Роза пустыни

Глава 1

– Захар, ты дома?

Евдокия прикрыла входную дверь, опустила на пол сумки с продуктами и, сбросив кажущиеся такими тяжёлыми туфли, сунула уставшие ноги в мягкие розовые тапочки.

– Дома, – донеслось из глубины квартиры.

Евдокия подняла сумки и прошла на кухню.

– Опять, небось, не обедал? А накурил-то! – Она помахала рукой в воздухе и укоризненно покачала головой. – Ну сколько ты ещё будешь терзать себя?

– Не могу я так, Дуняша. – Захар встал с табурета и обнял жену. – Не привык я к такой жизни. Тяжко мне.

– Знаю, Захарушка. Но что делать? Придётся привыкнуть.

– Как? Уже, считай, два года как со службы уволился, а всё не привыкну. – Он провёл раскрытой пятернёй по жёсткому седеющему ёжику на голове и отчаянно махнул рукой. – Не по мне всё это!

– Работу тебе надо найти хорошую, – погладив мужа по плечу, произнесла Евдокия.

– Какую работу? – едва заметно вспыхнул Захар. – Я уже и так две сменил.

– А зачем сменил? Работал бы себе и работал.

– Зачем? Дуня, я же боевой офицер, а не охранник! Не могу я тупым сиднем сидеть сутками напролёт и сторожить непонятно что непонятно от кого.

– Но ведь люди как-то приспосабливаются.

– То люди, а то – я. Какая у меня фамилия? Трутень! Трутень я до мозга костей. Служить могу, а работать… Ох, не знаю, не знаю. Долго ли я так продержусь?

– А ты насчёт той, новой, работы ходил узнавать? – не сдавалась Евдокия.

– Да ходил. То же самое, опять охрана.

– А зарплата?

– Зарплата неплохая, поболе прежней будет. Вот только не по мне работа эта, Дуняша, ты же меня знаешь.

– Знаю, Захарушка. Значит, ты не пойдёшь туда? – с грустью спросила Евдокия.

– Как не пойти? Пойду, конечно. Куда я денусь-то? Не могу же я у тебя постоянно на шее сидеть! – вздохнул Захар, вновь опускаясь на табурет.

– Что ты такое говоришь! Не сидишь ты вовсе у меня на шее. Ты по дому хозяйничаешь, а моей зарплаты нам на жизнь хватает, – попыталась успокоить Захара жена, но в голосе её чувствовалась радость, оттого что Захар решил-таки выйти на работу.

Уже, почитай, два месяца дома сидит, извёлся весь. Негоже мужику без работы, хотя и взял он на себя все домашние дела: стирку, уборку, готовку. Да разве будет счастлив он на бабском посту? И ему невмоготу, и жену изводит. Нет уж, пусть отправляется работать. Хоть куда! Главное, чтобы снова хозяином и кормильцем себя почувствовал.

– Да сколько ты там в своей школе получаешь, училка? – улыбнулся Захар.

– Очень даже неплохо получаю, – обняв его голову, отвечала Евдокия. – Нам прибавку недавно сделали.

– Ладно, всё, не спорь! – обрубил Захар, хотя Евдокия вовсе и не собиралась спорить. – Ужинать будешь? Я котлеты пожарил, макароны сварил.

– Конечно, буду! – Она чмокнула его в щёку. – Сейчас только переоденусь и руки помою.

Через несколько минут Евдокия, одетая в кокетливый шёлковый халатик, уже садилась за небольшой кухонный стол. Надо сказать, что в свои сорок пять лет выглядела она потрясающе. Главный постулат её жизни: женщина в любом возрасте должна оставаться женщиной – обязывал Евдокию тщательно следить за собой, невзирая на сложности, частенько случавшиеся в её жизни: материальное неблагополучие, служебные проблемы мужа, физические перегрузки, непростые, особенно в последнее время, взаимоотношения с дочерью. Много трудностей выпало на долю этой хрупкой женщины. Её нельзя было назвать красавицей, но она была так мила и обаятельна, что окружающие в ней души не чаяли. В особенности – муж. Он просто боготворил её. Крепкий, здоровый мужчина, немного грубоватый – отпечаток профессии, – с женой он был предельно нежен и терпелив. Ну, что касается последнего, то здесь, правда, можно поспорить. Нет-нет, да и сорвётся, бывало, Захар, иной раз даже нагрубит. Но сразу опомнится и прощения попросит. Поэтому ссор как таковых в этой семье практически не было. А прожили они вместе уже четверть века. Евдокия тоже души в муже не чаяла. Редкие вспышки и случайные грубости прощала, а чаще даже не замечала их, ибо Захар был для неё больше чем муж и любимый мужчина. Что такое «больше», она и сама не знала и словами выразить не могла, но чувствовала это совершенно определённо.

А с дочерью действительно возникли проблемы, причём уже давно. Ещё учась в школе, стала она потихоньку, незаметно отдаляться от родителей. Это очень печалило отца и страшно пугало мать. Евдокия отчаянно молилась, чтобы только дочь не попала в дурную компанию, не пристрастилась к выпивке и тем паче к наркотикам. Лиза, в отличие от матери обладающая сногсшибательной красотой и дьявольской сексуальностью, стала душой компании и признанной любимицей богатеньких сибаритов. Первый сексуальный опыт случился у неё довольно рано, ещё в школе, после чего молодой человек преподнёс ей золотое колечко. Лиза подарочек схоронила до поры до времени, а сама смекнула, что с её природными данными в этой жизни можно неплохо устроиться. Ухажёр продолжал осыпать её подарками, которые Лиза аккуратно складывала в шкатулку, спрятанную в глубине гардероба.

Поступив в университет, она продолжала оставаться в центре мужского внимания, однако стала более избирательна. У неё появился новый мальчик, который оказался богаче своего предшественника, потом ещё один, и ещё. Но окончательно её выбор пал на красавца-предпринимателя, по имени Антон, с которым она познакомилась в ночном клубе. У него была собственная обувная фабрика, и Лиза, поразмыслив, пришла к выводу, что гоняться за миллиардерами дело неблагодарное. И сколько ещё подобная гонка может продолжаться? А потому, следуя старой пословице, она предпочла синицу в руках и вышла замуж за Антона. Мнением родителей она даже не поинтересовалась, ибо вообще не интересовалась их жизнью, считая своего отца неудачником, а мать – вообще ничего не смыслящей в этой жизни женщиной…

Захар поставил перед Евдокией тарелку с ароматно дымящимися котлетами, затем обслужил себя и сел напротив жены.

– М-м, вкусно! – воскликнула Евдокия, попробовав мужнину стряпню.

Впрочем, он всегда готовил восхитительно, тем не менее она каждый раз считала своим долгом похвалить его.

– Что у тебя на работе? – поинтересовался Захар.

– Всё то же, ничего нового, – со вздохом отвечала Евдокия. – Каждый учебный год похож на предыдущий. Одни ребята взрослеют, им не смену приходят другие. Вот только отношение к учёбе меняется, и, к сожалению, не в лучшую сторону. Я вспоминаю, с какой жадностью дети раньше впитывали в себя знания. А сегодня им стало это неинтересно. На уроках откровенно скучают, занимаются кто чем хочет. Ведь география такой интересный предмет! А у них на уме только компьютерные игры да гулянки.

– Может, вы стали хуже их учить? – предположил Захар, отправляя в рот большой кусок котлеты.

– Ну что ты! Учим так же, как учили десять и двадцать лет назад.

– Вот-вот! А нужно по-другому. Ведь сегодня жизнь не та, что раньше. Значит, нужно искать новые подходы.

– А ты думаешь, мы не ищем? Постоянно этим занимаемся. Только эта новая жизнь радикально переменила их интересы. Большинство сейчас с рождения живёт в достатке. Даже те, кто считает себя бедными, имеют всё то, о чём мы в своём детстве могли только мечтать.

– Да-а, – протянул Захар. – Зажрались.

– Ну, я бы не стала так уж резко…

– Да ладно, называй вещи своими именами. Зажрались – значит, зажрались. А во всём виноваты родители. Воспитанию детей никакого внимания не уделяют, и вот результат.

– У нас с тобой, Захарушка, в этом вопросе тоже не всё гладко сложилось, – осторожно заметила Евдокия.

– Даже не напоминай мне о ней! – неожиданно резко крикнул Захар и грохнул ладонью по столу так, что макароны выпрыгнули из тарелки.

– Да я просто так, – испуганно заморгав, произнесла Евдокия. – Но ведь это правда, что с Лизонькой мы где-то просчитались.

– Правда, – вздохнул Захар и, посмотрев на жену, добавил: – Извини.

Некоторое время они ели молча. Затем Захар поднялся и включил чайник.

– Ты к врачу ходила?

– Ходила, – неуверенно ответила Евдокия.

– И что?

Захар пристально посмотрел на неё и во всём её облике, в неожиданно сгорбившейся фигуре прочитал какой-то испуг, какую-то недоговорённость, будто жена боялась ему в чём-то признаться. Захар насторожился и повторил свой вопрос.

– Ну… они сказали, что это всё неточно, что всё может измениться. Надо ещё понаблюдаться…

– Да говори же ты толком!

– В общем, диагноз подтвердился, и они… ничего не могут сделать.

Евдокия неожиданно расплакалась. Захар растерянно поглядел на плачущую жену и, подойдя к ней, обнял и принялся утешать.

– Ну, что ты, что ты! Успокойся. Может, они действительно ошиблись?

– Дважды нельзя ошибиться.

И она зарыдала в голос.

– Не верю! Не верю! – вскричал Захар. – Мы найдём другого врача. Ведь должен быть выход! Я тебе обещаю, только не плачь, любимая!

Остаток дня и весь следующий день Захар провёл на телефоне. Рано утром Евдокия ушла на работу, а Захар, вооружившись записной книжкой, обзванивал друзей, знакомых и просто людей, чьи телефоны попадались ему на глаза, с одной единственной целью – спросить совета, не сможет ли кто-нибудь помочь найти хорошего врача. Но всё безуспешно, казалось, никто и никогда ничем не болел и даже слыхом не слыхивал ни о каких врачах. В конце концов, один бывший сослуживец, тоже пенсионер, порекомендовал обратиться в военный госпиталь, к которому Захар был прикреплён пожизненно, и якобы члены семьи бывшего военнослужащего тоже могли пользоваться услугами этого госпиталя.

Захар ухватился за этот шанс, как утопающий за соломинку, и твёрдо решил уговорить Евдокию поехать с ним в госпиталь. В тот же вечер он объявил об этом жене. Поначалу она принялась возражать, но Захар был настойчив, и Евдокия в конце концов уступила.

Захар отправился в госпиталь, который располагался неподалёку от станции метро «Кропоткинская» и, разузнав все подробности, записал Евдокию на приём к врачу.

Через несколько дней они поехали туда вместе.

В длинном коридоре было пустынно и тихо, лишь вдалеке сидели два старика и вполголоса о чём-то оживлённо беседовали. Захар усадил Евдокию на противно поскрипывающий, обитый зелёным дерматином стул, а сам стал расхаживать взад-вперёд по коридору. Время от времени он шумно вздыхал и нетерпеливо посматривал на часы. Яркий свет неоновых ламп и томительное ожидание раздражали его, но он старался держать себя в руках.

Наконец дверь кабинета приоткрылась, неподвижное, словно маска, лицо медсестры выглянуло в коридор и ледяным голосом произнесло:

– Трутень, проходите.

Евдокия поднялась и направилась к кабинету. Захар бросился было за ней.

– Мужчина, а вы куда? – нахмурилась медсестра.

– Я с ней! – с жаром произнёс Захар.

– Обождите здесь.

Она кивнула на стул в коридоре и, пропустив Евдокию, закрыла дверь перед самым носом у Захара.

Трутень ударил кулаком правой руки о ладонь левой, матюгнулся шёпотом и с размаху опустился на стул. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь кабинета вновь отворилась и из неё вышла Евдокия с целым ворохом бумаг в руках.

– Что он сказал? – бросился Захар к жене.

– Вот, – она махнула у него перед лицом стопкой направлений, – анализы, обследования… Я так устала от всего этого!

– Надо, Дуняша, надо. Ты же понимаешь, что это необходимо.

– Понимаю, – вздохнула Евдокия.

– Ну, тогда пошли…

В течение недели, пока Евдокия сдавала всевозможные анализы и проходила бесконечные обследования, Захар неотступно сопровождал жену и терпеливо ждал её у кабинетов, каждый раз задавая ей один и тот же вопрос: «Ну как?».

В какой-то момент она даже рассердилась на него:

– Что ты всё спрашиваешь? Ты же знаешь, результат будет известен только после всех обследований.

– Прости, Дуняша, я… я просто беспокоюсь за тебя.

– И поэтому мучаешь меня?

– Да Бог с тобой! Я просто думал, вдруг они тебе уже что-то сказали?

– Что они могут сказать, Захар?

– Ну, я не знаю. Лечение какое-нибудь назначить.

– Лечение может назначить только лечащий врач.

– Я понимаю, но…

– А раз понимаешь, прекрати все эти никчёмные расспросы и наберись терпения. Пойдём лучше прогуляемся по набережной.

Они спустились по бульвару к Кропоткинской площади. Захар уже в который раз с надеждой и благоговением посмотрел на величественное здание Храма Христа Спасителя и помолился про себя. Он был крещёным, как и многие. Но опять-таки как и многие, был слабо знаком с церковной культурой и совсем не знал молитв, а потому молился, как умел, своими словами, просто перебирая по памяти всех святых, прося о помощи Господа и Пресвятую Деву. Ему очень хотелось верить, что Бог услышит его молитвы и обязательно поможет. Поможет его жене Дуняше, самому дорогому человеку на Земле…

Однако Бог не услышал его молитвы, или же Захар просто плохо молился. Но результаты обследования оказались самыми удручающими, а приговор врачей суровым и беспощадным. При условии соблюдения всех предписаний Евдокии оставалось жить от силы полгода.

– Доктор, – дрожащим от волнения и негодования голосом спросил Захар, – неужели… неужели ничем нельзя помочь? Но ведь должно же быть что-то!

– Увы! – развёл руками пожилой седовласый эскулап. – Я как врач вам заявляю, что медицина тут бессильна. Вашей супруге может помочь только чудо, а чудес, как известно, на свете не бывает. Мне искренне жаль.

По дороге домой они не проронили ни слова. Дома Евдокия закрылась в спальне и тихонько плакала, а Захар метался по квартире, рыча и воя, как раненый зверь. Ворвавшись в кухню, он бросился к холодильнику и вытащил початую бутылку водки, там ещё оставалось больше половины. Недолго думая, залпом осушил её прямо из горлышка. Поначалу он даже ничего не почувствовал, словно пил не водку, а простую воду. Но уже через десять минут алкоголь сделал своё дело. Захар захмелел и немного остыл.

Алкоголь всегда действовал на него успокаивающе. Он не понимал, почему других после водки тянет на подвиги. Захару просто хотелось спать. Обычно он вставал из-за стола и незаметно отправлялся в спальню. А если это происходило где-нибудь в гостях, находил укромное местечко и спокойно передавал своё тело из рук Бахуса в объятия Морфея.

Обычно так и случалось. Но не сейчас. О каком сне могла идти речь? Сердце разрывалось от отчаяния, от бессилия и какой-то тупой обречённости. Он долго сидел, глядя перед собой, а потом резко поднялся и пошёл в спальню. Евдокия уже не плакала. Сидела на кровати, поджав под себя ноги и обхватив плечи руками. Она посмотрела на мужа, и во взгляде её читалась отчаянная мольба.

– Дуняша, – дрожащим голосом произнёс Захар, – если помочь тебе может только чудо – обещаю, я достану это чудо. Достану, во что бы то ни стало!

Глава 2

Наутро Захар, как обычно, проводил Евдокию на работу, а сам, надев костюм, позвонил в дверь соседу. Карен Саркисян был рядовым предпринимателем, однако за последние пятнадцать лет успел перепробовать себя как минимум в десяти различных ипостасях: торговал итальянской обувью, содержал оптовый склад индийских тканей, дважды открывал небольшие ресторанчики в разных частях Москвы, организовывал туристическое бюро и даже создавал маленький банк, который, как и большинство его проектов, благополучно прогорел. Однако благодаря такой бурной деятельности Карен обзавёлся многочисленными связями, знал всё обо всём и имел высокий авторитет в глазах Захара.

Трутень надеялся застать Карена дома, ибо тот раньше полудня на работу никогда не уходил. И оказался прав.

– Захар-джан, дорогой! Проходи! Какой сюрприз! – воскликнул Саркисян, открыв дверь.

Он был одет в красный с золотыми узорами домашний халат, из-под которого виднелась салатового цвета шёлковая пижама. Надетые на босу ногу меховые тапочки говорили о том, что обладатель их, по всей видимости, только что встал с постели, хотя на часах уже было около десяти. Но Захар не собирался оценивать привычки соседа и, с благодарностью приняв приглашение, шагнул в роскошную, заставленную бесконечными коробками квартиру.

– Чем обязан дорогому гостю? – поинтересовался Саркисян, прикрывая дверь. – Да ты не стесняйся, проходи в комнату, у меня тут беспорядок небольшой. Сам понимаешь: шмотки-колготки. Проходи, проходи, не стой как в гостях. Не чужой ведь!

Захар прошёл в комнату, в которой порядка чувствовалось не больше, чем в прихожей, однако место для гостей – стеклянный журнальный столик в окружении двух бордовых кресел – всегда было наготове. Даже непочатая бутылка коньяка, будто специально приготовленная для неожиданного гостя.

– Присаживайся, Захар-джан, рассказывай, что такое у тебя стряслось?

– С чего ты решил, будто у меня что-то стряслось? – поинтересовался Захар, опускаясь в приветливые объятия плюшевого кресла.

– Ты посмотри на себя – у тебя на лице написано: Карен-джан, у меня беда, помоги, как можешь!

– Да ты психолог, Каренчик!

– Конечно, психолог! Бизнесмен должен быть психологом, а хороший бизнесмен – хорошим психологом. Ты знаешь, сколько я людей за день встречаю? И к каждому подход нужен, особенный. Каждый хочет, чтобы к нему особенно подходили: одного выслушать надо, другому, наоборот, рассказать что-то умное, но не очень интересное, третьему – что-нибудь интересное, но не слишком умное. С кем-то о политике говоришь, с кем-то о рыбалке. В общем, крутишься-вертишься, зато результат получается самый положительный. Я людям приятное сделал, и они мне добром отплатили, то есть денежкой. Вот такой расклад, Захар-джан. А ты спрашиваешь, почему я решил, что у тебя что-то стряслось.

– Ладно, Каренчик, не буду тебя разочаровывать, у меня действительно проблема, но к тебе я пришёл не на трудности жаловаться, а совета спросить. Я ведь, как ты помнишь, человек военный… то есть бывший военный. Хотя я считаю, что бывших не бывает. Офицер – это пожизненно. Ну, соответственно невыездной был…

Тут Захар несколько лукавил – за время службы ему приходилось не раз бывать за границей. Правда, было это в рамках специальных операций, и за границу он попадал исключительно на борту военно-транспортного самолета в составе Х-команды. Но эта информация не подлежала разглашению не только потому, что представляла собой тайну, пусть даже устаревшую. Захар вообще не любил распространяться обо всех прелестях своей былой воинской карьеры.

– А потому, – продолжал Захар, – даже не знаю, как к этому подступиться.

– К чему, Захар-джан?

– Ну, к этому… В общем, мне надо за границу попасть.

– Бежать хочешь? – нахмурился Саркисян.

– Почему бежать? – удивился Захар. – Просто хочу съездить, проветриться, так сказать, отдохнуть. Как турист, понимаешь?

– Ах, как турист! Так бы сразу и говорил! Так что же тебе мешает?

– Всё. Как это делается? Билеты, визы там всякие?

– Да очень просто. Если у тебя там друг-родственник живёт, звонишь ему, просишь приглашение прислать. Идёшь с приглашением в посольство, заполняешь анкету и через несколько ней получаешь визу.

– А если нет родственников?

– Тогда ещё проще. Идёшь в турагентство, они тебе всё сами сделают. Только дорого. Зато быстро и без хлопот. А ты куда собрался, Захар-джан? Или это секрет?

– Да какой там секрет! В Тунис.

– В Тунис? Так туда даже визы не надо. Билет купил и полетел. Только гостиницу нужно забронировать, а то мест может не быть. В любом случае, дорога тебе – в турагентство. Бери загранпаспорт и отправляйся к ним.

– А если паспорта нет?

– Как так нет? Ах да, ты же никогда не выезжал. Тут, конечно, проблема получается – паспорт долго делают. Ты когда ехать собираешься?

– Чем раньше, тем лучше.

– Тогда в том же турагентстве можно попробовать паспорт организовать. Не бойся – всё законно. Просто они через другое окошко по ускоренному тарифу делают. Но это дорого.

– Опять дорого? Сколько?

– Я не знаю. Когда у меня своё турагентство было, двести долларов стоило. А сейчас наверняка больше – цены растут, всё дорожает. Я тебе адрес дам – мои хорошие знакомые. Поезжай к ним, в лучшем виде обслужат.

Саркисян нацарапал на клочке бумаги адрес и, передав Захару, взялся за телефон.

– Алло, Ниночка? Это Карен. Как поживаешь, дорогая? Всё хорошо? Спасибо, тоже всё в порядке… Да, конечно. Я по делу звоню. К тебе сейчас мой хороший друг приедет, Захар зовут, помоги ему с поездкой… Он сам всё расскажет… Обязательно. Я тебя целую. Пока. – Он положил трубку на журнальный столик и откинулся в кресле. – Ну, всё, Захар-джан, тебя ждут.

– Спасибо тебе, Каренчик.

– Зачем благодаришь? Такой пустяк! – говорил Саркисян, провожая Захара. – Если что, приходи, не стесняйся.

Оказавшись на лестничной клетке, Захар почему-то подумал, что Карен так и не предложил ему коньяку. Видно, та бутылка только для декорации стоит…

Спустя час Захар уже подходил к небольшому двухэтажному зданию в центре Москвы, на фасаде которого красовалась вывеска «Агентство путешествий». Солидная дама бальзаковского возраста в строгом костюме и элегантных очках встретила его сдержанной улыбкой. Судя по всему, она на глаз определяла ценность каждого входящего в агентство клиента, сразу же подсчитывая в уме ту сумму, которую можно будет на нём заработать. Её профессионально-оценивающий взгляд бегло скользнул по одежде Захара, и лицо приняло деловито-отрешённое выражение.

– Добрый день, – низким бархатным голосом произнесла дама. – Чем могу помочь?

– Здравствуйте, я от Карена, – немного стесняясь, сказал Захар.

– Ах, от Каренчика!

Лицо дамы сразу из скучающего сделалось радостно-восторженным. В глазах вспыхнул озорной огонёк, а маленькие ушки, увенчанные крупными золотыми серёжками, слегка порозовели. Теперь уже дама казалась немного смущённой, она даже на мгновение потупила взор, но тут же снова взглянула на Захара, на этот раз – заинтересованно. Он внимательно наблюдал за этими ужимками уже не слишком молодой женщины и про себя думал: какие же такие отношения связывают с ней Каренчика? В общем-то, вопрос был отчасти риторический. Захар невольно улыбнулся.

Дама улыбнулась ему в ответ и предложила кофе. Трутень не стал отказываться. Пока Нина Аркадьевна Белоконь, старший менеджер, как следовало из таблички на её столе, наливала кофе из американской кофеварки, Захар с интересом огляделся. Ему не доводилось раньше бывать в таких заведениях, и обилие рекламных плакатов, каталогов, толстых папок с названиями разных стран вызывали у него неподдельный интерес.

– Вас, кажется, Захар зовут? – улыбнулась Нина Аркадьевна, или Ниночка, как называл её Саркисян.

– Точно, – ответил Трутень.

– А меня Нина. – Она кокетливо протянула ему сложенную лодочкой ладошку. – Так чем я могу вам помочь, Захар?

– Видите ли, Нина, мне необходимо попасть в Тунис.

– В Тунис? – удивилась Нина Аркадьевна. – Зачем вам в Тунис? Уверяю вас, это не самое идеальное место для отдыха. Конечно, если бы вы пришли не от Каренчика, я бы вас разубеждать не стала. Хотите в Африку – пожалуйста. Но, поверьте мне, в Турции за те же деньги можно получить гораздо больше. Там и пляжи лучше, и кормят вкуснее. И нет этих приставучих торговцев. Я понимаю, вы бы захотели съездить в Египет, на пирамиды посмотреть. Ради этого можно и потерпеть некоторые, так сказать, неудобства. Но в Тунисе даже смотреть нечего: развалины Карфагена да пустыня. Нет, я вам искренне не рекомендую эту страну. Давайте лучше посмотрим Турцию.

Захар терпеливо ждал, пока она завершит свой монолог и, натужено улыбнувшись, сказал:

– Спасибо, конечно, за заботу, Нина. Но мне нужно именно в Тунис, в ту самую, как вы говорите, пустыню.

– Ну, хорошо, – пожала плечами Нина. – Воля ваша. Моё дело помочь организовать вам отдых там, где вы этого желаете. На каком курорте хотите остановиться? – Она протянула ему каталог, услужливо раскрыв на нужной странице. – Сусс, Хаммамет? Я бы рекомендовала Хаммамет, там…

– А где дешевле? – перебил её Захар.

На мгновение физиономия Нины Аркадьевны сделалась кислой, но она сразу же взяла себя в руки и вновь надела на лицо лёгкое подобие улыбки.

– В таком случае, – сказала она, – рекомендую обратить внимание на Монастир. Там, конечно, условия не ахти, зато недорого, и аэропорт рядом, трансфер почти ничего не стоит.

– Я согласен, – сразу же ответил Захар.

– Как? Вы даже не посмотрите? – изумилась Нина Аркадьевна.

– Вы сами подберите мне на свой вкус.

– Ну, я не знаю… Две звезды, наверное, вообще рассматривать не стоит. Вот, посмотрите: трёхзвёздочный отель, вполне приличный. – Она ткнула безупречным маникюром в неброскую картинку.

– Идёт, – не раздумывая сказал Захар.