Хозяин леса

Пролог

Тот, кто убил однажды, должен был спасти другую жизнь.

Прошло пять лет, как Итан Аккольти, сын итальянского предпринимателя и уважаемого человека среди торговцев городка Удине, поселился в уютном и холостяцком доме у скал северных гор. Он отчетливо помнит тот день, когда отца повязали люди в масках из Спецслужбы в собственном доме за скупку магических браслетов, что считается уголовно наказуемым. Итан бежал с «поля» боя, унося с собой несуществующую причастность к криминальному деянию отца, но оступился.

Роковая ошибка – убийство государственного служащего. На последнем издыхании он схватил Итана за рукав, пытался арестовать и не дать уйти, но расплатился жизнью: Аккольти, затуманенный тревогой, по инерции выпустил магический луч смерти. Быстрая, нелепая и совсем нежеланная кончина, но Аккольти не понял, как совершил необратимое, корил себя за то, что поневоле стал палачом чужой судьбы и отобрал жизнь человека.

Темный отпечаток, сгусток на его душе, остался пустотой в груди, и хотелось выть от содеянного, зарыться в песок раскаяния, но, увы, поздно. Время не воротишь. Что было, то навсегда осталось кляксой в числе грехов.

Итан Аккольти тут же скрылся в горных лесах Италии, в гуще елей и сосен, где по утрам прогуливался густой молочный туман. Облюбовал себе место у каменистого великана. И там, в чаще лесного массива, родился его деревянный дом с дымоходной трубой, из которой клубили белые облака в дни холодной стужи, а сзади укрытия расстилалась величественная гора, покрытая снежным одеялом. Белая, местами серая – и все это на контрасте с зеленью внизу, у подножья его дома.

Именно здесь он совсем на толику забыл о прошлом: начал жизнь с чистого листа, охотиться, заниматься физической подготовкой. В дни совсем уж съедающего одиночества он читал книги классиков. В безопасном убежище стояла полка с бесценными фолиантами. Бывало, вернётся Итан с очередной вылазки на охоту под звуки жужжащих цикад, разожжет камин, когда крупные капли дождя бьют по подоконнику, сливаясь в мелодию успокаивающей мантры, плеснёт горячительного алкоголя в стакан и засядет на несколько часов за книги.

Однако в горном домике не так уж и одиноко: семь месяцев назад, под завалами упавшего от грозы дерева, Аккольти обнаружил беззащитного волчонка. Слабого, хиленького, худощавого – ему точно было несколько недель отроду. Бросить бедное животное в беде не позволила совесть, которая и так постоянно напоминала о содеянном много лет назад. Итан завернул животное в подол своего плаща, принёс домой, где отогрел, напоил молоком через самодельную бутылочку, как младенца, и смастерил его ложе, отведя законное место в своей обители. Спустя полгода из маленького волчонка новый друг вырос настоящим красавцем хищником, безукоризненно знающим своего хозяина. Густая белая шубка, упитанный, выученный командам и мастерству охоты.

«О, Бруно, ты стал мне другом, верным соратником, очистил мою совесть от мук. Я спас тебя тогда, шесть месяцев назад, чтобы сейчас ты лежал у моих ног, лизал лапы и ластился. Чтобы я садился на корточки и обнимал тебя, ерошил плотную шерсть, чесал за ухом. Ты дал мне любовь, которой нет в моей жизни очень давно. А я стал для тебя тем, кого ты с нетерпением ждёшь по вечерам, когда я ухожу в соседнее поселение, чтобы запастись провизией и продать дичь. Ты тоже научился любить, несмотря на свою истинную непреклонную натуру. Бруно, мы с тобой в этом похожи…».

Аккольти-старшего загребли в Винкулу, магическую тюрьму строгого режима, он не успел предпринять должные меры для спасения своей персоны, но сыну успел железно приказать делать все, что могло уберечь его от идентичной участи. В сосновых лабиринтах Итана потеряли, и Спецслужба со следственным комитетом перестали искать его следы. Он не видел свою мать вот уже долгих пять лет. Ее судьба покрылась мраком неизвестности. Невыносимо больно осознавать, что семья, какой он знал ее раньше, рассыпалась, как бусинки по полу. Родная кровь раскидалась по разным углам страны.

Но если бы он только знал, каким невероятным образом перевернётся его уединённая жизнь…

Глава 1. Свобода как кислород

Вечер. Грохот. По двери хижины долбят кулаком. Бруно, вздёрнув уши кверху, вскакивает с подстилки и рычит, сверля закрытую дверь разъяренными глазами.

– Тише, мальчик, – успокаивает его Аккольти жестом руки, но тот не реагирует. Из приоткрытой пасти капает слюна, стёкшая с заточенного клыка.

Итан ставит стакан виски на круглый стол возле себя – после продуктивного дня не помешало пьянящее успокоительное, – встаёт и тяжёлыми ботинками ступает к Бруно, разнося по помещению громкий стук. Похвально теребит его по затылку, и волк немного отвлекается, больше не пугая острыми зубами и оскалом.

Дверь пульсирует от непрекращающихся ударов. Кто мог забрести в чащу? Ближайший населенный пункт в нескольких километрах вниз по крутому склону. За все годы в лесу Аккольти натыкался на живую душу два раза: заплутавшего путника и охотника, увлекшегося резвым лосем. И все они сторонились неизвестного им брюнета с ружьем за спиной. А тут… Прям ломятся…

– Хозяин! Есть кто? – басом осведомляется некий мужчина по ту сторону. – Откройте! У нас ранение!

Браслет, позволяющий пускать свою природную стихию, а у Итана это воздух со времен жизни в городе, наготове висит на запястье. В любой момент он выставит руку и защитится, высвобождая скудные остатки магии, если тому вынудят обстоятельства.

Но распирает от непонимания: засада, нет?

– Кто? – грубо спрашивает он через дверь. Бруно подкрадывается сзади и двигает ноздрями, чуя посторонний запах плоти.

– Нас двое, сеньор! У товарища рана кровоточит! Помощь нужна, перевязка! Мы заплатим! – взывает путник и перестает испытывать дверь ударами. – Смилуйтесь!

Аккольти переводит хмурый взгляд на Бруно, глазами указывая смирно ждать, но тот прекрасно знал свою миссию: чуть что – и он набросится на странников, если почувствует от них опасность. Итан делает шаг назад и открывает дверь, повернув замок.

– Платить не надо, – отсекает Аккольти.

Резкий мах распахнутой ладони, как указ хищному другу стоять. Перед ним показываются двое мужчин – худощавый и средней комплекции, в рваной одежде и с запачканными изнеможёнными лицами. Один поддерживает другого за окровавленную талию, закинув руку того себе на шею. Тот самый поменьше на секунду пускает на лицо растерянность, видя хозяина хижины, но собирает себя так же быстро, будто ничего не произошло.

– Помогите, сеньор! – просит этот ведущий и заваливается внутрь.

Он бессильно кладёт раннего товарища возле прохода, а сам склоняется над ним. Наличие оскалившего волка никого не смущает.

– У вас есть бинты… аптечка… что-нибудь?

Есть все и даже больше – анисова мазь, способная моментально залечить и затянуть некритичные раны. Но у путников глаза на лоб полезут, если Итан вынесет, судя по всему, обычным людям волшебный ингредиент. Поэтому он достаёт из шкафа коробку с медицинским арсеналом и вытаскивает бинты и йод – все это под пристальный взгляд Бруно. Он созерцает хозяина, ожидая команды, но тот и не думает ему кидать знак – опасности от беспомощных он не чувствует. Итан помогает перевязать раненый бок упитанного заплутавшего, присев на колени.

– Откуда вы? – хмуро уточняет Аккольти, когда лежащий незнакомец всхлипывает от боли. – Что случилось? – голос его морозный шторм.

– Мы из Препотто… Охотники. Исследовали новые места, забрели не туда, и на товарища напал дикий кабан, но я успел подбить зверя… Покидали все, нужна была срочная помощь, – рассказывает первый путник, завязывая узел из бинта. – Я протащил его на своём плече метров семьсот.

Оно и правда. Видок у них смахивает на охотников: у говорившего за исхудалой спиной висит небольшое ружьё, одеты в ветровые куртки и штаны маскировочного принта, чтоб не выбиваться из пейзажа.

– Ему нужна профессиональная помощь. Кабан может быть больным и заразным. Самое худшее – летальный исход, – сухо изрекает Аккольти, закончив перевязку. – Здесь недалеко поселение, там больница есть. – Он выпрямляется и потирает запястье, оглядываясь на Бруно.

– Да-да, мы сразу хотели отправиться в ближайшую деревню. Нам бы успокоительного и обезболивающего, – мужчина намекает на выпивку и помогает привстать раненному товарищу.

Дружелюбность из Итана не прет: выражение лица точный холод в тандеме с бдительностью, неожиданное спокойствие в движениях и голосе. Твёрдо сдержан. Он видит этих мучеников и желает быстрее от них избавиться, поэтому отдаёт открытую бутылку поила, стоящую на столе – хилый путник так и целился в неё все это время.

– Забирайте и уходите. Я помог, чем смог.

– Спасибо, господин! Там вам зачтется, – говорит мужчина, вздёргивая головой, мол, «наверху».

И придерживает бутылку, когда подбитый товарищ сидя отхлёбывает виски из чужих рук. На его слова Итан только мысленно ухмыляется: «там» ему уже ничто не поможет, если вспомнить, что он совершил на этой земле.

– Покажите дорогу до деревни, сеньор, мы заплатим, – просит худощавый человек.

– Я сказал, что помог, чем смог, – зловеще протягивает Итан, ломая словами. – Проваливайте.

– Но…

– Убирайтесь.

Когда дух странников вылетел из дома, Аккольти выдохнул. Все, хватит с него благоденствий. Чересчур это рискованная затея. Если так открывать дверь каждому встречному, то не запасешься нервами и дополнительными жизнями, а в нынешних реалиях они дорого стоят.

«Не пропадать же добру» – подумал Итан и опоясал торс охотничьим ремнём с запасом патронов. Взяв ружьё и перекинув его через плечо, он вышел из убежища, в надежде найти того самого подбитого кабана. Дичь нынче хорошо ценится. И Бруно тоже соскочил с крыльца, сверкая лапами, погнался по извилистой тропе, вверх по горе. Кровь в его жилах заиграла. Жажда дикой природы и заложенной в генах вольности.

На улице дышит прохлада. Вечер опускает сумрак на весь лес, но глаза Итана приспосабливаются к темноте, а кожа не ощущает холода – он часто закаляется, занимаясь физической подготовкой на свежем воздухе.

Тело встречает свежесть, как заряд бодрости и трезвости. Мысли тут же чистятся от мусора. Вдох. Сосновый воздух пробирается в легкие и оседает на дне.

Это его стихия! Глоток личного экстаза.

Путники не солгали – Аккольти набрел на подбитого кабана, издыхающего возле выступающего корня дерева. Прицел. Выстрел. Вибрация отдала ему в плечо, а Бруно не набросился на свежую плоть. Он кольцевал убитое животное, не приближаясь.

Возвратившись домой, Аккольти сбрасывает подстреленного зверя позади своей хижины. Там, в закромах, ожидают своей участи все, кого он приносит с охоты. Сегодня поздно уходить в поселение, поэтому завтра рано утром он решит, что делать с добычей дальше. А пока Итан отпускает Бруно выплеснуть свою энергию вблизи дома. Тот бегает, запрыгивает на огромный камень, воет, устремляя морду к усыпанному звездами небу.

Аккольти открывает дверь дома распахнутой ладонью, делает два тяжёлых шага кожаными ботинками. Звук так и бьет ему в уши. Останавливается. С лица стирается безмятежность.

Здесь кто-то был в его отсутствие.

Светло-серые глаза молниеносно приобретают огонек злости, а взгляд становится хищным, сродни зверя на охоте. Итан затаенно дышит, прикованный к месту. Медленно-медленно вертит головой по сторонам. Ружьё прикладом ставит на пол. Гробовая тишина.

Решающая секунда.

К его ногам из шкафа вываливается девушка, не удержавшись в очень тесном пространстве. Резко переворачивается на спину. Распахнутая женская ладонь целится ему в лицо, готовая отбить невидимой энергией.

– Аккольти?! – в голосе мировое удивление.

– Грассо, черт… – выдыхает он, прикрывая глаза от тотального провала.

Она вскакивает – быстро, ловко, в полной готовности – встаёт в позу стрелка, не опуская руку. Взмахивает ладонью, и волшебный браслет Итана соскальзывает с запястья и отлетает в сторону, лишая его возможности использовать силу энергии. Сердце ее бешено стучит, нервы отдают пульсацией в висок, но дикую тревогу она старается скрыть, хоть рука и бьется в дрожи.

Господи, она не видела его пять проклятых лет! Ещё столько бы не лицезрела. Она наблюдала его только на первых страницах новостных журналов и газет, в которых чисто-начисто вопили: «Перехват в усадьбе Аккольти. Отец и сын организовали криминальную группировку по сбыту магических браслетов». Или еще: «Убийство на улице Виа Мондови. Итан Аккольти совершил умышленное преступление. Читать на развороте!». А он знал ее облик еще до побега, благодаря фотографии на почетной доске СеМПа – спецслужбы магического правопорядка. Да, Хелен Грассо, тренер по спортивной подготовке. И что с того?

– Ты… ты… Как ты… здесь… – Хелен повышает тон, дергая вытянутой рукой на каждое слово.

– Сдвинешься с места, и сюда ворвётся хищник. С двоими не справишься, – доносит Аккольти на удивление спокойно, но ужасно угрожающе.

Взглядом можно плавить металл. Одного его вида достаточно, чтобы понять – он не преувеличивает: у него широкие плечи, рельефные руки, не прикрытые рукавами прилегающей футболки, развитый торс – и это бросалось в глаза даже через одежду. Хелен метнула взгляд вниз, на массивные ботинки с заклепками и заряженное ружье возле его таких же натренированных ног… Она нервно сглатывает.

«Святая святых… Как он изменился…».

Однако ее ладонь по-прежнему его испытывает – Хелен не может ни сдвинуться, ни выжать из себя ответ. Они, как два загнанных в ловушку зверька, не знают, что делать дальше и как себя вести.

– Сейчас же подними руки вверх, Аккольти! – приказывает Грассо, а он замечает на ее куртке значок «Отдел Магического Правопорядка». – Иначе я вызову подкрепление!

Она тоже другая. Поднялась по карьерной лестнице. Брючный костюм – по всей видимости, униформа – точно сидит на ее подтянутом теле, развитом от каждодневных тренировок на работе. Прямые волосы, которые почему-то светлее, чем были раньше, спускаются хвостом до середины спины. В ней испарилась былая детскость. Самоуверенная повзрослевшая девушка, но взгляд особенный… Презирающий. Его.

Аккольти показательно отпускает ружьё, поднимая открытые ладони вверх на уровне головы. Оружие грохается на пол. Звуки в напряженной обстановке воспринимаются ярче, и ее тело реагирует на каждый шорох, не говоря уже о таком шквале. Хелен пуляет заклинание, и ружье покрывается защитной пленкой неприкосновенности. Если Аккольти дотронется, его отбросит магической силой назад.

– Я не собираюсь тебя убивать, Грассо. Расслабься, – едко ухмыляется он. Эта мимолётная улыбка неприятно пробирается ей под кожу. – Но, заметь, ты на моей территории.

Дышать ей стало проще, осознав, что он полностью безоружен. Тело немного расслабляется – она ведет игру.

– Я сделала два дела сразу! Вышла на след сразу троих преступников! И тебя скоро будет ждать участь, как и…

– Подожди-подожди, – Аккольти перебивает ее, поднимая углы губ вверх. Его осенило. – Не те ли преступники, которые от тебя оторвались и скрылись? Думала, что они здесь?

Хелен сбита столку, но стойко это не выдаёт: приподнимает подбородок и брови.

– Не понимаю, о чем ты! Я знаю, в какую сторону они пошли! – нагло врет. – Сейчас тебя повяжу, сдам и займусь ими! Учти, тебе светит круглый срок в Винкуле!

– Прекрасно, уже можно опускать руки? – ехидно дразнит Аккольти.

В его голове зреет план побега, поэтому вокруг так быстро вырастает стена уверенности, защищая от нападок.

– Хватит паясничать, Аккольти! Что ты задумал?!

– Взять! – командует он, ценой своей свободы.

Спохватившаяся, Хелен выстреливает в него связывающим заклинанием, а в этот момент Бруно, ждавший у двери, врывается внутрь и на всех порах подлетает к ней. Срывает зубами браслет с запястья, задевая клыками участок кожи, оставляя неглубокое поражение. Слишком быстро все произошло. Она не успела среагировать и теперь осталась беззащитная.

Аккольти, под действием магии, опутанный тугими веревками, падает на колени, потеряв равновесие. Бруно не смеет самовольничать, сжимает в зубах вырванный трофей и рычит, приподнимая пасть в оскале. Ждёт приказаний. Они оттачивали эту команду с его самого детства именно для случаев неожиданного вторжения.

Уязвимая Хелен отхлестывает к противоположной от двери стене, откуда видно обоих. Жмётся к поверхности, будто врастает в неё всей фигурой. В груди щемит от тревоги, а ладошки, лоб и шея покрываются каплями пота.

– Ты не убьешь меня! – срывается с ее губ панический вопль. Глаза шарят по Итану и перескакивают на Бруно. – Его парализует, если он попытается тебя освободить!

Аккольти противится плену верёвок, кривя лицо, но безуспешно проигрывает магии. Намертво захватили.

– Ты тоже отсюда не выберешься живой, если не развяжешь меня!

Как лицом в битое стекло!

«Неужели он остался таким хладнокровным ублюдком?».

Зубы ее норовят раскрошиться от давления челюстями, в голове война правосудия и инстинкта самосохранения. В такой панике чаща терпения переполняется и разливается в одночасье. Бруно начинает приближаться, держа в пасти магическую веревочку, запачканную слюной.

– Хорошо! – выкрикивает она, жмурясь. – Развяжу! При одном условии!

Хелен ничего не видит, но слышит, как мелкое подкрадывание прекращается. Она распахивает веки.

– Что ты хочешь, Грассо? – грудным тембром спрашивает Аккольти исподлобья.

Глаза в глаза. В них волна жгучей ненависти. Вязкой, обливающей все сознание.

– Где эти подонки? Я знаю, они были у тебя! Куда пошли?

Итан опускает голову, непроизвольно улыбаясь, и выпускает нервный смешок.

– Наивная. Мне нужна свобода за наводку. Во всех смыслах. Я скажу, если ты оставишь меня в покое и забудешь все, что здесь видела.

– Нет! Свобода – твоя, если ты лично поможешь их поймать. Услуга за услугу! – Хелен отсекает их торг.

Он поднимает голову, в глазах чертики бегают. Дьявол во плоти! Договариваться с ней на лучший вариант уже бессмысленно. И так сойдёт. Вечно запугивать ее Бруно он не сможет.

– По рукам. А сейчас развяжи меня живо! – Итан дергается в очередной попытке выбраться из душащей петли.

– Мне нужна клятва на браслетах! Я не доверяю тебе на слово! —всхлипывает она и вжимается в деревянную стену сильнее, когда Бруно поднимает уши, метнув молнию в глазах.

Глава 2. Жизнь пахнет темнотой и железом крови

Бруно получает команду ждать, как только Итан не без помощи Хелен освобождается от верёвок. Волк убирается к подстилке, погружает морду в миску и пьет чистую воду.

Тонкая сверкающая нить клятвы переплетает их сомкнутые руки, на запястьях которых уже надеты магические браслеты. Теперь оба связаны обязательствами. Он – помочь поймать преступников, она – дать свободу после миссии. И если кто-то из них не сдержит слово, сила клятвы отнимет жизнь того смельчака, решившего обмануть древнюю магию. Хелен пошла на этот шаг только из соображения логики: Итана давно не ищут, поэтому она могла без последствий утаить правду о его местонахождении. А сохранить себе жизнь, пусть и таким скованным путем – единственный выход.

Женские пальчики касаются бронзовой кожи, и Хелен не просто близко стоит к своему кошмару – она трогает его, сильнее сжимая подушечки пальцев на его предплечье.

«Мерзкий негодяй! Прямо сейчас я стою в этой мерзкой хижине, трогаю твою мерзкую руку, чтобы провести с тобой мерзкое время в лесу, в поисках остальных преступников. Да как меня угораздило?! Аккольти, ты шантажист и манипулятор! Мне бы и в голову не пришла мысль прикрывать твой мерзкий зад от Спецслужб, если бы мы были в других обстоятельствах!».

– Сними чары с ружья, – требует он, после того, как обряд обещания завершился.

Но Хелен, как заворожённая, уже без страха осматривает место, в котором оказалась по воле судьбы: высокие потолки, одно большое помещение, не разделённое на комнаты, где красуется кровать, а возле неё – место для отдыха с мягким креслом, каменным отполированным столом и камином. Со вкусом сделано, нечего сказать. Она молчит, будто не слышит, что он повелел, или нарочно игнорирует разговор.

– Сделай так, чтобы твой волк меня не трогал. Если со мной что-нибудь случится, я не побоюсь клятвы и прикончу тебя на месте, даже если сама после этого умру, – спокойно осведомляет она и рассматривает полку с книгами, посудой, деревянными геометрическими статуэтками.

– Я сказал…

Она внезапно взмахивает рукой, стоя спиной к нему. Не даёт ему закончить. С оружия слетают чары.

– Ты меня услышал, Аккольти?

Хелен с наглым стервозным лицом разворачивается к нему и рукой опирается на низкую тумбу. Он и мускулом не повёл, хотя нервишки защекотали.

– Руку убери, – диктует Итан до трясучки равнодушно и присаживается к оружию, чтобы разрядить его.

С ее лица слетает маска наглости. Опешила. Бросила озадаченный взгляд на руку: а там пальцы почти дотрагиваются до незамысловатой и неизвестной штуковины в виде серебряного листа. Рука немедленно отдёргивается.

– Проклятый темный артефакт, – информирует Итан, когда неловкое молчание затягивается, и отводит затвор назад через рукоятку. – Если хорошо училась, должна знать, что есть штуковины, которые могут заставить человека делать что-то против воли.

– Зачем ты его хранишь?

– Это просто элемент декора. Не трогай ты, и тебя не будут трогать.

– Чушь.

Она чувствует неловкость от своего вызывающего поведения, хотя помнит по былым временам, что в разговоре с Итаном нужно либо грубо, либо никак.

В этот момент Бруно разлёгся на брюхе, тщательно вылизывая правую лапу. Не награждает незваную гостью своим участием. Вероятно, наколотая сломанным сучком конечность интересует больше дерзкой девицы. Из-за этого безмолвие свободно разгуливает по комнате, разбавляется только треском поленьев в камине, откуда огонь отбрасывает желтые тени на профили присутствующих.

В этой интимной и с виду уютной обстановке Хелен зависает. Наблюдает, как Итан умело орудует инструментом для охоты. При тусклом освещении огня его лицо, обрамлённое скулами, выглядит ещё острее и зловеще. В диковинку лицезреть его при весьма необычных обстоятельствах. Возмужал невообразимо. Не заметить это означает быть слепой.

Закончив с разрядкой, Итан совершенно случайно замечает пятно засохшей крови на сосновом покрытии: проводит по полу и растирает след подушечками большого и указательного пальцев. Задумчиво не фокусирует взгляд на чем-то определенном.

– Один из них был ранен в бок. Это твоих рук дело? – спрашивает он, не смотря в ее сторону.

Заприметив, что он обнаружил зацепку, Хелен подходит ближе к Итану. Все ещё сторонится хищника, от которого неизвестно, чего ожидать. Присаживается на корточки, чтобы лучше разглядеть, что же вызвало у него интерес.

– Да, я кинула в одного Оглущающее, обычная практика. – Она скребёт по доске ногтем, не понимая, что здесь удивительного.

– Рана не была похожа на ту, которую оставляет это заклинание. Слишком точная, – подытоживает Аккольти и выпрямляется. В голове по-прежнему ведет мыслительную деятельность. – Как они выглядели? – он всовывает в свой ремень пригодные патроны, плотно размещает их внутри и защёлкивает застежку.

Снизу вверх Хелен изучает его лицо, а он нарочно не одаривает ее своим томным и недовольным взглядом. И его равнодушное поведение начинает раздражать.

– В чёрных плащах с капюшонами, один худой, а другой чуть полнее. Тёмные волосы у обоих, – говорит Хелен.

А в ответ давящее молчание. Итан даже перестал поправлять ремень, который готовил для выхода.

– Аккольти, ты язык проглотил?! – не выдерживает она, видя, как он чересчур погрузился в себя. И ничего, черт его, не говорит.

– Бруно, ко мне!

Через секунду волк уже несётся к нему, испугав при этом Грассо. Она старается выставить руку, но теряет равновесие и отклоняется назад. Едва не падает. Но какое было ее удивление, когда Бруно, подбежав к хозяину, покорно садится перед ним и поджимает уши. А Итан ещё умудряется усмехнуться с реакции Хелен и поднести к морде волка ладонь, чтобы тот нюхнул зацепку. И в этот момент Бруно оскаливается, вздымает свои уши, точно локаторы, и передергивает мордой, что-то учуяв.

– Успокойся ты уже, он тебя не тронет, – говорит Итан и делает паузу. – Пока я ему не прикажу.

Он мягчит черты в новой усмешке и впервые за долгое время мимолетно смотрит ей в голубые, цвета морских волн, глаза. И, как ни в чем не бывало, отходит к шкафу, чтобы взять вещи, которые пригодятся в лесу.

Как же было гадко! Эту противную отраву она почувствовала каждой молекулой тела.