Будем жить по-новому! Освободитель. Книга 3
Александр Леонидович Кириллов
Сознание нашего современника, военного пенсионера Александра Королева, попадает через временной портал из июля 2020 в июль 1941 года в тело 27-летнего командира стрелковой роты старшего лейтенанта Александра Кольцова, отступающего с бойцами своей роты под ударами немецко-фашистских захватчиков к Москве. На дворе идет 1943 год, когда Красная армия громит фашистов, гоня их назад к западным границам страны. Наш герой также участвует в освобождении своей Родины, находясь на самых горячих участках фронта.
Александр Кириллов
Будем жить по-новому! Освободитель. Книга 3
Глава 1. На Центральном фронте
Вернулся я в полк через сутки, доехав снова в купейном вагоне пассажирского поезда. Мы долго и часто стояли на полустанках, пропуская спешащие на фронт воинские эшелоны. Но вот настал долгожданный момент, и поезд прибыл на вокзал города Ростова-на-Дону. Выйдя с вокзала, я шел прогулочным шагом по весеннему городу со своим чемоданом, наслаждаясь солнечной погодой и ощущением родного города. Одет я был в парадный мундир, с оригиналами медалей и орденов, а не орденскими планками, почему-то захотелось вернуться в полк при параде. Да и не хотелось мять в чемодане военную форму. На дворе стояло утро 7 марта 1943 года.
Я возвращался на базу, идя по улице Большая Садовая – главной улице города. Трех- и четырехэтажные дома, построенные в прошлом веке, частично были разрушены, а частично сохранились и, проходя мимо, я узнавал их взглядом из будущего. Вот стоит здание, где будут когда-то размещаться КГБ и МВД, дальше педагогический ВУЗ, а это Консерватория, вот ГУМ, а построен городской Дом офицеров, а за ним, чуть в стороне, разместился водочный завод, кстати, вы тоже об этом подумали? Все-таки 8 марта на носу! Но, увы, завод не работал, потому что просто не было сырья для производства алкогольных изделий.
Девочка лет семи, стоящая на углу «Дома книги» продавала подснежники.
– Это у тебя что такое, малышка?
– Подснежники, дядя военный, у нас в саду каждый год растут.
– И почем же эти подснежники у тебя, Снегурочка?
– Двадцать рублей букетик из 7 цветочков, только они нежные очень, не помните их, только я Вика, а не Снегурочка.
– Давай все твои девять букетиков, а вот тебе еще и подарок. Я покопался в своем чемодане и достал оттуда три яблока и 200 граммовую пачку печенья, которые купил в Кабардинке.
– Спасибо, дядя командир!
– Пожалуйста, девочка красноармеец!
– А мы с ребятами нашим солдатам помогали, показывали, как лучше пройти, чтобы немцев окружить, когда они у нас в домах прятались.
– А что, ребята тебя брали с собой?
– Это я их брала, они маленькие еще. Мне семь лет и девять месяцев, а им по 7 лет всего лишь.
– Ну, раз ты такая взрослая и боевая, что помогала нашим бойцам, то за такое серьёзное и нужное дело надо вас всех серьезно поощрить, поэтому приходи завтра с ребятами сюда в это же время. Я, или мой заместитель, товарищ комиссар, завтра все выясним лично у вас, кто и кому помогал, и, как командир отряда, в честь женского праздника и освобождения города Ростова, выпишем каждому помощнику благодарность от лица Красной армии.
Я протянул ей руку и она с очень серьезным выражением лица пожала её.
Через полтора часа я дошел до нашего объекта. На входе меня встречала вся наша гвардия. Во дворе был построен личный состав полка в несколько шеренг, кроме тех, кто был на дежурстве или отсыпался после ночной смены.
«Где срисовали-то меня?» – спросил я у Ледкова.
– С самого поезда, а пока ты там с девочкой разговаривал, Алексеев сообщил по рации, что ты пешком идешь, вот и встречаем тебя, командир!
– То-то мне показался чем-то знакомым прошедший мимо меня солдат, Андрюха, значит, загримировался.
«Так точно, товарищ командир, – сказал Алексеев, появившись сзади нас, – но видать не совсем хорошо загримировался».
– Хорошо всё, просто абрис лица, да и глаза особо-то не загримируешь, и, если хорошо знаешь человека, то можно узнать его. Здравия желаю, товарищи красноармейцы отдельного гвардейского полка особого назначения!
– Здравия желаем, товарищ гвардии полковник!
– Поздравляю весь женский коллектив нашего полка с наступающим международным женским днем 8 марта!
– Ура! Ура! Ура!
– Полк, разойдись!
Я вручил подошедшим девушкам из каждого подразделения букетики подснежников и три бутылочки вина, сделанного из собственного винограда частниками-виноделами юга.
– Девушки отмечают завтра праздник с вином, а мы уж по-старинке, крепкими алкогольными напитками обойдемся.
После встречи, я провел совещание с командным составом по текущему состоянию дел, на котором рассказал о нашей работе в Новороссийске, а соратники – о делах полка. Эшелоны были «зафрахтованы», а точнее, как обычно делалось в это время, с криком и маханием приказом, выбиты у начальника железнодорожной станции Ростова и сейчас на них под присмотром Воронова и Евсеева грузился автотранспорт полка. Мы отмечали этот праздник, к которому наша шеф-повар старший сержант Татьяна Сергеевна Маслова, бывшая до войны поваром в большом ресторане, совместно с Иваном Трофимовым и остальными солдатами-поварами приготовили из обычных продуктов очень симпатичные блюда. Народ подпил и расслабился. Женский коллектив полка: медсестры, врачи, повара, «финики» танцевали под патефон и пели песни.
Наш сапер Донов Дмитрий вполне приличным баритоном исполнил несколько народных украинских и русских песен, которые были близки и знакомы нашим бойцам, так что подпевали ему хором. Воевал и пополнялся наш полк на юге страны, поэтому в нем служило много бойцов именно с юга России, в частности, с того же Ростова-на-Дону и области. Этот город в какой-то степени был родным местом и для меня.
Неожиданно наш серьезный начштаба Вадим Недогаров выдал экспромт:
«Выдь на Дон, чей вой раздается
Над великою русской рекой?
Этот вой у нас песней зовется,
То наш Дима поет Донов, ой!»
Громкий хохот присутствующих был ему ответом, а герой экспромта, махнув рукой, сказал: «Да ну вас, сами пойте!»
Наутро, вместе с Аташевым и Горяевым мы съездили к перекрестку проспекта Буденовского и улицы Большой Садовой. Там толпилось человек семь детишек.
«Александр, это и есть юные помощники Красной армии?» – спросил меня Василий Иванович.
– Они самые.
Дети аж заробели, когда из машины вышло так много командиров.
Слово взял Горяев: «Здравия желаю, товарищи юные помощники Красной армии. Рассказывайте, как было дело, кто кому помогал и когда?»
В общем, организовав порядок в очередности ответов, оказалось, что лишь девочка и ее младший брат проводили красноармейцев через дворы и подвалы в тыл врага, засевшего в двух многоквартирных домах. Им и были выписаны благодарности с печатями полка. После чего всем семерым детям мы выдали по банке сгущенного молока.
Мы передали здание нашей базы в распоряжение служб тыла Южного фронта, а полк на четырех эшелонах убыл в Курск в расположение частей Центрального фронта. По пути на движущийся эшелон несколько раз налетала авиация противника. Установленными на двух платформах в эшелонах пулеметами ДШК боевые расчеты отгоняли самолеты врага, заходящего на бомбометание, пугая и сбивая им прицел, в результате чего бомбы скидывались мимо. Однако, несмотря на наше противодействие, несколько бойцов было убито прошивающими насквозь крыши вагонов очередями из авиапулеметов, которые немецкие асы посылали в ответ.
Прибыв в Курск, наши тыловики объехали город и ближайшие пригороды и определили несколько возможных мест дислокации полка. В итоге, полк разместился на южной окраине Курска, заняв разграбленную тракторно-машинную станцию: там были деревянные ангары под склады, кирпичные помещения самих мастерских и административное здание. Под Миллерово в обозе нами была захвачены несколько немецких машин со слесарно-столярным инструментом, в том числе циркулярные пилы, бензопилы немецкой фирмы «Stihl», сварочные аппараты с электродами и многими полезными строительными мелочами для инженерно-саперного подразделения.
Инженерно-саперный батальон и немецкий инженерно-ремонтный батальон сразу впряглись в работы по обустройству нашей новой базы. Пилили деревья, распиливали их на доски, из которых лепили разбирающиеся летние домики для работы и жилья личного состава, рыли блиндированные землянки с деревянной отделкой рабочих мест под наш радиодивизион и штаб. Пока все жили в палатках, хотя ночи были весьма прохладными, но работа кипела. Запустили радиоцентр. Я с Чайкиным, Размазновым и Орловым ездил в городок Льгов, где располагался 132-й отдельный радиодивизион специального назначения (ОРДН СН), с которым мы контактировали еще под Сталинградом, также как и мы, переведенный с Донского фронта на Центральный. Проведя рабочее совещание с командиром дивизиона майором Анатолием Бушуевым и его заместителем майором Людмилой Долженко, определились по взаимодействию и разграничению зон ответственности.
Радиодивизион ОСНАЗ организационно состоял из трёх передвижных радиоцентров и узла связи, на вооружении которого было: десяток автомобильных радиостанций типа РАФ-КВ, предназначенных для постановки радиопомех, 20 разведывательных приёмников типа «Вираж» и «Чайка», четыре радиопеленгатора моделей «55 ПК-3А» и «Штопор».
