Держа наизготовку лупу, профессор, подойдя к камину, поднял голову вверх.
– Скажите, Илья! Вы, когда плитки снимали, случаем не обратили внимания, есть за ними пустота?
– Обратил. Ничего такого. Обычная кладка вперемешку с растворной стяжкой.
– Как же тогда были прикреплены плитки, если вы их так легко сняли.
– Специальный крепёж. Каждую плитку можно как легко снять и так же легко установить.
– В таком случае возникает вопрос, зачем было придумывать крепёж, если за плитками кирпич и никаких пустот?
– Не знаю, но на некоторых плитках рисунок почему-то нанесён в обратном направлении.
В течение нескольких минут с камина были сняты шесть плиток. Обозначенные на них имена занесены в список: «Соколов Матвей Иванович, Соколов Илья Матвеевич, Соколов Фёдор Ильич, Соколов Алексей Фёдорович, Соколов Степан Алексеевич, Соколов Семён Степанович, Соколов Александр Семёнович».
Илья попытался сдвинуть другие плитки, но те оказались прикреплены к кирпичной кладке так, что не оторвать.
Надежда на успех умирала на глазах, оставляя в ещё большем неведенье. Как быть? Что делать? Не найден ни тайник, ни пути к его поискам.
Находясь в отчаянии, Элизабет беспрестанно требовала от Ильи хоть каких-то действий. На что тот, разводя руками, повторял одну и ту же фразу: «Что я могу, если дальше сплошная стена».
– Не надо отчаиваться, – предпринял попытку успокоить француженку Владимир Николаевич. – Надо хорошо подумать и ещё раз всё проверить.
– Что, если разобрать камин? – понимая состояние Элизабет, внёс предложение Илья.
– Какой смысл? Знать заранее, что тайник там, тогда ещё куда не шло.
Мгновения ожидания тянулись настолько долго, что казалось ещё чуть-чуть и можно будет услышать звук натянутых до предела нервов.
Элизабет, прижавшись спиной к стене, выглядела бледнее самой стены.
Илья, находясь на стремянке, опершись рукой о камин, боялся пошевельнуться.
Владимир Николаевич, стоя возле дивана, наблюдал за действиями супруги, которая представлялась колдуньей, готовившей приворотное зелье. Вот-вот должно было последовать заклинание, означающее начало волшебства. Не хватало только тумана и ползущих по стенам теней приведений. Остальное точь-в-точь, как в сказке: тишина, затаённое дыхание и еле слышимое тиканье часов.
Оторвав взгляд от плиток, Екатерина Алексеевна, устало вздохнув, сняла очки, протёрла те рукавом халата, после чего, развернувшись лицом к камину, еле слышно произнесла: «Здесь не хватает плитки с именем Ивана Соколова, того самого ловчего, которому суждено было стать основателем фамилии».
Прошелестевшее по комнате безмолвие стало свидетелем того, что всё вокруг жило надеждой на продолжение.
– Прадед Элизабет не мог оставить без внимания того, кому род был обязан всем. Плитка с именем Ивана Соколова должна быть обязательно. Вопрос в том, куда мог её поместить тот, кто создал механизм, и кто был инициатором схемы построения имён? В схеме заложен смысл.
– Я думаю, плитка с именем основателя рода в центре, – произнесла Элизабет, глядя на центральную часть камина. – Коснись меня, я бы поместила её там. Наподобие иконы.
Перетащить стремянку заняло меньше минуты. Ещё столько же потребовалось для того, чтобы Илья смог приступить к исследованию плиток. По истечении пяти минут плитка с именем Ивана Соколова заняла почётное место во главе рода.
После того, как завершение обряда было встречено всеобщим возгласом одобрения, взгляды Владимира Николаевича, Екатерины Алексеевны и Элизабет обратились к Илье.
Посвятив фонариком, тот сунул в образовавшуюся пустоту руку. После непродолжительных манипуляций внутри камина, произнёс: «Здесь что-то есть».
– Что именно?
Мысли Элизабет, Екатерины Алексеевны и Владимира Николаевича слились в одном возгласе.
– Рычаг.
– Так поверни же его, – не выдержала француженка.
– Повернул.
– И что?
– Ничего.
И вновь пустота во взглядах. Зловещая, терзающая душу тишина, тяжёлые, похожие на приговор вздохи. Думать, думать – стучало в висках, заставляя сопоставлять мысли с достигнутым.
Прошло какое-то время, прежде чем Элизабет решилась начать рассуждать вслух.
– Такое ощущение, будто мы опять что-то упустили, точнее сказать, забыли о чём-то таком, о чём забыть не должны были ни в коем случае.
– Что вы имеете в виду?
Сконцентрировав внимание на словах француженки, Владимир Николаевич, глянув на Илью, перевёл взгляд на камин.
– Должна быть плитка, с обозначением имени человека, о котором мы не удосужились не только упомянуть, но и вспомнить. Человеку тому отведена роль главного ключа, без которого тайник не откроется никогда.
– Но ведь мы нашли всех указанных в схеме глав семейств.
– Тем не менее.
Профессор, повернув голову, глянул на жену.
– Чего молчишь, Екатерина? По глазам вижу, есть в мыслях нечто такое, в чём не уверена, но гложет.
– Верно. Уверенности никакой. Зато есть ощущение, что что-то подталкивает Лизу сделать главный в её жизни шаг.
Развернувшись лицом к столу, Екатерина Алексеевна провела рукой по плиткам так, словно совершала обряд, который мог помочь определить направление рассуждений.
– На плитках нанесены только мужские имена. Ни единого женского. В то время, когда без женщин род Соколовых не мог состояться в принципе. У ловчего Ивана жена вместе с мужем являлась основательницей фамилии. Прадед Элизабет, задумывая тайник, не мог не помнить о тех, кому был обязан всем, и в первую очередь своим рождением. Будучи человеком организованным и, конечно же, религиозным, он не мог не увековечить прапрабабушку, как увековечил основателя рода – Ивана Соколова. Исходя из вышесказанного, вывод напрашивается сам собой, – Шерше ля фам, господа! Ищите женщину!
– Ищите женщину? – воскликнул профессор. – Верно! Надо искать женщину! Ну, ты Екатерина, даёшь –гений, да и только!
Поиски недостающей плитки заняли не больше трёх минут. Как и предполагалось, та оказалась рядом с той, на обратной стороне которой значилось имя Ивана Соколова.
– Знакомьтесь, молодые люди! – убирая в сторону лупу, произнёс Владимир Николаевич. – Перед вами символ рода Соколовых – визитная карточка Пелагеи Анисимовны – жены Ивана Соколова, царского ловчего, положившего начало знаменитому на всю Русь роду Соколовых. Родилась в 1649 году, умерла в 1702.
– В один год с мужем, – подхватила слова профессора Элизабет. – Что лишний раз доказывает, что люди жили в состоянии неразделимой любви.
Взгляд Владимира Николаевича на Элизабет не был удивлённым, в большей степени напоминал вздох восторга, чем любопытство.
