Когда же встала Ирлие плечом к плечу с мужем своим в жизни и в битве – потеряли счёт эулиен подвигам его, ибо новую силу и бесстрашие обрёл Иртаин в защите того, что дорого каждому эу. Да послужит их Любовь всякому, кто ищет её защиты!
Звенье сто двадцать шестое. Деяния Урве. Урве и Эвдэни
Был Урве рождён от Грейль, дочери Элигрен, дочери Виэльлине, именуемого Маленьким безумцем, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от славнейшего мужа Грейль – Абрина, по исходу, на мирной земле, в чертогах Светлого Дома, в Сумеречные времена. И было это так. Держались Грейль и Абрин за руки, и смотрели их сердца глазами влюблённых друг на друга. Тогда же сошёл на них огонь их Любви.
Огонь и Свет – Любви две плоти.
В них страсть и нежность сплетены.
Вы узы их не разорвёте.
Они друг другом рождены.
……………………………………
Как друг для друга наши взгляды,
Мы силы черпаем из них.
Ты моё пламя, начало Света,
Что раздаём мы для других.
Ты мой огонь неугасимый,
Ты жажда жизни, её страсть…
Ты Свет мой, слову непосильный,
В огне твоём готов пропасть
Мой тихий Свет пред мудростью твоею,
О, посмотри лишь на меня…
И не суди, коль оробею,
Узрев соединенье Света и Огня. (1)
Тогда же легли Абрин и Грейль как муж с женою, и так был у эу ребёнок от возлюбленного мужа её. И было это в день окончания великой Битвы у Ай Лат [Ay Lath], когда вернулся Абрин к жене своей, скрывая подвиг свой среди народа её.
Весь срок Грейль, завороженный новым Светом её, был Абрин подле неё, оберегая её и прислуживая своей госпоже. И был день, и, видя жену, исполненную Светом новой жизни, не мог Абрин унять восторг свой и священную нежность, что делала взор его снова смущённым и заставляла робеть перед своей госпожой, будто вовсе он не воин, сильнее пламени и прочнее скал. Тогда же приблизился арели к возлюбленной своей и спрятал румянец свой в золоте волос эу. Он же спрашивал Грейль, отчего она прежде вернулась к нему, когда он был убит в пределе Бессветлого, и что заставило юную эу вернуться ради этрени? Грейль же отвечала ему, что взгляд Абрина призвал её, ибо в нём увидела она Надежду, и ею принуждена была и пленена. И не верил арели словам эу, она же возразила ему: – Ибо ты не представляешь, насколько прекрасна может быть Надежда.
Надежда – вот тропа всех эулиен, протянувшаяся от Эйдена вдоль всех границ, проложенная через миры, сердца и жизни. Великая госпожа всех надеющихся и тех, что идут с ними. Теперь это была и госпожа самого Абрина, прежде этрени, которого он истребил в себе своим собственным Светом, Светом Надежды, Светом Любви. Труден был путь Абрина в сумерках возрождения его, как и путь всякого, кто идёт через тень к Свету, от тьмы к проблеску Надежды, к своему спасению. Ни силы, ни власть, ни магия, ни время – не станут тогда союзником сердца. Лишь сердце способно соучастливо помочь другому сердцу, бредущему впотьмах, и может укрепить его. Так семья Грейль стала путеводными звёздами на пути этрени, и Грейль – несравненным солнцем его. Трепетно, честно и крепко привязался арели к названому своему брату, которого превозносил, почитал и слушался, будто бы Эрайе был его славой и честью, его хрусталём, его героем, и в то же время едва ли не отцовскую заботу проявлял о нём Абрин, видя сердечную и неуёмную готовность отважного эу сложить свою жизнь ради Любви и человека. Принял Абрин и Иниам как сестру и всячески опекал её, пытаясь ей услужить, как если бы она была и его драгоценным сокровищем, а впрочем, она и стала им для Абрина, когда он узнал Свет её улыбки и мудрого сердца. Но всё ещё робел арели под взглядом господина Светлого Дома, ибо казалось ему, что знает Финиар и его прошлое, и его будущее, и все его самые сокровенные тайны, и даже те мысли, что сам арели гнал от себя прочь, он видит! Потому и перед Элигрен не поднимал Абрин взора, ибо тот же взгляд носила эу – взгляд матери, знающей своё дитя лучше, чем оно само. Сердечно, преданно и светло полюбил Абрин и отца возлюбленной своей – человека. За сердечную доброту и мудрость почитал арели Онена, ибо хоть и не знал, насколько он старше его, но рядом с ним ощущал он себя ребёнком и всем естеством тянулся к человеку, к его простой и доброй душе. Арели нравилась мягкость Онена, его добродушие и скромность и в то же время необычайная сила, скрытая в глубине его сердца, отданного Любви. Преклонялся Абрин и перед Фиэльли, испытывая перед ней неизъяснимый трепет, непохожий на страх, но и лишавший его сердце покоя, внушая арели каждый раз склонять свою голову в присутствии светлейшей госпожи Ирдильле, хоть Фиэльли и казалась ему мягче, чем Элигрен, но та же материнская строгость была в её взгляде, она же обличала его и отворяла врата Эйдена. И Абрину казалось, что лишь Фиэльли и Элигрен могут так. Он многое замечал тогда и многому удивлялся, ибо непостижимо было для него, как многие эулиен за смелостью, дерзостью и красотой Пылающей не видят её мудрости, мудрости её сердца. Она же окутала Абрина и умягчила его, и потому именно Элигрен смог он называть maye, приветствуя всех остальных как своих господ и наставников. Свет, разбуженный в нём Грейль, рос и укреплялся в Абрине с каждым днём, являя арели удивительную истину, что природа его, от которой он отвратился, не так уж недоступна Свету, но более того, также способна быть его твердыней, если кто-либо проявит радение о положенном ей Свете. С великой радостью и благоговением следили эулиен, как занимается заря истинного перерождения в Свете в глазах воинственного арели. Так проходили дни Абрина в Светлом Доме и пределе богоотреченных – в трудах души и сердца и в светлом ожидании грядущего чуда рождения новой жизни.
Вскоре же, в срок положенный, родила Грейль сына мужу своему, и пришёл Финиар и нарёк младенца их У?рве [?rvhe]. Любопытным и беспокойным рос маленький Урве. Никак не хотел он засыпать, что только Грейль ни делала. Тогда же послала она весть мужу своему, что не слушается маленький Урве мать свою и не хочет засыпать. Тогда отпустил Седби Абрина, и вернулся он к жене и детям. И пришёл арели к детям своим и уложил их в постели их, и пришёл к возлюбленной своей и уложил утомившуюся Грейль, тогда же пришёл он к маленькому Урве и, склонившись над кровакой его, пел так:
Az i hеym-ta- mа?i yа?lla, i hеym-ta,
Az i miy n?i oweilеm.
Оlle miy ni niv?ht im ni hеltah,
Mа?ye hem me, o hem me nillеi…
Del tamy?l e o/a l?en o/amа?rnah,
Az ni hm lim i nivtah erа?h.
Tеllah m?ik a hеmeni, а?na,
Mа?ye hem me im n?e uraht… (2)
И заснул Урве, и был сон его крепок и сладок. Тогда же улыбалась и Грейль сквозь сон, и Абрин смог лечь с ней и уснуть рядом.
Велика Любовь Абрина к сыновьям своим, и велика Любовь между братьями. Любил Иртаин младшего брата своего и прежде всех обучал его бою на мечах и беседовал с ним. В своё же время также наставлялся Урве у Керни и Элигрен, но была в нём велика тяга к морю, и потому привели его к Фанхандену, в род Щита, у него же наставлялся он до знания.
Любил в детстве своём маленький Урве мастерить из скорлупок кораблики, и шить паруса им из ткани, и отправлять в плавание их по рекам и ручьям Светлого Дома. Тогда же управлял он целыми флотилиями и морские сражения выигрывал в воображении своём. А потому привела Грейль Урве к Алдари, дабы учился он у него морскому делу, верному и мирному, и было так.
Крепкий и быстрый ум был дан Урве и многая фантазия рода его. А потому сделался он отважным мореходом и мог бы прославить имя своё в путешествиях и приключениях, как Эливиен или Алдари, но решил Урве, что хочет быть поддержкой и опорой отцу и брату в сражениях на воде и сражаться там так же, как они на суше. И для того учился и трудился много. И вскоре доверил Седби Урве флот эулиен. А было это так.
Раз напали арели на эулиен на большой воде, числом многим и многими кораблями. У эулиен же было всего кораблей пять, и на одном из них капитаном был Урве. И наслали арели шторм и грозу, так что разбросало корабли эулиен, и не могли они никак подойти друг к другу. И похитили арели друга Урве Ильу?и [Il`?i], и истязали его, и приковали его к носу корабля, дабы устрашить эулиен и остановить их. И когда увидел Урве друга своего на носу флагмана арели – остановил огонь, ибо боялся навредить Ильуи. Но пошли арели в наступление, и поднялись великие волны, и разлился огонь жидкий так, что между кораблей горела вода. И так погиб Ильуи в огне и воде. Урве же, видя, что умер друг его, велел кораблям своим отойти к заливу и встать за стеною дыма по обе стороны от него. И все корабли арели пошли за его кораблём, полагая, что эулиен бегут от них. Но привёл Урве корабль свой в залив и за собою корабли арели, тогда же четырём кораблям эулиен дал он сигнал выйти из-за дыма и вступить в бой. И был бой великий в заливе, но ни один из кораблей эулиен не был погублен в тот день, а арели были разбиты и бежали, развоплотившись и бросив оружие своё и корабли. И было это вскоре после обретения Урве знания, едва исполнился ему двадцать один его год. Так прозвали эулиен ту битву «Сражением в Кала?ри», ибо так именуют они тот залив на юге мирной земли, где одолел Урве флотилию арели с пятью кораблями. И, видя умение и отвагу юного Урве, просили за него Фанханден и Элрельта, и тогда поручил Седби юному сыну рода Ирдильле весь флот свой, и так стал он самым юным из полководцев эулиен в истории народа их.
Никто же не сомневался в умении и отваге сына Грейль и Абрина, ибо ещё прежде сражения в Калари снискал он любовь среди эулиен и уважение. Так был день и великий шторм у южных берегов мирной земли. И были волны так сильны, что раскололи скалу в море и раскидали камни её по берегу. Тогда же случилось нескольким рыбакам рыбачить у островов, и успели они высадиться на один из них, и так стали пленниками шторма, ибо ни лодка, ни корабль не могли подойти к ним. И погибали они, ибо волны были сильны, и негде им было укрыться среди голых камней. И видел это Урве, и не слушал тогда отца и мать, что удерживали его, но бросился в воду как есть и вплавь доплыл до острова, и одного за другим вытащил на себе рыбаков и спас их, и вернул их на берег, а шторм тот улёгся лишь через неделю.
Был ещё случай с Урве, когда отплыл он на корабле своём на поиски служения людям. Тогда же прознал Абрин, что задумали арели погубить Урве, но не знал, как предупредить сына быстро и незаметно. Урве же тогда состоял на службе у одного человека и защищал берега мирной земли на корабле своём, и большая команда была у него, и десять кораблей в подчинении его! И вот выстроились арели к бою и корабли их. И вывел Урве корабли свои против них. Абрин же знал коварство плана недругов, и что так желают арели отвлечь и удержать Урве на открытой воде, а в сумерки подойти сзади и ударить ещё большим числом, и так с двух сторон атаковать Урве, и потопить флот смертных, и покончить с эу. Тогда взял Абрин несколько скорлупок грецкого ореха, как делал Урве, когда был ребёнком, и приладил мачты к ним, и сам сшил паруса им, тогда же стежками, скреплявшими их, вышил он послание к сыну и спустил кораблики те по воде с молитвой. И в час перед сражением – принесли волны те кораблики к борту корабля Урве, и увидел он их. И выловил их, и прочёл по стежкам послание отца своего, а потому велел кораблям своим спустить паруса и на вёслах разойтись в разные стороны, и отойти к берегу так, чтобы не могли арели увидеть их, и велел все огни погасить на кораблях своих. И, встав там, дожидаться сумерек и темноты. И по его приказу сделали так. Когда же стало совсем темно – пришли арели на других кораблях и искали корабли Урве по огням и парусам, и не могли найти. И проплыли вперёд, и увидели корабли, что выстроились к бою, и атаковали их. Но были это их же корабли, что караулили Урве с самой зари, и так в темноте атаковали арели друг друга и потопили друг друга, никто же из людей Урве и тех, что были под защитой и словом его, не пострадал тогда. Стыдятся арели до сих пор позорного поражения своего в ту ночь, эулиен же именуют его «Ночным стоянием Урве» и за ум его и за находчивость почитают высоко, и много песен слагают эулиен, странствующие по воде, об Урве, и любят его, и не считают лет его, их же пошли Создатель ему без счёта, так, чтобы и мне, и Тебе самому сбиться!
И был день, когда вернулся Урве от странствий и приключений своих в Светлый Дом, и великий праздник устроили тогда в честь его наставники его. И много танцев было в те дни, и много песен. Тогда же объявили эулиен состязания в них, и среди всех состязавшихся оказался Урве первым, ибо нежный голос имел от рождения и слаганию стихов и песен обучен Эливиеном был. Тогда же пришла к Грейль и Абрину эу Эвдэ?ни [Evdеni] из народа предела Золотое дерево и просила разрешения танцевать с их сыном. И удивились Абрин и Грейль, но позволили ей. И пришла Эвдэни, и взяла Урве, и увела его в танец, и более ни с одной эу не танцевал в ту ночь Урве, ибо даже когда взошла Ирдиль – ещё танцевал он с Эвдэни и не мог остановиться. Уже и музыка стихла, и разошлись эулиен, и праздник окончен был, но ни Урве, ни Эвдэни не знали о том, и лишь взошедшее солнце вразумило их. Оно же Светом своим просияло в сердцах их, и потому вскоре предстали Урве и Эвдэни перед Финиаром и умоляли его об амевиль. И вслед за праздником Урве был праздник амевиль его и Эвдэни, как раз после сражения в Калари, и ликовали эулиен, и так умножился и укрепился Свет рода Ирдильле, и с того дня Урве и Эвдэни всегда стоят вместе подле Иртаина и Абрина – надёжной опорой им и защитой всем плавающим и сражающимся на воде. И так стоит Урве у штурвала кораблей эулиен, Эвдэни же направляет мужа и читает по звёздам. И исполнен союз их восторга и радости, их же улыбок страшатся все недруги эулиен и Светлого Дома. Да сияют улыбки их подобно маякам всем нам в любой тени!
Звенье сто двадцать седьмое. Ильлиб и бессиятельная госпожа. Ильлиб и Кахорин
Много светлых и прекрасных историй Любви хранят в Светлом Доме. Но нет среди них всех равных той, что соединила Элигрен, дочь Виэльлине, и благородного Онена Сказочника, смертного юношу королевской крови. Ни людям, ни арели, ни эулиен не постичь Любви их, все дивятся ей и преклоняются перед ней. Эулиен же называют Онена и Элигрен – Отверстые врата (Эйдена), ибо каждый может войти ими в благодатный и щедрый Свет его…
Тысячу двадцать один гимн Любви написал Онен ради своей возлюбленной. Долгая-долгая оратория сердца его из множества песен, что называется «Иль Э?лигренэ» [Il` Еligrene] – «Свет Элигрен». Тысячу двадцать одну песню-молитву сочинил Онен, их же поют даже маленькие эулиен в Надежде на такую Любовь, как у Элигрен и Онена, их же Финиар советует родителям использовать для обучения чтению и пению, и сам Онен поёт их каждый день, ожидая любимую свою на башне рода Ирдильле.
Велика радость Элигрен в детях Абрина и Грейль, и Любовь её к ним не знает предела. Но редко бывает Элигрен в Доме своём, ибо нескончаемы нужды и беды человеческие за стенами его. Сомолились о ней и дети её, и возлюбленный её, достойнейший Сказочник, и Фиэльли, и сам Финиар, что любил её как одну из детей своих. Элигрен же всегда почитала его как отца и уважала высоко как своего господина, однако бывали споры их жаркими, и не во всём поступала Элигрен по словам Финиара, она же смело смотрела в глаза его и часто поступала по-своему, и так была близка несколько раз к изгнанию из Светлого Дома по законам его, но не посмел Финиар, не смог изгнать Элигрен, ибо Любовь к ней не позволила ему, тогда же пришлось Финиару смиряться, ибо хоть и не понимал он поступков Элигрен, но отговорить её и изменить её не мог, и не было другой эу во всём Светлом Доме, что одним появлением своим и взором прямым и бесстрашным вызывала улыбку его, даже будь он в печали.
Так пришёл однажды Абрин к Элигрен за материнским советом её, ибо почитал и любил её как мать, и словом её дорожил, и высоко ценил их дружбу. Тогда же спросил Абрин Элигрен, не наследуют ли дети его, рождённые эулари, слабость его перед тенью, не перейдёт ли к ним с силой его и проклятье народа его? Ибо были все дети Абрина и Грейль тогда ещё совсем юны, и знание ещё не просияло в них. Но указала Элигрен Абрину на двери в покои, одна из которых была открыта, и за ней был Свет, другая занавешена, и за ней была тень. И просила Элигрен Абрина выбрать одну из дверей, и вошёл Абрин в ту, где был Свет. Тогда сказала Элигрен так: – Каждому сердцу, в каждый миг его, дан выбор между тенью и Светом. И даже если прежде ты был среди тени, то ныне стоишь среди Света. Не бойся, Абрин, ибо дети твои смотрят на тебя нынешнего и идут за тобой, куда ты идёшь. Ты же стоишь здесь, среди нас, а не там, рядом, где тень. Но не сомневайся, что даже если бы ты вошёл в соседнюю комнату – от неё всего три шага до этих покоев. И будь уверен, рядом всегда будет тот, кто подскажет путь. Ибо даже на самой узкой дороге всегда есть место для двоих: для того, кто идёт, и для того, кто соследует ему.
И вернулся Абрин к возлюбленной жене своей, успокоенный, и ликовал сердцем и ликовал душою, ибо высоко гордился детьми своими и беспокоился за щедрые дары, данные им. И взял арели книгу молитв и хвалил Господа в голос за милость Его. Тогда же, видя мужа своего, встала Грейль рядом с ним плечом к плечу, как делают это воины перед атакой, и за руку мужа взяла своего и сомолилась с ним. Она же назвала Абрина шелковицей своей (1) и без страха смотрела ему в глаза, так, как только она одна умела. И забыл Абрин о думах своих, ибо Свет Грейль занял всё место в нём, и стало имя жены его славословной молитвой на устах его. Тогда же легли они как муж с женою, и так был у Грейль ребёнок от Абрина, которого родила эу в срок свой. Тогда же призвала Ифхиру Финиара к брату своему, и дал Финиар имя младенцу – Ильли?б [Il`l?bh], что значит Светлая книга. Так был рождён Ильлиб, от Грейль, дочери Элигрен, дочери Виэльлине Маленького безумца, сына прославленного Эливиена Путешественника, младшего из сыновей Финиара, и от бесстрашного Абрина, мужа Грейль, что был из арели, по исходу эулиен, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена.
Взял Ильлиб красоту родителей своих, и доброе сердце матери, и отвагу отца своего, и от крови рода своего мечтательность и страсть к путешествиям. С Любовью и заботой был принят он братьями своими и сестрой. В играх же с Иртаином и Урве проводил Ильлиб ранние годы, и, едва получив именной клинок, сказал отцу и матери, что, подобно братьям своим, желает стать воином, чтобы в любом бою быть рядом с отцом и своим народом. И отвёл тогда Абрин Ильлиба к Элигрен, и она наставляла его, и Керни учил его, как и братьев. Также случилось Ильлибу наставляться у старейшин рода Золотое дерево, и Анаиль стал его другом, он же и вручил ему тон, и Итерлен, и Эликлем учили его в своё время. Однако когда пришёл час отправляться Ильлибу на службу, как он желал того, сказал эу, что, прежде чем стать богоотреченным, должен он испытать себя в людях и послужить им делом мира, и так отпустили его.
В людях же взял Ильлиб себе мирное служение Словом, и учительствовал много, и сделался странствующим Поэтом, воспевающим чужие подвиги и славу – так что и помыслить никто не мог, что перед ними отважный и умелый воин, ибо мало среди смертных было певцов и поэтов, подобных Ильлибу, что чтили старую школу и жестокое учение её, требующее от Поэта и Слова, и жертвы, и защиты тайны.
Долгим был путь Ильлиба в людях, подобный песням его, их же без счёта знал он наизусть и мог исполнять их дни и ночи, долгие дни и ночи напролёт, если пелось о славе народа Адама. Много золота сулили Ильлибу за песни его, чтобы остался он при дворе или пел славу королям смертных, но никому из них не отдал служения своего эу. Развратились короли смертных, позабыли о прошлом и учениях его, но учение Неоглашаемого приняли и потакали ему повсеместно. Тем же, кто ещё помнил законы мира и Слова – пел Ильлиб и воспевал их, покрывая имена их вечной славой и воспевая подвиги их сердец, победы благородства смертных, чудеса сердечной щедрости и стойкости духа. Но нигде не задерживался долго, и даже там, где находил вдохновение – не оставался и продолжал свой путь. Тяжко было Ильлибу среди злата и пиров королей, но и среди Света смертных – не было ему места, и так странствовал он многие-многие годы.
О, мир полон замечательных, умных и добрых людей. Но только проведя с ними достаточно времени, можно всецело познать свою бесполезность. В безопасности и благодати Любовь не расцветёт, ибо тут нет ни слёз, поливающих её, ни крови. Эу, не ищи людей добрых и исполненных Света, если не желаешь учиться у них. Среди покоя и совершенства ты быстро забудешь о тяготах и погрузишься в иллюзии. Свет дан миру не для покоя, но чтобы мы не забывали о тьме. Её ищи. Ей противостои. Её не принимай в сердце. (2)
