– Рудольфио!
– Да.
– Зачем ты так рано женился? Ведь еще бы два года, и я бы вышла за тебя замуж.
– Не торопись, – сказал он. – Ты и так выйдешь замуж за какого-нибудь очень хорошего парня.
– Я бы хотела за тебя.
– Он будет лучше, чем я.
– Ну да, – недоверчиво протянула она. – Ты думаешь, лучше бывают?
– В тысячу раз лучше бывают.
– Но это будешь не ты. – Она неумело вздохнула.
– Давай лучше пить чай, – предложил он.
– Давай.
Он пошел на кухню и поставил чайник на плитку.
– Рудольфио!
Она стояла возле полок с книгами.
– Рудольфио, у нас с тобой самое красивое имя. Вот посмотри, даже у писателей нет лучше. – Она на мгновение умолкла. – Может быть, только вот у этого. Эк-зю-пе-ри. Правда, красивое?
– Да, – сказал он. – А ты не читала его?
– Нет.
– Возьми и почитай. Только без отгулов – договорились?
– Договорились.
Она стала одеваться.
– А чай? – вспомнил он.
– Рудольфио, я лучше пойду, хорошо? – Улыбка у нее стала грустной. – Ты только не говори жене, что я здесь была. Хорошо, Рудольфио?
– Ладно, – пообещал он.
Когда она ушла, он почувствовал, что ему стало тоскливо, он был полон какой-то необъяснимой, еще не открытой тоски, тем не менее существующей в природе. Он оделся и вышел на улицу.
Весна наступила как-то сразу, почти без предупреждения. Люди за несколько дней стали добрее, и эти несколько дней казались им переходным периодом от поры ожидания к поре свершения, потому что весенние сны с мастерством опытной гадалки напророчили им счастье и любовь.
В один из таких дней, уже вечером, когда Рудольф возвращался домой, его остановила пожилая женщина.
– Я мать Ио, – начала она. – Вы простите, вас, кажется, зовут Рудольфио.
– Да, – улыбнувшись, согласился он.
– Я знаю о вас от дочери. В последнее время она много говорит о вас, но я…
Она замялась, и он понял, что ей трудно спросить то, что необходимо было спросить как матери.
– Вы не волнуйтесь, – сказал он. – У нас с Ио самая хорошая дружба, и ничего плохого от этого не будет.
– Конечно, конечно, – смущаясь, заторопилась она. – Но Ио – взбалмошная девчонка, она нас совсем не слушает. И если вы повлияете на нее… Понимаете, я боюсь, возраст такой, что надо бояться, – она может натворить глупостей. И потом, меня пугает, что у нее совсем нет подруг среди одноклассниц и вообще среди сверстников.
– Это плохо.
– Я понимаю. Мне показалось, вы имеете на нее влияние…
– Я поговорю с ней, – пообещал он. – Но, по-моему, Ио хорошая девочка, зря вы так беспокоитесь.
– Не знаю.
– До свиданья. Я поговорю с ней. Все будет хорошо.
Он решил позвонить ей сразу же, не откладывая, тем более что жены дома не было.
– Рудольфио! – было видно, что она очень обрадовалась. – Какой же ты молодец, что позвонил, Рудольфио, а я опять плакала.
– Нельзя так часто плакать, – сказал он.
– Это все «Маленький принц». Мне его жалко. Ведь правда, он был у нас на земле?
– По-моему, правда.
– И по-моему, тоже. А мы не знали. Ведь это же ужасно. И если бы не Экзюпери, никогда бы не узнали, Не зря у него такое же красивое имя, как и у нас.
– Да.
– Я еще вот о чем думаю: хорошо, что он так и остался Маленьким принцем. Потому что страшно: а вдруг потом он стал бы самым обыкновенным? А у нас и так слишком много обыкновенных.
– Не знаю.
– Зато я знаю, это точно.
– А «Планету людей» ты прочитала?
– Я все прочитала, Рудольфио. По-моему, Экзюпери очень мудрый писатель. Даже страшно становится, до чего мудрый. И добрый. Помнишь: Барка выкупают на свободу, дают ему деньги, а он тратит их на туфельки для ребятишек и остается ни с чем.
– Да, – сказал он. – А помнишь Боннафуса, который разорял и грабил арабов, а они его ненавидели и в то же время любили?
