуна застукал!
– Вы чего, люди, обалдели?! – завопил я в темноту. – Совсем приличий лишились!
– Он ещё и права качает! – опять послышался тот же голос. – Целую неделю ссыт гад на наш забор!
– Держи его, Витя! Я сейчас собственными пальцами оторву его поганый краник! – истошно пропищало в ответ колоратурное сопрано.
Услышав приближающиеся ко мне голоса и абсолютно не желая, чтобы какая-то истеричная стерва со своим Витей покушались на то, что принадлежит мне по праву, я прыгнул в машину и, врубив заднюю передачу, вдавил педаль газа в пол. Словно уловив мои душевные вибрации, машина взвыла и, выбив из-под колёс щебень, рванула с места.
О! Без сомнения, это была высшая точка моей шофёрской практики. Думаю, что, глядя на меня, Жак Вильнёв нервно курил бы в сторонке, а Фернандо Алонсо без устали крутил бы ему сигареты одну за одной. Пролетев над всеми канавами, я оказался возле знакомого магазина.
Решив, что вряд ли ревнители чистоты серого забора отважатся на стайерский забег, остановился и быстро набрал номер Светки.
– Тима, ну ты где? – практически сразу ответила она.
– Возле магазина. Уточни ещё раз, с какой стороны почтовый ящик.
– Слева, – невозмутимо ответила Света.
– Слева от чего?
