Глоточек свеженького яда
– Вид как вид, – пожала девушка плечами. – Мне лично нравится. Алексей говорит, что таким образом подчеркивается индивидуальность.
– Индивидуальность, моя дорогая, обычно подчеркивается не кожаными штанами и наколками по всему телу, а умом, – постучал себя пальцем по лбу мужчина. – И если твой Алексей говорит о своих металлических побрякушках как о выражении индивидуальности, то мне все про него понятно, – повысив голос, проговорил Валерий Николаевич и строго посмотрел на дочь.
– Нет, папа, он очень умный, – не сдалась Анжелика. – Разве дураки становятся изобретателями?
– Сказочек про баснословные деньги, получаемые благодаря каким-то там изобретениям, я на своем веку наслышался предостаточно, – махнул Валерий Николаевич рукой. – Непризнанные «гении», как правило, так и остаются непризнанными до самой старости и умирают совершенно голозадыми. Только единицам удается чего-то добиться в жизни. А судя по тому, какую жизнь ведет твой рокер, то его изобретение так и останется в стадии недоразвитости. Я устал спорить с тобой, Анжела, и доказывать тебе, что я прав, я больше не намерен. Ты сама в этом убедишься, и надеюсь, что очень скоро. В общем, ты мое решение слышала: в доме я его не потерплю. Будь любезна больше не приглашать его сюда, мне это неприятно, – строго повторил отец Анжелики, и его взгляд говорил о том, что с этой точки зрения его не удастся сдвинуть даже ей, его единственной и бесконечно любимой дочери.
– Ах так? – подбоченилась Лика.
– Да, так, и никак иначе.
– Тогда и я уйду, – топнув ногой, твердо проговорила девушка и посмотрела на отца упрямым взглядом.
– А это на здоровье, – усмехнулся тот. – Только имей в виду, что с милым рай в шалаше только тогда, когда этот шалаш находится в раю. Все остальное не для тебя, моя дорогая. Что может дать тебе твой рокер? Что он умеет, кроме гонок на своем мотоцикле? Если бы он действительно хотел чего-то добиться, он бы сейчас учился, а не ждал манны небесной. Что он может тебе дать? – повторил он. – Любовь? Любовь слишком быстро умирает, когда в желудке пусто. Очень скоро ты поймешь, что не можешь жить, считая копейки. Не приучена ты к ведению домашнего хозяйства. Экономить от зарплаты до зарплаты – это не для тебя, – развел руками Валерий Николаевич и добавил: – Но я не буду тебе мешать, флаг тебе в руки, чадо мое. Может, после того как ты испытаешь все прелести самостоятельной жизни, которую сейчас отстаиваешь с таким оптимизмом, ты немного поумнеешь? – покачал головой мужчина и посмотрел на дочь насмешливыми глазами.
Та демонстративно фыркнула, резко развернулась и выскочила из кабинета отца со скоростью выпущенной торпеды. Валерий Николаевич проводил ее взглядом и, пожав плечами, усмехнулся:
– Ох, уж эта мне молодежь! Ничего, проветрится немного, поостынет, а потом поймет, что как ни крути, а отец прав. Она у меня умная девочка. А это состояние жажды самовыражения, думаю, я сумею пережить, как стихийное бедствие. Такова доля родителей, – вздохнул он и снова улыбнулся. – Она все равно у меня лучше всех!
Валерий Николаевич был достаточно современный мужчина и прекрасно понимал, что применять силу совершенно бесполезно – будет еще хуже. Он мог бы, конечно, запереть дочь, никуда не пускать ее и все такое прочее. Но он разумно решил предоставить ей право выбора и был уверен на все сто процентов, что пройдет совсем немного времени, и его дочь образумится. Дух противоречия у молодежи всегда превалирует над всем остальным, и он прекрасно понимал это. Он не стал ей рассказывать, что, прежде чем начать этот разговор, он все узнал про Алексея. Бездельник и шалопай. Но пусть она сама убедится в этом. Чтобы не потерять дочь, Валерий Николаевич принял правильное решение. «Пусть все решит сама. Я дал ей информацию к размышлению и очень надеюсь, что посеял зерно, которое даст хорошие плоды», – думал он, глядя на дверь, в которую только что выскочила Анжелика.
Вечером девушка вернулась домой и сделала вид, что раскаивается в том, что перечила отцу и поссорилась с ним. Но прощения просить не стала, для этого она была слишком горда и независима. Она, придя в столовую, прежде чем сесть к столу, подошла к отцу и поцеловала его в щеку. Валерий Николаевич улыбнулся, но тоже, проявив корректность, не стал ничего говорить дочери и упрекать ее за непочтительное отношение к нему. На следующий день Лика перекрасила волосы в свой натуральный цвет, запихнула свою кожаную куртку, утыканную всевозможными заклепками и лейблами, подальше в шкаф, туда же отправились и кожаные брюки. Из ушей и носа она вытащила многочисленные колечки, вдела в мочки ушей сережки, которые ей подарил отец на Рождество. Ногти из ярко-фиолетовых опять перекрасились в нежно-перламутровый цвет, а макияж лишь слегка подчеркивал ее индивидуальность.
– Ба, знакомые все лица, – восхитился утром отец, увидя свою дочь прежней милой девушкой. – Я уж думал, что так и умру, не увидев свою дочь такой, какой я ее создал – первой красавицей нашего района.
Мать, сидящая здесь же, за столом, улыбнулась и посмотрела на Анжелику одобряющим и нежным взглядом.
Лика не выдержала и засмеялась.
– Ладно тебе, папа, уже хватит смеяться, я все поняла, честное слово, – проговорила она и принялась с аппетитом поглощать свой завтрак.
На самом деле девушка лукавила, у нее появился определенный план. Она решила притаиться на некоторое время, сделать вид, что бесповоротно раскаялась и все поняла. Анжелика наметила за это время попытаться достать из сейфа отца кругленькую сумму денег. Код она прекрасно знала и разрабатывала план, как это сделать, чтобы отец не сразу хватился пропажи. После этого она планировала уехать с Алексеем, чтобы их долгое время не смогли разыскать. Как нарочно, отец вот уже несколько месяцев не уезжал в командировки, и Лика злилась оттого, что не может пока осуществить то, что задумала. Раньше он испарялся практически каждый месяц. Каждый раз Лика потихоньку лазила в сейф и вытаскивала из пачек небольшие суммы. Отец никогда ничего не замечал, или замечал, но не говорил об этом.
У себя в спальне Лика соорудила тайничок в паркетном полу, под трюмо. Чтобы залезть туда, сначала нужно было отодвинуть зеркало, а уж потом вытаскивать пять паркетин. Но если даже кому-то и взбрело бы в голову двигать трюмо, тайник трудно было заметить, если не знать, что он там есть.
Перед тем как все случилось, Лике удалось стянуть из сейфа восемнадцать тысяч долларов. Отец как раз уехал в командировку за границу, и девушка решила воспользоваться ситуацией. Ей не удалось сбежать из дома с этими деньгами, потому что события завертелись с такой стремительностью, что Лика даже не успела сообразить, что же произошло.
* * *Сейчас Лика лежала в постели, нервно теребила кончик пододеяльника и думала о том, как же ей добраться до своего тайника, чтобы не оказаться замеченной. Она очень хорошо знала расположение своего дома, и в любое другое время смогла бы туда пробраться без особых проблем. Но сейчас там жили чужие люди, хоть и считались они ее ближайшими родственниками.
– Для меня вы всегда были чужими, а теперь тем более, – прошептала девушка, и на ее лице отразилась болезненная гримаса. – Ох, папа, как же ты не хотел замечать этого. Я всегда тебе говорила…
Анжелика прекрасно понимала, что ни в коем случае не должна объявлять себя живой и здоровой. Это значит, что ей нужно попасть в дом, так как это делают воры. К сожалению, она совершенно не имела в таком деле опыта, но сдаваться не собиралась и упрямо лелеяла эту мысль.
– Ничего, я что-нибудь придумаю, – еле слышно шептала она. – Для этого только нужно хорошенько подготовиться. Узнать, когда в доме никого не будет, и тогда мне это раз плюнуть. Код сигнализации я очень хорошо знаю, и отключить ее для меня плевое дело. Только бы все было по-прежнему! Они не сделали там ремонт? Хотя зачем им его делать? Отец не так давно построил дом, всего три года тому назад, и сделал там все по высшему разряду. Будем надеяться, что мне повезет, а мне обязательно повезет! Во всяком случае, очень на это надеюсь, – тяжело вздохнула Анжелика. – Или нет – наверное, так рисковать не стоит, меня может увидеть и узнать кто-нибудь из жильцов поселка. Если такое случится, тогда все остальное мне никогда не удастся сделать. Я должна что-то придумать, что будет стопроцентной гарантией удачи, – напряженно размышляла она, поминутно кусая губы и хмуря лобик. – Думай, Лика, шевели мозгами, от этого зависит очень многое. Стоп! Кажется, придумала, – оживилась девушка и даже вскочила в кровати. – Мои кузены имеют слабость к красивым женщинам, вот на этой струне я и должна сыграть, чтобы добраться до своего тайника. А когда в моих руках окажутся деньги… Да, я теперь точно знаю, что должна сделать… и сделаю, чего бы мне это ни стоило. И-есс, – радостно прошептала она и снова плюхнулась на подушку.
С этими мыслями Лика уснула, уснула крепко, почти без сновидений, что произошло практически впервые. Впервые после того дня, когда все случилось. А случились тогда в беззаботной жизни девушки страшные вещи. Сначала ей внезапно накинули на голову какой-то мешок и зажали рот, чтобы она не могла закричать. Потом сунули в машину и сделали укол, от которого она отключилась. Неизвестно, сколько она пробыла в бессознательном состоянии, но когда очнулась, то увидела, что находится в каком-то темном подвале.
Глава 3
Анжелика постепенно приходила в себя в доме у Марины. Все было нормально, не считая того, что, как только она начала нормально питаться, у нее вдруг начал болеть желудок. Беспокойная Марго немедленно потащила новую подругу к врачу, хоть та и упиралась всеми частями тела.
– Я не пойду к врачам, я их с детства боюсь, – ныла она. – При виде белого халата у меня начинается истерика. В детстве я чем-то болела, и мне делали очень болезненные уколы. С тех пор я их всех ненавижу.
– Ничего, ты уже взрослая девочка, хватит дурить, – прикрикнула на нее Марина. – Желудок – это тебе не шутки. Немедленно собирайся, иначе я не знаю, что с тобой сделаю, – топнула она ногой.
Анжелика тяжело вздохнула, но подчинилась, потому что боль так и не проходила. К счастью, ничего непоправимо страшного не обнаружилось, но гастрит уже имелся. Девушке прописали хорошие лекарства, диету и полный покой.
– Во время прохождения курса медикаментозного лечения обязательны следующие условия. Побольше свежего воздуха, диета, естественно, и самое главное, положительные эмоции, – давал наставления улыбчивый седовласый доктор.
– У меня ведь желудок болит. При чем здесь эмоции? – удивилась тогда Лика.
– Деточка, не нужно относиться к своему желудку как к приложению ко всему остальному. Наш организм гармонично связан с головой и с нервной системой. Если вы садитесь обедать в хорошем расположении духа, то и ваш желудок воспримет пищу с удовольствием. А если вы проглотите еду, даже не замечая, что едите, восприятие вашего желудка будет соответственным. Хорошее настроение играет большую роль, а это и есть эмоции. Понятно? – терпеливо объяснял врач, при этом продолжая добродушно улыбаться.
– Ага, – кивнула головой Лика, хотя на самом деле мало что поняла. После визита к доктору девушки заехали в аптеку, где пришлось купить «тонну» лекарств, прописанных специалистом.
Начиная со следующего дня Анжелика добросовестно их глотала, морщась от отвращения. По утрам она ела геркулесовую кашу, которую терпеть не могла с детства, а по телевизору смотрела только комедии. Через месяц проблема с гастритом практически была решена. Все это время Анжелика предавалась лени и ничегонеделанию. На улицу выходила регулярно, правда только вечером, чтобы прогуляться по набережной. Она натягивала на себя короткие брюки Марины и заправляла их в сапоги, которые нашла в кладовке у девушки. Свитер был впору, а вот куртка, как и брюки, немного маловата. Несмотря на не совсем презентабельный вид, к ней все равно периодически приставали молодые люди, желающие познакомиться. А один раз и вовсе вышел курьезный случай, который заставил Лику впредь быть более осторожной с прогулками.
Девушка, как обычно, вышла вечером на улицу и не спеша пошла к набережной. Только она завернула за угол, чтобы выйти на финишную прямую, как столкнулась грудь с грудью с молодым мужчиной, который летел куда-то сломя голову.
– Извините, – буркнула Лика и уже собралась идти дальше, как тот схватил ее за руку.
– В чем дело? – недоуменно спросила она и резко выдернула руку.
– Девушка, вы не видели здесь моего мальчика? Рыженький такой, с большими ушами, ошейник коричневый, – торопливо начал говорить мужчина, шаря по сторонам совершенно безумными глазами. – Гоша, Гошенька, где ты, противный мальчишка? – закричал он. – Нет, не видели? – снова обратился он к Анжелике. – Гоша, Гоша, куда ты спрятался от папы? Иди немедленно сюда! Девушка, ну что же вы молчите, вы видели или не видели? Неужели так сложно ответить? Гоша, Гоша, иди немедленно ко мне. Ну, попадись мне только на глаза, я не знаю, что с тобой сделаю! Вы его не видели? Он должен был здесь пробежать, больше негде, – беспорядочно и возбужденно говорил он, не переставая крутить головой, как пропеллером. – Рыженький, с большими ушами. Господи, ну, куда же он подевался?!
– Нет, никакого лопоухого мальчика в ошейнике я не видела, – прошипела Лика и с ненавистью посмотрела на «папашу». – Вы что же это, уважаемый, держите своего ребенка на цепи? Почему это на мальчика надет ошейник?! Вы что, садист? Я сейчас в милицию позвоню, извращенец, – с угрозой произнесла она и достала из кармана мобильный телефон. Она и в самом деле уже собиралась набрать «02», как увидела радостную улыбку мужчины, который, похоже, был настолько взволнован, что даже и не слышал, о чем она сейчас говорила.
– Мальчик мой, радость моя, иди сюда, малыш, иди к папочке, – засюсюкал он.
Анжелика оглянулась и увидела, что в их сторону со всех лап несется кокер-спаниель небольшого размера, уши которого разметались по сторонам, точно паруса и неслись вместе с ним, только где-то позади остального туловища. Он прямо с разбега запрыгнул на руки своего «папочки» и начал облизывать его лицо.
– Мальчик мой, Гошенька, как же ты напугал меня, милый мой малыш, – ласково говорил хозяин кобелька, прижимая его к себе, как бесценное сокровище. Лика посмотрела на эту идиллию и расхохоталась от всей души.
– Надо же, а я подумала, что вы своего ребенка потеряли, – вытирая слезы, которые выступили от смеха, проговорила она.
– Это и есть мой ребенок, если можно так выразиться, – улыбнулся мужчина. – Он у меня уже четыре года, я его сам из соски выкармливал. Вы не представляете, какой он умница, все понимает, только говорить не может. Ой, а я вас знаю, – с удивлением глядя на Лику, сказал он. – Вы к нашей соседке часто приходили, Наташе Ремизовой. Вас, кажется, Анжеликой зовут? А вы меня разве не помните? Постойте, постойте, так вы же вроде…
– Вы ошиблись, уважаемый, – резко перебила его девушка. – Меня зовут Марина, и в Москве я не живу, я сюда в гости к сестре приехала. Простите, мне пора идти.
– Но я не мог ошибиться, – не сдался мужчина. – У меня прекрасная память на лица.
– На этот раз она вас подвела, – развела Анжелика руками и поторопилась завернуть обратно за угол, из-за которого только что вышла. – Черт побери, этого мне только не хватало, – чертыхалась она. – Откуда он только взялся? Я его совсем не помню, между прочим. Не дай бог, Наташке скажет, тогда будет полный «антракт». У той язык что у сороки хвост, сплетни – это ее хобби. Нет, так дело дальше не пойдет, нужно срочно что-то делать со своей внешностью.
В это время мимо Анжелики, покачивая бедрами, прошла девица, гордо вскинув голову, на которой дыбом стояли волосы цвета взбесившегося апельсина.
– Во, такой парик я себе и куплю, – тут же пришла к выводу Лика. – Все будут таращиться только на него, а лица просто не заметят.
* * *Марина отправила няню с Димой на отдых, а потом, когда почти через три недели они вернулись, попросила Розу Яковлевну, чтобы недельку мальчик побыл у нее. Няня с радостью согласилась, а мамаша ежедневно носилась туда, чтобы посмотреть, все ли у них в порядке.
– Я это сделала потому, что знаю: тебе сейчас нужен полный покой, мне доктор так сказал. У тебя гастрит плюс нервное истощение, а Димка такой шумный, что никакого покоя ты не увидела бы, как своих ушей без зеркала, – объясняла она Лике отсутствие Димки и няни.
– Напрасно ты, Марина, из-за меня это делаешь, – хмурилась Лика. – Ни к чему это, совсем ни к чему. Еще не хватало, чтобы по моей милости маленький ребенок скитался где-то. Немедленно вези его домой, иначе я сама уйду отсюда!
– Да не кипятись и не переживай ты так, – махнула Марина рукой. – У Розы Яковлевны очень хорошие условия. Знаешь какая она чистюля? У нее в квартире чистота, как в операционной в больнице, – улыбнулась она. – Поэтому я за Димку совершенно спокойна. Уход она обеспечит по высшему разряду, и Слава мне разрешил так сделать, не волнуйся, – успокоила Марина девушку. – Он сам тоже там бывает каждый день, как и я, продукты им привозит, игрушки Димке. Так что не переживай, все в полном ажуре. Через недельку они уже снова сюда переберутся, так что отдыхай, пока есть такая возможность, – засмеялась она. – Димка кого хочешь на уши поставит. Удивляюсь, как с ним Роза Яковлевна справляется.
И вот, несколько дней спустя, утром Лика проснулась оттого, что по квартире с гиками и криками кто-то носился мимо комнаты, где она спала.
– Димка, наверное, – улыбнулась девушка и, накинув халат, выглянула в коридор. Как она и предполагала, мимо двери тут же пронесся маленький пухлый ребенок с пузырями на губах. Ходунки, в которых он сидел, издавали по паркету страшный грохот.
– Дима, пойдем кушать, уже пора, – произнесла Роза Яковлевна по-английски, и Лика с удивлением сообразила, что прекрасно ее понимает.
«Надо же, я, оказывается, английский язык знаю? Видно, не совсем все я вспомнила и, наверное, меня еще ждут сюрпризы?» – подумала она и улыбнулась малышу.
– Ррр, – прорычал Димка и поехал дальше.
– Доброе утро. Извините мальчика, что разбудил вас, это он у нас так играет, – проговорила няня. – Если бы я вздумала его остановить, то вы проснулись бы тогда от оглушительного рева. Он у нас, видите ли, заядлый автомобилист и считает себя таким же водителем, как его папа за рулем, – почти дружески улыбнулась она Анжелике. – Его Вячеслав Иванович часто с собой в машину сажает, за руль, и мальчику это очень нравится.
– Нужно ему детский автомобиль купить, чтобы было почти по-настоящему, – предложила Лика, с улыбкой глядя на пухлого ребенка. Тот, доехав до поворота, ловко развернул свою «машину» и, продолжая издавать рычащие звуки, подъехал к женщинам.
– Еще рановато, вот исполнится года два, тогда можно будет, а сейчас пусть на этом катается, – возразила Роза Яковлевна. – Да и мне спокойнее: здесь шесть колес по кругу, не перевернется, – покачала она головой.
– Как отдохнули? – спросила у нее Лика.
– Замечательно, я, можно сказать, за десять лет впервые так хорошо отдохнула, несмотря на то что со мной был Димочка, – ответила женщина и снова улыбнулась. – Он прекрасно себя вел.
– Очень хорошо, я за вас рада. Ну что ж, Дмитрий Вячеславович, пойдем с тобой на кухню, вместе позавтракаем, спать уже совсем расхотелось, – сказала Лика малышу и протянула ему руку. Тот проигнорировал дружеский жест и снова зарычал. – Хорошо, тогда я пойду, а ты поедешь. Договорились? – улыбнулась она и подмигнула мальчику. Тот издал еще один рычащий звук и понесся в сторону кухни. Роза Яковлевна усадила мальчика к столу на специальном стульчике и обратилась к девушке:
– Что будете пить – чай, кофе?
– Мне лучше кофе, он меня сейчас взбодрит, я вчера читала допоздна.
– Хорошо, – сдержанно ответила женщина и включила кофеварку.
– Марина еще спит? – поинтересовалась Лика.
– Нет, Марина уехала рано утром по делам. Позвонила мне, мы как раз с Димой уже собирались сюда ехать. Но она обещала часам к одиннадцати вернуться.
– Хорошо, – пробормотала девушка и приняла из рук женщины чашку с кофе.
– Может, что-то желаете покушать? – поинтересовалась та.
– Нет, нет, спасибо, есть мне пока не хочется, – торопливо ответила Лика.
Няня принялась кормить малыша и, кажется, совершенно забыла о девушке. Мысли Лики потекли по нужному ей руслу.
«Как бы мне уйти из дома, чтобы не вызвать ненужных вопросов? План у меня уже есть, пора начинать его осуществление, для этого я вполне окрепла. Одежды, правда, у меня никакой нет. Но это не беда, сейчас посмотрю, что там у Марины имеется в шкафу, может быть, что-то удастся подобрать. Росточком она, правда, маловата, и одежда ее мне, естественно, коротка. Но как я буду в этом выглядеть, для меня сейчас совершенно неважно. Важно совсем другое. Мне пора начинать действовать, а для этого нужно выходить из дома, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Я не имею права подводить под монастырь людей, которые столько для меня сделали», – размышляла Анжелика, неторопливо отпивая кофе из чашки.
– Не имею права, – тихо повторила она и, поняв, что начала говорить вслух, бросила испуганный взгляд в сторону Розы Яковлевны.
Та была полностью поглощена кормлением ребенка и не обращала никакого внимания на девушку. Поняв это, Лика облегченно вздохнула. Она не была уверена в том, что произнесла вслух только последнюю свою мысль. Она давно заметила, что очень часто, лежа на кровати у себя в комнате, разговаривает вслух, беседуя то с родителями, то с невидимыми врагами, то просто сама с собой.
Послышался шум открывающейся двери, и через минуту в дверях кухни показалась Марина.
– О, ты уже проснулась? Привет, сын, – улыбнулась она Димке и чмокнула его в щечку. – Очень хорошо, что ты уже проснулась, мне посчастливилось освободиться от дел пораньше, поэтому теперь я свободна практически целый день. Славка меня попросил выполнить сегодня его поручение, и мне удалось справиться с ним в мгновение ока. А раз времени у нас теперь много, сейчас поедем в магазин, – как всегда лучезарно улыбаясь, объявила Марина.
– Зачем? – вскинула Анжелика брови.
– Нужно же тебе что-то из одежды купить. Сколько же можно только по вечерам гулять в моей короткорукой курточке? Ты видишь мой рост? Метр с кепкой, и тот на шпильке, – засмеялась девушка. – А в тебе не меньше метра семидесяти, – протараторила Марина с завидной скоростью. Она будто прочитала то, о чем совсем недавно думала Лика.
– Метр семьдесят два, – растерянно уточнила девушка.
– Тем более, давай завтракай по-быстрому и поедем, – поторопила Анжелику девушка и, схватив из вазочки, которая стояла на столе, печенье, прямо целиком засунула его в рот. – Как дела, Роза Яковлевна? Как ведет себя мой сорванец? – тут же переключилась Марина на няню и сына.
– Хорошо ведет. Видишь, мамочка, как мы замечательно кашу кушаем? – улыбнулась та и засунула в рот малышу следующую порцию.
– Умница, сынок, будешь хорошо кушать кашу – вырастешь такой же большой, как твой папка, – сказала Марина и потрепала сынишку по щечке. – Лен, давай быстрее завтракай, и пошли, – снова повернувшись к девушке, поторопила она.
– Я только кофе сейчас выпью, и можно будет собираться, есть мне не хочется совсем, – махнула рукой Лика.
– Есть нужно, тебе еще сил надо набираться, – возразила Марина и тут же добавила: – Впрочем, как хочешь, можно будет потом в кафе куда-нибудь заскочить, там и перекусим. Я на Маяковской такое местечко знаю, закачаешься. Готовят – пальчики оближешь, – закатила глаза под лоб Марина. – Если действительно есть не хочешь, пошли ко мне в комнату, не будем терять времени. Сейчас подберем тебе одежду, пока из того, что есть, а уж в магазине купим то, что нужно. – И девушка, схватив Лику за руку, потащила ее к себе в спальню. Она распахнула шкаф, до отказа набитый всевозможными вещами, и начала их перебирать.
– Так, это не пойдет, это никуда не годится, это давно устарело, а вот это, по-моему, именно то, что нужно, – не закрывая рта, стрекотала Марина.
Она бросила Лике шерстяное платье черного цвета с серебристой отделкой.
– Оно мне по самые пятки, а тебе будет как раз. Сейчас достану нижнее белье и колготки. А вот с обувью я не знаю, что делать, – задумалась она, постукивая себя указательным пальчиком по носу. – Не поедешь же ты в тех сапогах, которые в кладовке откопала? Я в них ходила, когда беременная была. Ноги очень отекали, вот и пришлось на три размера больше покупать. У тебя, кстати, какой размер?
– Тридцать седьмой, те сапоги мне тоже велики, – улыбнулась Лика.
– Правда, что ли? – недоверчиво спросила Марина.
– А что тут удивительного?
– Я всегда думала, что у высоких и размер не меньше сорокового, – засмеялась Марго. – Тогда у нас все как надо, я тоже тридцать седьмой ношу. Куртку придется пока легкую надеть, остальное тебе маловато будет, а потом купим. Думаю, до магазина не замерзнешь – в машине поедем. Давай, быстренько одевайся. – И Марина упорхнула из комнаты, оставив после себя аромат французских духов. Лика втянула носом до боли знакомый запах, и на ее глаза навернулись слезы.