Мы по прежнему видели, что новая власть не проявляет по отношению к нам никакого интереса, мы оказались отрезанными от контактов с нефтяными объединениями, которые начинали развиваться самостоятельно, а мы потеряли, не по нашей вине, все нити управления. Народ стал постепенно увольняться и искать новые рабочие места. Мы оказались совершенно не нужным балластом. Все были просто в шоке. В стране шёл элементарный перехват власти от осколков СССР, в пользу нового молодого Правительства России без сохранения хоть какой либо приемственности управления. Приходилось начинать всё с самого начала.
Вскоре, Корпорация «Роснефтегаз» была ликвидирована, а на месте того же здания на Софийской набережной, была создана новая нефтяная компания, под названием «Роснефть».
Добавлю несколько слов о новом Министерстве. За последнии 20 лет его название многократно менялось, а сколько сменилось Министров, просто не перечесть. Может ли при такой скорострельной смене руководства нормально функционировать эта структура? Как Вы думаете? Вот и у меня такое же мнение как и Ваше. Я там не работал и собственно мне не интересны его функции, так как нефтяные компании любого ранга всё равно выше их. У него всегда была только одна преувалирующая функция – подписание квартальных и месячных графиков экспорта нефти, вот и всё. Но я вовсе хотел Вам рассказать не об этом, а о тех некоторых Министрах, которые его возглавляли. Там безусловно были и профессионалы, и даже очень уважаемые люди. Например, чтобы придать этому ведомству хоть какую то мало мальскую приемственность и связать современность с историческим прошлым, один из Министров нашёл возможность и создал в главном коридоре подобие художественной галереи, повесив на стены портреты, выполненные маслом, всех бывших Министров Миннефтепрома СССР, Мингазпрома СССР и Миннефтегазстроя СССР. Было действительно очень красиво и своевременно. Честь ему и хвала за эту память. Но вот на его смену пришёл новый Министр и в первый же день своего появления приказал все портреты снять. Тот кто вешал портреты заслуженных личностей был коренным нефтянником, а тот кто приказал их снять, был совершенно посторонним человеком. Из этой истории делайте выводы сами.
Роснефть
Время очень быстро бежит, особенно в последнии годы. На наших глазах всё так моментально меняется, одновременно меняемся и мы сами вместе со своей эпохой. Чтобы выживать, мне было суждено сменить несколько мест работы, и во всех этих конторах я работал исключительно по найму. Никаких контрактов с работодателями я не подписывал, но зарплату платили регулярно. Это были очень интересные годы. Приходилось в основном заниматься не свойственными для моего профиля вещами, но исключительно интересными. Примерно такими. На отпочковавшемся дочернем нефтяном предприятии, появлялся новый хозяин и он сразу же сталкивался с проблемой сбыта нефти, о нефти он естественно никогда не слышал, а тем более её не нюхал. И что ему делать? Он вложил миллионы, а его с нефтью не пускают в трубу, то некие техусловия не подписаны, то врезка в магистральную трубу не согласована, то качество нефти не соответствует нормам. Найти причины запретить всегда можно.
Изучив эти проблемы, я понял, что нужно менять логистику поставок, искать новые средства транспорта нефти, новые направления её сбыта и очень важно надо хорошо знать качество нефти. По иному искусственные припоны было невозможно обойти. И действительно, схемы новых поставок заработали. Приходилось заниматься железнодорожными и автомобильными перевозками нефти, промежуточным и портовым её складированием, а также её отгрузками на танкера. На это ушло у меня порядка 10 лет.
Но мне надоела чехарда с очень частой вынужденной сменяемостью места работы и я решил попробовать устроиться работать в какую-нибудь очень крупную нефтяную компанию с большей стабильностью. Мой выбор пал на «Роснефть», она мне казалась более близкой по духу и наиболее перспективной.
Подготовив своё резюме, я направил его по электронной почте в кадровую службу «Роснефти». Ответа ждать пришлось долго, но в конце концов меня пригласили на собеседование в Департамент экспортных поставок нефти. Встреча была непосредственно с директором тет а тет и показалась мне очень интересной. В ту пору «Роснефть» начинала осваивать железнодорожные поставки нефти в Китай, ин нужен был специалист для этих целей, а моё резюме отражало, в том числе, и этот опыт работы. По разговору с директором и кругу обсуждённых нами вопросов я понял, что я им подхожу. Более того, встреча закончилась тем, что мне даже показали моё будущее рабочее место и даже озвучили уровень моей будущей зарплаты. Но было одно но, мне сказали, что я должен подписать целую кипу предварительных документов и ждать ещё три месяца моей проверки со стороны службы безопасности. Таков был установлен порядок.
Я набрался терпения и стал ждать. Прошёл месяц, затем второй, третий, но мне никто не звонил. Уже на исходе четвёртого месяца, я решил им позвонить сам. Кадровичка, которая меня курировала, со вздохом мне ответила, что она очень сожалеет, но со сторны службы безопасности им пришёл отказ в моём приёме на работу. Подавать аппеляцию было бессмысленно, да я и представления не имел к кому обращаться. Вот так прискорбно для меня закончился мой первый контакт с «Роснефтью». Истинных причин отказа я никогда не узнаю, да и нет в этом ни какого для меня смысла. Зачем бередить старые раны.
Жизнь продолжалась. На меня из Самары вышел один мой старый приятель, которого я очень хорошо знал, как специалиста своего дела, и с которым я все последнии годы поддерживал отношения дистанционно, в основном по телефону. Он занимался горизонтальным бурением. За его плечами уже был большой объём выполненных работ для дочерних предприятий «Роснефти». Он принял решение, чтобы развивать дальше свою сервисную буровую компанию, ввести в её состав двух новых акционеров, меня и ещё одного предпринимателя из Самары. Я не стал сопротивляться и принял сделанное им предложение. Его компания работала исключительно на отечественном оборудовании, и бурила точно такие же боковые и горизонтальные стволы скважин, что и американские компании, которые заполонили весь российский рынок буровых услуг. Моя роль в этой структуре заключалась в том, что я должен был искать источники и пути развития, расширяемой компании. Почему он пригласил в компанию третьего участника? Тут гораздо всё проще. Именно третий наш участник владел не только аналогичной сервисной компанией, но и имел в Самаре собственный центр по разработке и изготовлению отечественных телесистем, применяемых именно в горизонтальном бурении скважин. Этот центр развивался, и создал кроме того, что уже производил в промышленных масштабах, образцы новых телеметрических систем с гидравлическим каналом связи, которые прошли успешные испытания в Каголыме, на месторождениях «Лукойла». Для сведения, гидравлический канал связи до того существовал только у американских производителей.
Обсудив в троём ситуацию, мы сделали вывод, для того чтобы продвинуть развитие телесистем с гидроканалом связи, нам необходим иной уровень организационной структуры, нужны дополнительные, не очень большие финансы, и самое главное нам нужен гарантированный объём применения принципиально новой отечественной техники, то есть заказов на сервисные услуги. Нам могли помочь только отечественные заказчики наших видов услуг. Перебрав в голове всех возможных партнёров, мы остановились на «Роснефти». При этом мы искренне и слишком доверчиво рассчитывали на патриотичность этой компании. Уж если не они, то кто?
К тому моменту дочерняя компания «Самаранефтегаз» уже входила в состав «Роснефти», и именно в ту пору, мы выполняли практически весь объём горизонтального бурения для них, тоесть очень активно работали в своём географическом регионе. Казалось бы, что могло было быть более предпочтительным: более чем двадцатилентий опыт совместной работы за плечами, сотни пробуренных для них скважин и новый образец принципиально новой прогрессивной отечественной техники. К тому же мы знали, что «Роснефть» предполагает создать в Самаре собственный научно-технический центр по бурению. Казалось бы, что у нас всё с ними срастается, и географическое положение места работ, и одинаковые цели, как можно больше бурить скважин, и сама Самара, как ценр подготовки нефтяных кадров. Всё было радужным.
Между нами началась переписка и стали завязываться слабо вялые контакты. Но мы видели, что с их стороны на наши предложения создать вместе с ними первый в России научно-технический центр по горизонтальному бурению скважин, нет ни какой заинтересованности. Но мы продолжали им писать всё боле и более настойчиво. Наши переговоры с ними затянулись уже более чем на два года. Но в итоге наши попытки увенчались первым успехом, нам удалось сломать противодействие первого звена – буровиков «Роснефти», и в этом нас поддержали, как не странно, геологи этой компании. Переписка ещё более углубилась. Последнее наше письмо в их адрес на имя Генерального директора «Роснефти» господина Богданчикова, было практически ультимативным с нашей стороны. Мы стали терпеливо ждать ответа и в итоге мы его получили от некоего господина Ставского, в котором чёрным по белому звучало, что наши предложения им не интересны. Что сказать на это? Господина Ставского уже нет в Роснефти, как и всех многих других временщиков, да мы никогда собственно и не встречались с ним, и он не проявил ни разу ни малейшего желания с нами даже встретиться и узнать собственно, что мы так настойчиво им предлагаем. На этом всё было кончено.
У меня, как и у Вас, наверное напрашивается один и тот же вывод. С одной стороны Президент России и Правительство постоянно нам говорят о необходимости развития каких то инновационных технологий, которые должны создать для России в целом прорыв в будущее, но с другой стороны как бездарно исполняют, или вообще не исполняют, это поручение государственные структуры, а нам с Вами в прессе ежедневно об этом говорят, что имеенно «Роснефть» является государственной структурой. Что могло бы быть более инновационным чем телесистема с гидроканалом связи? Спросите об этом любого нефтянника. И он Вам ответит, что именно только она. Но, уважаемые господа, хочу Вам всем доложить, что уже очень поздно, этот центр в Самаре уже перекуплен американской компанией «Шлюмберже». Как говорится, всем большой привет.
После этой, не утешительной для меня эпопеи, я принял для себя решение на всегда покинуть нефтяную отрасль и заняться чем то другим. В тот момент я был предельно категоричным и беспощадным к себе. Этот мой порыв был искючительно похож на семейный развод. Но мысли и воспоминания о прекрасном прошлом всегда сохранялись во мне, и я не исключал возможность что когда-нибудь вернусь к родным берегам. Это произойдет позже и именно этому посвящена эта повесть, но к тому моменту утечёт много воды.
Династия
Как то в один из свободных вечеров, у себя на даче, во время традиционного чаепития мы вместе с моей женой и тёщей встали вспоминать всех своих родных и близких, и конечно же представителей старой нефтяной гвардии. Мы решили впервые посчитать, а сколько же в наших двух родах, их членов, посвятили себя служению нефтяной отрасли, даже точнее бурению. И оказалось, что их было 18, а уже чуть позже мой племянник из Самары, стал девятнадцатым буровиком, он ещё совсем юн, но уже работает верховым рабочим на Приобском нефте-газовом месторождении. Если бы всех нас вместе была бы возможность собрать, то получилась бы хорошая буровая бригада, я надеюсь что даже очень передовая. Но увы, большинства из них, уже нет в живых. Но о многих из них я Вам буду постепенно рассказывать в привязке к тем или иным событиям, которые я буду излагать по мере повествования.
А пока скажу, что в процессе написания этой повести я многократно перечитывал скилеты многих глав и обзацев, и на мой взгляд, находил в них, много чего менторского. Я всё время старался кого то, чему то учить. Возможно, во многих выводах я даже не прав, но везде были заложены исключительно мои личные эмоции и переживания, и мне крайне тяжело было отказываться от своих мыслей и что то, из уже написанного, менять. Мысль или фраза, мелькнувшие в мозгу и высказанные почти мгновенно, как правило являются наиболее точными, даже если они иногда и слегка корявы. Я знал, что пишу исключительно только то, что живёт во мне органически, то что уже в меня вросло, и то что я пропустил через себя уже неоднократно. И я начинал понимать, что из меня начала выпирать моя вторая родительская составляющая, видимо начинала кипеть во мне кровь моей мамы, а она была у меня простой учительницей средней школы. Вот так и получился во мне замес буровика и учителя. Только она одна, из всего моего рода, казалось бы имела косвенное отношение к нефтяной промышленности.
Но изучая всё новые и новые, начавшие публиковаться факты об истории окрытия нефти в России, я не ожиданно для себя наткнулся на одну заметку, повествующую о том, а этому официальному источнику можно полностью доверять, так как это был первый номер первой российской газеты «Ведомости» от 2 января 1703 года, начавшей издаваться Петром Первым, и говорившей о том, что первое нефтепроявление на поверхности земли в России было обнаружено в долине течения реки Сок, на территории современной Самарской области. Общеизвестно, что новости для этого первого номера газеты отбирал сам царь Пётр Великий, а газета сообщила следующее: «Из Казани пишут, на реке Соку нашли много нефти…». Это было первое документальное упоминание о русском нефтяном месторождении. К сожалению, до его разработки в то время руки не дошли, хотя и высказался Пётр, что «сей минерал, если не нам, то нашим потомкам весьма полезен будет».
Деревня, в которой родилась моя мама, стоит на берегу именно этой очень красивой реки, всего в нескольких километрах от этого исторического места, а сама деревня расположена как бы над Радаевским нефтяным месторождением. Там и познакомились и поженились мои родители. Как видите, что просто так ничего в жизни не случается, всё взаимосвязано. Поэтому, я считаю мою маму таким же равноценным нефтянником. Но это моё неожиданное историческое открытие окажется не последним в цепи удивительных совпадений, произошедших со мной.
Стоит заметить, что в период обучения в институте, нам студентам совершенно по иному давали материалы об истории открытий нефти в России и роли российских дореволюционных нефтепромышленников в развитии нефтяного производства. Этот, и другие многочисленные факты просто замалчивались советской пропагандой, проникшей даже в предмет исторической геологии. Мы должны быть предельно благодарны тем современным исследователям, которые наконец то рассказали нам правду и приоткрыли нам глаза на роль наших, не справедливо забытых соотечественников, которые к тому же были щедрыми меценатами, и добывая нефть не забывали развивать великую российскую культуру. Ярчайшим представителем сословия которых являлся Василий Александрович Кокорев, о котором стоит написать особо.
Предыстория моего желания рассказать Вам о Кокореве такова. Мы с женой и нашей дочерью, ещё в советское время, проводили все отпуска в изумительнейшем месте в Тверской области под Вышним Волочком. Там распологался летний пансионат Московского нефтяного института, а моя жена являвшаяся сотрудником кафедры бурения этого института, имела доступ к дефицитным путёвкам. Ездили мы туда сложившейся компанией преподавателей с детьми, собаками, кошками, домашней утварью, грибными корзинами, удочками и всем, что можно было увезти на стареньких «Жигулях». Отдых был там просто волшебный. Время пролетало быстро, приходилось возвращаться в Москву, но в тот край тянуло нас всех постоянно и мы с нетерпением дожидались очередного отпуска. К тем местам мы прикипели душой на всегда. Чистейшие грибные леса, прозрачная голубизна рек и озёр, августовские звездопады, неимоверные сказочные вечернии закаты снились нам по ночам.
В одну из таких поездок, уже в начале нового века, мы с женой решили присмотреть там домик для возможной нашей будущей жизни подальше от шума столицы. Был конец августа, отдых в пансионате приближался к завершению и жена уговорила меня поездить по местным деревням в поисках возможной покупки. Нами было выбрано самое живописное направление тех мест – вдоль озера Мстино и реки Мста. В течение целого дня мы объехали с ней несколько деревень практически безуспешно и уже почти отчаявшись, решили, смотрим ещё одно местечко и на этом заканчиваем. Этим местом оказалась совсем крошечная деревенька с названием Кишарино, в которой на самом отшибе, но совсем у воды, у самого истока реки Мста, стоял заброшенный недостроенный домишко. Наверное он нас дожидался уже давно и именно он стал для нас источником нашего вдохновения и ещё более крепкой любви к Волдайской возвышенности. За осень мы совершили сделку купли-продажи с бывшей хозяйкой и уже следующей ранней весной приехали туда с нашим прорабом строителем.
Новый дом был построен достаточно быстро и на новоселье мы пригласили многих наших деревенских соседей, с которыми мы к тому моменту уже успели перезнакомиться. Деревня Кишарино, являлась местом второго жительства для многих московских и ленинградских художников по той причине, что ровно на противоположном берегу реки Мста ноходилась летняя резиденция Академии художеств России. Не только Кишарино, но и многие близлежайшие деревни были исторически облюбованы известными и признанными мастерами изобразительных наук. Этот уголок во истину носит укоренившееся название «Русский Барбизон». Здесь вояли многие русские классики нескольких поколений, в том числе Репин и Куинджи.
И вот в самый разгар нашего новоселья, один из местных сторожил, тоже художник, посвятил нас в совершенно неожиданные ньюансы того места, на котором оказался наш дом. Эта окраина Кишарино носит у местных жителей название Колзаковка, в честь бывшего депутата дореволюционной Государственной Думы России Колзакова и была специально преобретена для него его женой, для обладания им имущественного ценза, необходимого в те времена для статуса депутата. А до того, она принадлежала известному русскому меценату Кокореву Василию Александровичу поселившемуся здесь специально рядом с построенным им, за его деньги, Владимиро – Мариинским приютом для русских художников, который существует до сих пор и носит название «Академическая дача», а в повседневном обиходе художников просто «Академичка». Во славу русских гениев, совсем недавно, на её территории, благодарными соотечественниками был установлен памятник Илье Ефимовичу Репину и открыта мемориальная доска её основателю и попечителю Василию Александровичу Кокореву.
Я по своей натуре человек не суеверный, но некоторые совпадения меня преследуют по жизни почти постоянно, и связаны они с нефтяной тематикой. Тот сторожил, знал о Кокореве совсем мало, лишь то, что он был покровителем молодых талантливых живописцев и основателем «Академички», не более того. Но я со своей стороны, обладая натурой, стремящейся докопаться до самых корней любого дела или исторической информации, решил максимально узнать всё об этом замечательном человеке. Открытия мои о судьбе и деяниях этого русского самородка оказались не только очень интересными, но и актуальными по сей день, а его размышления и выводы об экономике России полезны и для будущего нашей страны. Это была самая настоящая случайность, что мы оказались в Кишарино и стали жить на той земле, которая ранее принадлежала великому русскому нефтянику. Я не перестану повторять, что в жизни, ничего случайно не происходит, всё в ней взаимо связано.
До перестройки, Московский нефтяной институт построил на Северном Кавказе несколько современных баз для проведения геологических практик студентов, но в силу сложившихся обстоятельств и в целях безопасности студентов, был вынужден перевести все геологические практики в свой пансионат под Вышним Волочком, где мы ранее регулярно отдыхали. Конечно, это совсем не то, что было раньше. Ситуация для института оказалась безвыходной. И чтобы как то насытить познания молодых студентов знаниями об истории отечественной нефтяной промышленности я осмелюсь рекомендовать преподавателям института именно там, под Вышним Волочком, в качестве дополнительного материала, читать лекции студентам о Кокореве и других русских нефтепромышленниках. Материалов на эту тему придостаточно, а курс лекций может оказаться очень полезным.
Кокорев Василий Александрович (1817–1889 года)
Уважаемый читатель, я вынужден сразу же оговориться и отправить Вас для осознания полноты представления о широте личности этого величайшего русского самородка к прочтению книги самого Василия Александровича Кокорева под названием «Экономические провалы», которая к счастью была переиздана в 2002 году. Это главное публицистическое произведение автора, являющееся его политическим завещанием, обращённым к русской общественности второй половины 19-го Века. Традиционализм, народность, патриотизм, осторожность и скептицизм в отношении к навязываемым нам западным ценностям – вот основные понятия, вокруг которых строятся рассуждения автора книги. От бюрократического фармализма, от слепого подражательства Западу он предлагает перейти к поиску своих внутренних начал для экономического возрождения России. «Пора государственной мысли, – восклицает он, – прекратить поиски экономических основ за пределами России и засорять насильственными пересадками родную почву, пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу, без искреннего родства с которой никогда не будет согласования экономических мероприятий с потребностями народной жизни!».
Кто же он, этот великий, многогранный человек?
Родился Василий Александрович на Русском Севере, в Вологде. Происходил из старообрядческой семьи и был сыном купца торговавшего солью. Его семья владела небольшим солеваренным заводом в Солигаличе, в Костромской губернии. Выучившись читать и считать, юный Кокорев вынужден был на этом и закончить своё обучение. Усердное чтение книгпозволило ему впоследствии пополнить образование, занятия же торговыми делами, к которым он был приставлен с ранней молодости, помогли ему приобрести необходимую жизненную сноровку и опытность.
Как и многие другие крупные российские капиталы, кокоревское богатство выросло из «питейной» торговли, точнее из винных откупов. Его влияние быстро росло и постепенно он становится крупнейшим российским откупщиком. Савва Мамонтов в своём дневнике называет его «откупщицким царём». Все свои первоначально накопленные капиталы он направляет на реализацию многочисленных новаторских проектов: строительство железных дорог, учреждение банков, пароходств, промышленных и торговых компаний.
Деятельность всех этих предприятий Кокорева оказалась очень полезной для России, и всё же наибольшей его заслугой следует признать тот факт, что на несколько лет ранее американцев он смог оценить значение нефтяных промыслов. Кокорев опередил здесь и инициативы иностранных дельцов в России (братьев Нобелей и других). Первый нефтеперегонный завод в Саруханах (близ Баку) он организовал ещё в 1857 году. К устройству его Кокорев привлёк молодого Менделеева, по предложению которого на заводе впервые применили непрерывную круглосуточную перегонку нефти, нефтеналивную морскую перевозку, прокладку нефтетрубопроводов к берегу моря.
Хорошо понимая значимость своих нефтяных начинаний, Кокорев позднее напомнит о них в одном из своих прошений ко двору, отметив что именно он первым организовал нефтяные промыслы и керосиновый завод в России, что благодаря именно его инициативе «существует в Баку более 200 заводов и ежегодно по Каспийскому морю и Волге развозится 36 миллионов пудов нефти».
С большой степенью вероятности можно предположить что именно Кокорев первым в России начал заниматься технологиями разработки нефтяных месторождений. На своём первом месторождении в Саруханах перые скважины Кокорев сосредоточил по краям своего нефтяного поля, выбирая соседскую нефть (как видим, не гнушался пососов). Потом постепенно, с годами, переносил добычу к центру владения. В результате он имел стабильные объёмы, что было для него очень выжно, потому что нефть шла не на продажу, а обеспечивала сырьё керосиновому заводу. Технических мелочей было много. Где сам соображал, где умных людей слушал. Свою продукцию, керосин, назвал «фотонафтиль», желаю подчеркнуть качество – более светлый цвет в отличии от импортного американского. Одним из первых добытчиков применил при тартании более ёмкие желонки. На ключевые посты завёз и обучил нефтяному делу рабочих – мастеров из России. Чтобы успокоить страхи перед дальней перевозкой такого огнеопасного продукта, как нефть, самолично ткнул зажжённой лучиной в полный чан. Зашипело и погасло – доказал.
В начале 1860-х годов винная откупная система стала себя изживать в связи – как это ни странно узнать сегодняшнему читателю – с «движением народа к трезвости». Доходы упали, и государство решило ввести акцизную систему. Откупа ускользали из рук.
Кокорев, заранее предчувствуя перемены, уже приискивал место вложения своих капиталов, сильно умноженных в Крымскую кампанию поставками вина армии. Естественно, что его вздор устремился туда, где сохранялась знакомая ему откупная система – к бакинским нефтепромыслам. Важно и то, что ещё в 1859 году он вошёл крупными паями в Вожско-Каспийское общество пароходства и торговли «Кавказ и Меркурий» и учёл все выгоды собственной водной транспортировки нефтепродуктов в промышленные районы России.
С изобретением керосиновой лампы спрос на керосин повышался поистине с революционной быстротой. Повсеместно развивалось городское уличное керосиновое освещение. Новые светильники входили в дома и публичные учреждения.
Стараясь насытить нарастающиепотребности в керосине и мазутных остатках от перегонки нефти, которые шли на топливо в промышленность, Кокорев главным делом считал снижение себестоимости продукции. Он дотошно прослеживал затраты по всей цепочки добычи, переработки, транспортировки и сбыта продукции. На снижение себестоимости работала и его нефтеналивная флотилия. Выигрыш был и при загрузке собственного продукта, и при фрахтах на перевозку чужого мазута, расходившегося по предприятиям Волжского бассейна.
Казённый акциз на ходовой товар (кроме косвенного «налога на бедняков») затормозил керосиновый спрос, и – как следствие – изменились тенденции в развитии нефтяной промышленности. Производители обратились к судьбе «остатков» – так раньше называли мазут. Дело в том, что при перегонке тяжёлой бакинской нефти на керосин и получении из неё других веществ примерно 70–80 процентов оказывалось в отходах. На нефтезаводах скапливалось огромное количество «остатков», сливаемых в специально вырытые ямы. Проблему переполнения решали радикальным способом, который у сегодняшних экологов и энергетиков вызвал бы шок. Их попросту сжигали. Правда, для этого нужно было получить разрешение у властей; разумеется, мазутные озёра были замечательной кормушкой для местного чиновничества, выдававшего эти разрешения.
И вот на топливное поприще выступил мазут, «оснащенный» форсункой и, в отличие от керосина, не подвергнутый непомерному казённому акцизу. Бакинская нефтяная промышленность стала не керосиновой, а мазутной. Доходило до того, что промышленники подмешивали к «остаткам» сырую нефть, стремясь подойти к самым крайним пределам установленного стандарта на мазут. Казна теряла на этом огромные деньги ежегодно, так как заводчики добывали из нефти меньше керосина. Доходы, полученные от мазута, стали основными. К тому же мазут оказался наиболее выгодным дальнепривозным топливом.
Караванами вверх по Волге пошёл нарастающий поток нефти, добывавшейся в Баку. Россия первой в мире стали применять нефтяное топливо на железных дорогах и на флоте, вплоть до части военных судов.
Империя Кокорева, в которой нефть играла решающую роль, простиралась по всей Центральной России и Кавказу. Для развития торговых связей с закавказским и среднеазиатским регионами он организовал Закаспийское торговое товарищество, а затем – Бакинское нефтяное общество. Участвовал в создании Московского купеческого банка. В 1870 году вместе с другими московскими предпринимателями основал Волжско-Камский банк, кредитовавший нефтяную отрасль. На его капитал было построено в Москве знаменитое Кокоревское подворье с гостиницей и торговыми рядами на Софийской набережной напротив Кремля, ровно в том квартале где затем располагался бывший Миннефтепром СССР, а сейчас центральный оффис «РОСНЕФТИ».
За 20 лет до Третьяковской открыл свою картинную галерию, где разместил более полутысячи полотен, многие из которых потом купил и Павел Михайлович Третьяков. В 1884 году близ Вышнего Волочка устроил Владимиро-Мариинский приют для русских художников считая, что природа Тверского края должна больше вдохновлять отечественных живописцев, «чем развалины Помпеи». За несколько месяцев до кончины в 1889 году Академия художеств России удостоила Василия Александровича звания почётного члена.
Для того чтобы у Вас сложилось ещё более корректное представление о нём, я приведу лишь небольшую часть выдержек современных исследователей его экономических воззрений.
«Мало в истории России найдётся предпринимателей, которые могли бы быть поставлены вровень с Василием Александровичем Кокоревым. Имея малое образование и небольшой чин, он тем не менее сыграл в экономической жизни России весьма заметную роль. Его предпринимательская деятельность изумляла современников и размахом, богатство же достигало временами невероятных размеров. Ему принадлежали заводы и гостиничные комплексы, железные дороги и пароходства, банки и страховые компании, нефтепромыслы и даже телеграфные агентства. Плоды его неутомимых трудов были разбросаны по всей России.
Кокорев умел и любил рисковать, и никто бы не смог упрекнуть его в отсутствии ума и фантазии. Среди осуществлённых им проектов был целый ряд имеющих международный масштаб, и почти всем его начинаниям подходили определения: «первый» или «впервые». Он раздражал, удивлял, восхищал. К его советам прислушивались, его предложения широко обсуждались, а популярность же была настолько велика, что о нём в своих произведениях упоминали многие писатели его современники, такие как: Герцен, Некрасов, Добролюбов, Лесков, Кавелин, Погодин, Аксаков и многие другие.
За неподдельную любовь к России славянофилы чуть не молились на Кокорева и выдавали его за «русское чудо», западники же и либералы на дух не переносили. Учёные восхищались широтой замыслов «верно зачатых» (Д. Менделеев) кокоревских дел, власти же с беспокойством наблюдали за общественными выступлениями этого неутомимого человека.
По окончании Крымской войны он привлёк их внимание он привлёк к себе их внимание устройством торжественных встреч севастопольцев в Москве, на которых московские купцы кланялись в ноги мужественным героям проигранной властями кампании. В предреформенные годы сыграл заметную роль в подталкивании общественного мнения к необходимости освобождения крестьян и не стеснялся при этом водить знакомства с лицами, считавшимися неблагонадёжными. Оттого и сам был причислен к таковым. На него в это время даже писали догосы: «В Москве завелось осиное гнездо… Гнездо это есть откупщик Кокорев…»
Как чрезвычайно умного человека, способного найти нестандартные решения выставляет Кокорева в своей одной из книг писатель М. Пыляев. Он рассказывает, как на одном из собраний, после долгих прений о мерах помощи голодающим крестьянам северных губерний, решили спросить и о его мнении. В ответ же услышали неожиданное: «Никакие меры из предложенных и никакие миллионы не спасут Север… Единовременная помощь бесполезна, систематическая невозможна. На систематическую не хватит денег, от единовременной, если её не украдут по дороге, мужик забалует. Вы спросите, что же делать? – А накупите ружей, пороху и дроби – вот и всё. Это поправит их лучше всякой помощи». «Гениальный человек», – только и сказал председатель собрания вслед удалившемуся Кокореву…
