– Дай бокал!
Я подлил вина и передал ей сосуд. Она неспешно осушила его.
– Видишь тот дом? – она показала на видневшуюся крышу. – Сегодня ты ночуешь там.
– Превосходная идея.
– Отвратительная идея! – не согласилась она со мной.
– Тогда зачем?
– Я же уже сказала – скучно, а ты забавный. Встань и подай мне руку!
Я поднялся. Опершись на меня, она неуверенно поднялась и, шатнувшись, тут же оказалась в моих объятиях.
– Поцелуемся?
Я улыбнулся, оценив по пятибалльной шкале степень её бессознательного состояния на четыре с плюсом. Она прикрыла глаза и, вытянув мне навстречу свои прекрасные губки, тут же начала оседать. Не будь меня, она так бы и распласталась на полу. Подняв Анастасию на руки, я вышел из дома. Гостям было не до меня. Лишь только вездесущая Светка оттопырила большой палец, очевидно, радуясь моей победе.
Через несколько минут я уже толкал дверь дома Анастасии, которая ожидаемо оказалась запертой. К радости, она пришла в себя и, передав ключ, тут же отключилась. На первом этаже нашёл диван, на котором хозяйке должно было быть вполне комфортно.
– Ты кто? – спросила она, очнувшись и стараясь сесть ровно.
– Ваш садовник, госпожа. В оранжерее прополол, клумбы полил.
– А я тебя помню – ты родственник Пушкина.
– Феноменальная память!
– Спасибо, – она кивнула. – Я даже вспомнила, что обещала тебе эту ночь.
– Неужели!
– Не дурачься, иди ко мне.
Я посмотрел на неё и по-доброму улыбнулся.
– В другой раз.
– Другого раза не будет.
– Значит, не судьба! – констатировал я и протянул ключ. – Не забудь закрыть за мной дверь.
Оказавшись на улице, я вдохнул свежего воздуха и побрёл к Цукерманам.
– Ты опять всё провалил, Тима! – сказал кто-то сзади, когда я заходил в петушиные ворота.
Я остановился и не оборачиваясь спросил:
– Это ты, Судьбин А?!
– Нет, это мы – слепые петухи! – ответил тот же голос. – Конечно, я! Ты опять сам меня помянул: «Значит, не судьба»! А кто же ещё?! Я надоумил Сладкопоповых пригласить тебя в гости. Я затащил сюда Настеньку. Грешен, слегка не рассчитал с дозой алкоголя. Ну, извини. А ты что? Не судьба!
– А для чего ты мне об этом рассказываешь? – поинтересовался я, обернувшись и внимательно вглядываясь в самодовольную физиономию визави.
– Ещё есть возможность всё исправить. Я предусмотрительно оставил у Настеньки открытым окошко…
– Зачем?
– Пойми, Тима, у каждого должен быть шанс на исправление ошибки. Ты только представь. Сейчас возвращаешься, а утром наступает новая жизнь! Молодая красивая жена. Немного невоспитанная, но на то ты и мужчина – переделай её под себя. Наш дедушка – академик Селезнёв…
– Это который?..
– Да, Тимочка, тот самый! Через полгода ты начальник самостоятельного научного отделения. Ещё три года – и докторская в кармане, а дальше сплошное лучезарное будущее!
– А как же Настя? У неё же своя судьба?
– За это не переживай! С её судьбой я договорюсь! Мы, как и вы, иногда работаем по системе взаимозачётов. Сегодня она мне, а завтра я ей помогу.
– А любовь?
– А любовь, а любовь тогда уже цвела, всё цвела, не зная перемены! – пропел Судьбин А голосом Иосифа Кобзона.
Прослушав небольшой ночной концерт, я покачал головой и сказал:
– Ну что, пошли?
– Куда? – Судьбин А внимательно всматривался в меня, очевидно, не в силах прочитать мои мысли.
– Окошко закрывать у Насти. А то мало ли придурков в округе бродит! – я решительно направился обратно.
– Тим, погоди! Давай ещё раз взвесим…
– Отстань! Растлитель!
– За что такая неблагодарность! – судя по голосу, Судьбин плёлся вслед за мной. – Тима, послушай. Уже роса появилась. Полезешь закрывать окошко – грохнешься.
– Не каркай!
Обойдя дом, я обнаружил весточку от судьбы – то самое, единственное незакрытое окно.
– Просто залезь внутрь! – продолжал уговаривать Судьбин А.
Одной рукой я схватился за откос, пальцами другой зацепился за окно. Напрягся и потянул его что было сил. Пальцы соскользнули, и когда я попытался поймать тяжёлую раму во второй раз, её кинуло сквозняком и прищемило мне руку. От боли я упал и последнее, что запомнил, – как ударился спиной…
– Тимочка, ну, посмотри же!
Я нехотя открыл глаза и сразу зажмурился от света. Надо мной стоял врач в синей униформе скорой и светил в лицо фонариком.
