Нежеланная жена

Пролог

– Я хочу перевезти вас в Москву, – объявляет Мурад.

– Зачем?

– Затем, что ты моя жена, – четко проговаривает он. – Пора уже начать вести нормальную семейную жизнь.

– Ты имеешь в виду, пора уже переезжать в твою спальню? – смело спрашиваю я.

Прошли те времена, когда я могла позволить себе быть скромной. С Мурадом либо прямо, либо никак. Я уже уяснила это на опыте прошлых лет.

– И это тоже, – нагло заявляет он. – Я и так слишком долго ждал.

Я истерически смеюсь, потому что в моей душе сейчас царит всепоглощающий ужас и страх. За маму, за малыша, за свое будущее. Но выдать их перед этим мужчиной слишком унизительно.

Перед моим мужем.

Какое чуждое понятие. Ведь он ненастоящий – фиктивный, как мы оба договорились с самого начала. А теперь, вдруг, Мурад решил нарушить эту договоренность.

– Ты не можешь ставить мне такие условия, – говорю решительно, хотя в голосе проскальзывает предательская дрожь. – Я никогда не соглашалась на настоящий брак. Мы чужие друг другу.

– Не ты ли совсем недавно заявляла, что мы семья? – глумится он.

– Моя семья – это мама и Амир. Ты мне никто, Мурад. Муж на бумаге и только.

– Это моя мать и мой сын, Самира, – с металлом в голосе чеканит он, морозя меня ледяным взглядом. – Если мы разведемся, они не будут иметь к тебе никакого отношения.

– Мать и сын, которых ты навещал раз в год! Да я им большая семья, чем ты когда– либо был!

– Не утрируй, – отмахивается от меня Мурад. – Суть в том, что ты или принимаешь мои условия, или убираешься из моего дома.

– Никогда! Я скорее буду побираться, чем стану тебе настоящей женой!

– Отлично, – гадко усмехается он. – На это я и надеялся. Если бы не просьба мамы, я бы тебе и шанса не дал. Или ты думала, что я, вдруг, воспылал к тебе страстью, принцесса доморощенная? Можешь паковать вещички, скоро в эту семью войдет новая невестка. Я и так был слишком добр, позволяя тебе жить здесь, учитывая наше прошлое.

– Вот и найди! Я не настоящая жена, так что забудь о моем существовании, как делал это до сих пор! Женись и уезжай в Москву с той, кто этого хочет, а мы продолжим жить так, как жили.

Он язвительно смеется и меня передергивает от этого звука.

– Ты действительно думаешь, что я позволю тебе воспитывать своего сына, когда у него может появиться настоящая мать?

– Он считает меня своей матерью.

– Пока он слишком мал, это недоразумение можно исправить. Его матерью будет лишь моя жена, Самира. А тебя он забудет.

– Мама не позволит… – отчаянно цепляюсь за соломинку.

– Мама может общаться с тобой, если захочет, но ты больше не будешь с нами жить. Я не собираюсь всю жизнь провести монахом рядом с самовлюбленной девицей только ради того, чтобы у моего сына была мать. Я найду более достойную женщину на эту роль.

– Но никто не будет любить его так, как я… – Мой голос осекается, когда предательская слеза бежит по щеке. Я резко вытираю ее, злясь на саму себя за эту слабость перед ним, но к моему удивлению, лед на лице этого монстра разбивается, являя наружу вполне человечное выражение.

– Поэтому я и предложил тебе сохранить наш брак, – говорит Мурад. – Я готов смириться с твоим характером ради сына. Тебе всего лишь нужно выполнять свои супружеские обязанности, и кроме того… Я хочу еще детей, Самира. Мой сын заслуживает узнать, каково это – иметь поддержку брата или сестры. Я совершил ошибку, оставив его на чужую опеку и хочу исправить ее, пока не стало слишком поздно и он не вырос с вечно отсутствующим отцом. Тебе решать, хочешь ли ты принимать в этом участие.

– Это шантаж, – все еще не веря, качаю головой.

Мужчина недовольно поджимает губы, глядя на меня, как на дурочку.

– Это предложение, причем очень щедрое, Самира. Я – тот, кто проигрывает в этой сделке. В конце концов, именно я – тот мужчина, унижать которого тебе доставляло такое удовольствие. Это не дает мне причин желать тебя в жены, но я всегда был добр к тебе. И хотя таким, как ты, никогда этого не понять, а мне еще жить с тобой всю жизнь, зная, что ничего хорошего, кроме привязанности к моей семье, в тебе нет, я все равно готов пойти на этот шаг. Решай теперь, чего ты хочешь от жизни.

Глава 1

Несколько лет назад

– Давай, поезжай быстрее, я опаздываю! – говорю я таксисту, захлопывая за собой дверь машины.

– И тебе доброе утро, Самира, – хмыкает он, заводя мотор. – Какую лекцию ты решила прочитать мне на этот раз?

– П– ф– ф… Больно надо! Просто решила дать тебе возможность заработать, раз уж у вас с Лялей сегодня свидание. Не хочу, чтобы моя любимая кузина осталась голодной.

Мурад напрягается, но не отвечает на оскорбление. Молча ведет машину, делая вид, что я обычная клиентка, с которой не нужно разговаривать.

– Ты же говорил, что не будешь принимать заказ от моего адреса, чтобы не нарываться на меня, – подначиваю его я.

Мурад прав, я действительно вызвала машину, чтобы в очередной раз попытаться повлиять на него. Не могу упустить случая заставить его включить голову и понять, что он Ляле не пара. Я, конечно, верю, что он действительно любит ее и не в корысти дело, в конце концов, ее семья по сравнению с моей имеет всего лишь средний достаток, но он– то совсем нищеброд! К тому же, единственный кормилец в семье, состоящей из смертельно больного брата– инвалида и просто больной матери. По– человечески мне их жалко, но я не могу позволить своей кузине и лучшей подруге испортить свою жизнь, выйдя замуж в эту семью. Они просто отравят ее существование, а любовью, как известно, сыт не будешь.

– Лейла ночевала у вас вчера, я думал, это она вызвала такси, – уточняет Мурад, бросая на меня взгляд в зеркало заднего вида. – Не думал, что придется везти саму госпожу Самиру.

– Хорошо, что ты понимаешь разницу в нашем социальном статусе, Мурад. Я действительно госпожа по сравнению с такими, как ты, так что меня это звание не задевает. Жаль только, что, когда дело касается Ляли, это уже не работает. А я ведь хотела познакомить ее с одним из приятелей моего жениха. Он человек нашего круга и друзья у него – все достойные мужчины с высшим образованием и высокооплачиваемой работой.

«Не то, что у тебя» – повисает между нами очевидная мысль.

– Образование у меня есть, а чтобы устроиться на высокооплачиваемую работу нужны связи, как ты знаешь. Но не волнуйся, Ляля знает, сколько я зарабатываю и что могу себе позволить. Если ее это устраивает, то почему ты вечно пытаешься встрять со своим, вне всякого сомнения, авторитетным мнением? – пытаясь хотя бы в голосе сохранять вежливость, спрашивает Мурад, но по его стиснутой челюсти я вижу, что он едва держится.

– Потому что не для того ее растили, чтобы она становилась женой нищеброда! – откровенно заявляю я.

Мурад багровеет от гнева и резко сворачивает к обочине, останавливая машину с громким визгом шин.

– Пошла вон! – выплевывает он, вцепившись в руль до побелевших костяшек.

– Да как ты смеешь! Я клиент.

– Вон, Самира, или я тебя просто сам выкину! – оборачиваясь, цедит мужчина, и выражение его лица настолько пугающее, что я проглатываю гордость и нащупав ручку, почти выпадаю из машины, спеша ее покинуть.

Он уезжает, оставив меня на половине пути до салона красоты, в который я реально опаздываю, и я клянусь настрочить ему самый плохой отзыв, который только смогу придумать, как только поймаю другую машину.

***

В тот день я впервые назвала Мурада Хайдарова нищебродом в лицо, хотя в разговорах с Лейлой всегда именно так его и именовала, показывая этим все свое презрение к ее выбору. Тогда я еще не знала, что этот нищеброд запомнил. Что это было одним из самых унизительных моментов в его жизни. Что с тех пор он возненавидел меня настолько, что стал ассоциировать даже не с человеком, а с каким– то паразитом, у которого нет чувств, кроме эгоизма и который не заслуживает по отношению к себе ничего, кроме презрения.

Ирония судьбы заключается в том, что своего я все же добилась. Моя душевная подруга Ляля не стала женой этого недостойного ее таксиста. Нет, она вышла замуж за моего жениха Тимура. Мужчину, красивее которого я никогда в своей жизни не встречала. Достойного, умного и богатого. Который любил меня до одури и которого, несмотря на дальнейшие мои поступки, я тоже, по– своему, любила. Не так сильно, как себя, как свою семью, но любила. Однако, между ним и своей умирающей матерью я выбрала ее, сбежав за несколько дней до свадьбы, так как он не хотел меня отпускать к ней, а бедняжке Ляле пришлось меня заменить в роли невесты, чтобы спасти от позора нашу семью.

Это событие повлекло за собой слишком много последствий, чтобы я могла без горечи вспоминать об этом. И главным образом, привело меня к тому месту, в котором я сейчас нахожусь – месту сиделки при больной матери того самого нищеброда, с которым мы по ужаснейшему стечению обстоятельств, поменялись ролями.

Пожалуй, его почетное звание, которое с таким высокомерием срывалось с моего языка, теперь перешло мне. Потому что я больше не та Самира, которой была когда– то. У меня нет денег, нет семьи и нет будущего. Я никто. Жалкая, отчаявшаяся девушка, которую просто пожалели и из милости взяли в дом. И даже эта милость исходит не от Мурада, а от его жены и матери, которые чудом уговорили его дать мне шанс. Ниже упасть в моем положении уже просто невозможно.

***

– Мира, что ты там копаешься? – поторапливает меня мачеха, пока я сижу в примерочной, тупо глядя в зеркало на себя в свадебном платье, которое должна была снять еще десять минут назад.

Платье красивое и очень идет мне. Не такое роскошное и дорогое, как на первой моей несостоявшейся свадьбе, но все равно шикарное. Я, наверное, буду прекрасной невестой. Настолько прекрасной, чтобы мой жених забыл о некоторых моих проступках в прошлом. Таких, как бегство из дома перед свадьбой с уважаемым в обществе человеком, и проживание одной, без надзора семьи, в другой стране. Развращенной Европе, как они выражаются.

Мой отец даже закрыл глаза на то, что новый жених по возрасту ближе к нему, чем ко мне. Или на то, что быть мне второй женой, а не первой и единственной. Главное, что вообще нашелся человек, готовый жениться на мне – вчерашней беглянке с подмоченной репутацией.

Даже мои родные считают, что я прожигала жизнь во Франции, забыв о чести и достоинстве. Мачеха вчера посоветовала притвориться невинной в первую брачную ночь. Не говорить же этой злой мегере, что я и так невинна! Все равно не поверит.

– Мира, мы опаздываем! – снова подает она голос, требовательно стуча в дверь.

– Я почти все! – кричу в ответ, и стряхнув с себя неуместную тоску, принимаюсь стягивать тяжелое платье, которое ранее предусмотрительно расстегнула на спине девушка– консультант.

Я ведь уже все решила. Если снова не хочу лишиться всей своей родни и семьи, мне придется выйти замуж за этого старого развратника, которому захотелось молодого тела. Я выдержу это. Смирюсь как– нибудь. Переживала намного худшее, так что справлюсь.

Убеждаю себя в этом снова и снова, пока мы выбираем свадебный букет, делаем маникюр и ужинаем вечером дома. Я даже засыпаю спокойно и меня не мучают кошмары прошлого, в которых я снова наблюдаю за своей умирающей матерью, зная, что чуда не случится и все равно до последнего надеясь в него. Ненавижу эти сны! Даже больше, чем своего жениха, которого, по иронии судьбы, тоже зовут Тимур. Как того, первого, которого я хоть и бросила, но хотя бы любила.

Проснувшись утром, я четко понимаю, что все же не смогу. Решимость исчезла. Привязанность к семье победил мой эгоизм. Поэтому, позавтракав, я звоню своей новой подруге Луизе и прошу ее о помощи. Мне срочно необходимо сбежать от этого брака, пока я окончательно не испортила себе жизнь.

***

– Ты точно справишься? – скептически спрашивает меня Луиза, когда мы встречаемся в кофейне в тот же день.

Понимаю ее недоверие. Мы с Луизой вместе учились в школе, но я тогда была избалованной папиной принцессой, а она серой мышкой– сиротой, без гроша за душой. Мы с ней подружились относительно недавно, случайно вновь встретившись на свадьбе знакомых. Луиза теперь жена Мурада Хайдарова, который за время моего отсутствия на родине, поднялся и стал богатеньким буратино. Даже думать об этом больно, тьфу!

– Я клянусь, это все правда! – убеждаю ее. – Я и капельницы умею ставить, и уколы. По дому все умею делать, и готовлю даже самые сложные блюда! У твоей свекрови не будет никаких забот, если она согласится взять меня к себе.

– Свекровь– то согласится, надо только Мурада уговорить, – морщится Луиза. – Ты ведь знаешь, что он хочет оставить меня здесь, ухаживать за ней, а сам уехать в Москву. Я заикалась уже о сиделке, но он и слышать не хочет, поэтому приходится хитрить. Я расскажу сначала свекрови о твоем сложном положении и попрошу разрешения пустить тебя пожить, пока не встанешь на ноги. А там, ты уже включишься, начнешь ухаживать и за ней, и за домом, а когда вы подружитесь, идею о том, чтобы тебе остаться насовсем, можно будет протолкнуть сначала ей, а она уже потом справится со своим сыном. Меня– то он не послушает.

– А если я не понравлюсь твоей свекрови? – резонно спрашиваю я.

– Понравишься, если не будешь вести себя, как стерва. Она очень добрая, правда! И жалостливая. Просто не ленись и не груби, тогда все у вас прекрасно сложится.

– Это я могу, – уверяю ее. – Спасибо тебе, Луиза! Ты не представляешь в каком я отчаянии!

– Мы просто поможем друг другу, – улыбается подруга, ободряюще сжимая мою руку. – Я сегодня же поговорю с ней, обещаю!

Глава 2

– Ты в своем уме?! – на полном серьезе спрашиваю я жену. – Какое нам дело до того, что эта девушка не хочет выходить замуж? Пусть сама разбирается со своей родней!

– Она не может, Мурад! Ты ведь знаешь, кто ее отец, – заламывает руки Луиза.

Уж я– то, знаю. Слишком хорошо знаю. Видит Бог, я презираю весь их род, во главе с отцом Самиры Анваром, который железной рукой руководит не только своей семьей, но также и семьями своих братьев и сестер.

– Мне нет до этого дела! – отрезаю бескомпромиссно. – Я не хочу видеть эту девушку в своем доме.

– Но она моя единственная подруга, Мурад! – продолжает давить Луиза, сложив руки на выпирающем из– за беременности животе и явно подчеркивая, что в ее положении я не должен ее расстраивать. – Пожалуйста, ей необходима помощь!

– Если бы ты была на ее месте, она и пальцем не пошевельнула ради тебя. Я прекрасно знаю, что представляет из себя Самира. Ты выбрала не того человека для дружбы.

– Ты просто предвзят, потому что не любишь их семью, – обвиняет меня жена. – Мама, скажи ему! Я клянусь, Самира хорошая! Вы сами это поймете, когда познакомитесь с ней.

Мама, которая до этого не вмешивалась в спор, смотрит на меня с укором. Черт, я слишком хорошо знаю этот взгляд! Она уже сдалась.

– Я уже знаком с ней, если помнишь, – говорю ей. – Такие люди не меняются.

– Давай дадим ей шанс, – мягко говорит мама. – С нас ведь не убудет, правда? Девочка погостит несколько дней, пока не найдет работу и жилье. Она нас не стеснит.

Я сжимаю зубы, понимая, что бесполезно говорить о том, что дело не в стесненности, а в том, что я не хочу видеть рядом со своей семьей эту ядовитую змею.

Самира – не обычная девушка, как и с плохими, так и с хорошими чертами характера. Она – зло во плоти. Эгоистичная, высокомерная и безжалостная. И когда он раскроет свой рот, из которого льются одни оскорбления, в сторону моей семьи, я, не церемонясь, выкину ее на улицу. А пока, придется смириться с желанием моей сердобольной матери пригреть эту бедную сиротку. Луиза знала, на что давить, когда рассказывала о том, как Самира потеряла больную мать, за которой ухаживала последние пару лет. Мама тут же сравнила ее с собой, ведь она всю взрослую жизнь моего брата– инвалида провела, ухаживая за ним, пока он не умер три года назад.

– Хорошо, приводи ее, – вздыхаю, пытаясь обуздать свою ярость. – Но имей в виду, что как только она начнет вести себя по– хамски, я тут же укажу ей на дверь.

– Она будет лапочкой, вот увидишь! – довольно улыбается Луиза. – Ты не пожалеешь об этом.

Очень в этом сомневаюсь.

***

Чертова лицемерка очаровала маму! Стоило ей появиться на пороге нашего дома, как она начала вести себя, словно всегда здесь жила. Учитывая, что живем мы в небольшом одноэтажном доме советских времен, доставшимся маме от ее родни, я ожидал, что привыкшая ко дворцу Самира тут же начнет кривить рот и выказывать свою брезгливость, но нет. Актриса оказалась хороша. Даже не спросила, почему я не куплю матери жилье получше, раз уж больше не являюсь нищебродом. Такие неуместные вопросы вполне в ее духе.

– У вас такой уютный дом, – улыбается вместо этого лицемерка, разглядывая зал.

– Это дом моего детства, – говорит мама. – Места маловато, но я не хочу переезжать. В моем возрасте хочется лишь тепла и уюта, а не всей этой роскоши, которую так любит молодежь.

– Наш дом тоже уютный, – обижается Луиза, имея в виду трехэтажный особняк, который мы только закончили строить на соседней улице. – Если бы ты хоть немного пожила там, то поняла бы.

– Зачем мне одной такой огромный дом, раз вы с Мурадом все равно живете в Москве? – снова начинает привычный спор мама.

– Но мы ведь приезжаем в гости, мама! И вместо того дома, живем здесь, с тобой. Когда появится малыш, у него даже своей детской здесь не будет.

– Луиза, хватит! – одергиваю ее.

Меня злит ее твердолобость в этом отношении. Так и хочется рявкнуть, что она сама всю жизнь прожила в таком же доме, не имея отдельной комнаты. Я и представить не мог, что в моей будущей жене столько спеси и самолюбия, когда женился на ней. Она была бедной сиротой без перспектив даже пойти учиться после школы и о ней все отзывались, как о тихой и скромной девушке. Конечно, по сравнению с Самирой, моя жена – золото. Она хозяйственная, добрая и умная, но иногда в ней проскальзывает снобизм, который меня бесит. Правильно все же говорят, что деньги портят человека. Я и сам далеко не ангел, но взглядов свысока не выношу.

– Пойду, поставлю чайник, – обиженно бурчит Луиза, выходя из комнаты, потому что знает, что ссоры при посторонних я не потерплю.

Мама пользуется этим, чтобы сесть поближе к Самире.

– Дорогая, ты уверена в том, что делаешь? – глядя ей в глаза, внимательно спрашивает она. – Ты действительно не пожалеешь о том, что ушла из дома?

Я тоже внимательно наблюдаю за девушкой, но она остается совершенно бесстрастной.

– Это было тщательно обдуманное решение, тетя. Правда.

– Тогда, наш дом открыт для тебя. Это все твои вещи? – переводит тему мама, указывая на дорожную сумку, которую та притащила с собой.

– Да, я взяла лишь самое необходимое. Боюсь, вещи из моего приданого не подойдут для простой жизни, которую я буду вести вне своей семьи. Мой отец политик и мне постоянно приходилось участвовать в общественных мероприятиях, а также поддерживать начинания других жен и дочерей. Честно говоря, я отвыкла от светской жизни за те годы, которые провела заграницей, и безумно устала от всего этого.

– Слабо верится, – не могу сдержать скептицизм и впервые с момента своего прихода, Самира переводит на меня взгляд своих темных глаз.

– Мурад! – смущенно одергивает меня мать.

– Все в порядке, – слабо улыбается Самира, все еще глядя на меня. – В прошлом я оставила о себе не лучшее впечатление, но с тех пор я повзрослела. Тем не менее, я понимаю, что сказанного не вернешь и хорошее отношение к себе заработать не так легко. Я постараюсь как можно скорее найти себе работу и не стеснять вас своим присутствием.

Она всегда умела хорошо говорить. Прирожденный политик, как и ее отец. Однако, меня этой вежливой фальшью не обманешь. Я вижу ее насквозь и вижу, что она хочет понравиться маме, исподтишка следит за ее реакцией. Но волноваться мне не о чем, мама хоть и добрая душа, но она далеко не глупая женщина и проницательности ей хватит, чтобы разгадать эту гадюку.

– Тебя никто не гонит, оставайся, сколько необходимо, – говорю снисходительно, потому что это уже решенный вопрос и от моего возмущения вряд ли что– нибудь изменится.

Воспользовавшись тем, что женщины идут на кухню пить чай, я отказываюсь и выхожу из дома на задний двор. Там есть небольшой сад и беседка, в которой я могу поговорить в уединении. Рабочие вопросы никто не отменял, тем более, что я только начал налаживать бизнес в Москве.

***

Я с облегчением выдыхаю, когда Мурад уходит, оставив нас, женщин, одних. Честно говоря, мое новое место обитания удивило меня, потому что Луиза показывала мне их новый роскошный особняк и я никак не ожидала, что мать Мурада будет тесниться в таком старомодном и маленьком домике. Конечно, это далеко не лачуга. Дом по– своему действительно уютный, везде чисто, мебель хорошая, техника на кухне современная, а во дворе разбиты клумбы с цветами, за которыми явно нужен частый уход и занимается этим скорее всего не Луиза, а ее свекровь.

Если честно, она тоже удивляет. Подруга говорила, что свекровь часто болеет, у нее куча хронических болячек и иногда она даже с постели не встает. Я мысленно представляла себе немощную старушку, не знаю даже почему, но тетя, как она попросила себя называть, оказалась женщиной лет шестидесяти, маленькой и худенькой, но вполне здоровой и бодрой на первый взгляд.

– Какую работу ты ищешь? – прямо спрашивает она меня за чаем с пирожными.

– У меня нет оконченного образования. Я начинала учиться во Франции, но скоро болезнь мамы начала прогрессировать и мне пришлось бросить, потому что она больше не могла работать. Я была уборщицей, но здесь заниматься этим не хочу. Платят гроши. Устроюсь продавцом или официанткой, пока буду учиться на мед. сестру. Нужные навыки у меня есть, так что имея на руках бумагу об окончании курсов, я смогу устроиться сиделкой.

Конечно, я совершенно не хочу быть чьей– нибудь сиделкой или мед. сестрой, но тете Разие об этом знать необязательно. Главное, подвести ее к мысли о том, что я могу быть полезнее, чем ничего не умеющая невестка, которую сын хочет оставить при ней и которая сама явно этого не жаждет.

Однако, тетя меня удивляет. Она задает вопрос о моей матери, к которому я совершенно не готова.

– Луиза говорила, что твои родители развелись, когда ты была ребенком. Ты ведь не виделась с ней несколько лет, да?

– Да, – отвечаю односложно, потому что не хочу рассказывать о своей семье такие личные подробности.

– И ты все равно бросила своего жениха, свою семью, и поехала к ней. Ты жалеешь об этом, Мира? Учитывая, в какую ситуацию ты сегодня попала из– за того поступка.

– Мама, что ты такое…

– Иди к Мураду, Луиза, – обрывает ее на полуслове свекровь, не давая вмешаться, и к моему ужасу, подруга ее слушается, послав мне извиняющийся взгляд и оставляя нас наедине.

Тетя Разия смотрит на меня проницательным взглядом и все внутри бьет тревогу. Она не так проста и явно хочет устроить мне допрос, чтобы понять, чего от меня ожидать.

– Иногда жалею, – откровенно отвечаю я, понимая, что ложь она почувствует, а моя судьба сейчас в ее руках. – Я бы хотела запомнить ее такой, как в детстве – красивой и счастливой. Я бы хотела, чтобы у меня был выбор выйти замуж и создать семью с мужчиной, который нравился бы мне, а не моему отцу. Тогда моя жизнь была бы совершенно другой. Может, я даже сама стала бы матерью к этому времени. Но с другой стороны, я на всю жизнь осталась бы мучиться мыслью, что так и не увидела больше маму вживую. Что она умерла одинокая и несчастная, оставленная на чужих людей, забытая собственной дочерью. Поэтому, можно сказать, что чаще всего я об этом не жалею. Мама была единственным человеком, которого я любила больше, чем себя. Не могу сказать то же самое об отце, учитывая, сколько раз он предпочитал мне других людей.

Я не откровенничаю с другими людьми. Никогда. Ляля – единственная, кто знает обо мне все. Не только о моих поступках, но и мыслях. Не знаю, как этой женщине удалось, но за считанные минуты она довела меня до словесного поноса одним своим взглядом. Я замолкаю, чувствую себя неловко от того, что настолько открылась, и украдкой вытираю слезу со щеки. Черт возьми, нашла время расклеиваться!

– Замуж ты можешь выйти в любой момент, – снова удивляет меня тетя, резко переводя тему. – Если только не ждешь принца– миллионера. Ты молода и красива, Мира. И то, что ты не поддалась давлению и не позволила насильно выдать себя замуж говорит в твою пользу.

Она намекает на Лялю. Ну, конечно! Мурад был в серьезных отношениях с моей кузиной и она уже считала ее своей невесткой. А Ляля поддалась давлению семьи и вышла замуж за моего жениха, когда я сбежала с первой свадьбы. Неужели, тетя все еще зла на нее за это? Хотя, я могу ее понять, учитывая, что и сам Мурад несколько лет не мог смириться с тем, что Лейла его бросила, и, даже предлагал ей развестись с мужем и выйти за него. Все это Ляля рассказала мне совсем недавно, в приступе внезапной откровенности, когда я поделилась с ней своими мыслями насчет нового жениха. Но, конечно, это было до его свадьбы с Луизой. Теперь– то Мурад наверняка счастлив, скоро даже отцом станет.