Я буду ждать тебя летом…

Глава 4 Волчий клуб

Память о человеке, которого мы любили, не меркнет с годами.

И память об истинном друге – тоже.

Чарльз Перси Сноу

Элина

Как вообще возможно проснуться от гула в собственной голове? Громкого, непрерывного. Я еле оторвала чугунную голову от подушки. Провела руками по лицу, оно показалось чужим. Волосы, свисавшие сосульками, отвратительно пахли и лезли в глаза.

– Пить-то как хочется… – простонала я, опрокинув голову обратно на подушку. Я обращалась к самой себе, но внезапно услышала бесцветный голос юноши стоящего в дверях:

– На подоконнике стакан.

Потихоньку я начала осознавать, что происходит. Широко открыла глаза и резко села на кровати, продолжая прикрываться одеялом.

– Вадим?! Что ты тут делаешь?!

– Я тут живу.

Глаза болели. Жмурясь от слишком резкого для них света, я пыталась оглядеться по сторонам. Это не дом бабушки. Волна страха и стыда окатила меня. Я накрылась одеялом с головой, чтобы парень не видел моего лица. Никогда в жизни я еще не чувствовала себя так ужасно.

– Что вчера произошло? – виновато выдавила я, продолжая сидеть под одеялом.

– Ты вырубилась прямо у бара и упала на пол. Я почти поймал тебя, но головой ты все же успела удариться.

«Так вот почему она так трещит» – подумала я, нащупывая огромную шишку на затылке.

– А что было потом? – неуверенно задала я следующий вопрос, хотя очень боялась услышать на него ответ.

– А потом, Элина, я забрал тебя и отвел к себе домой. Не мог же я будить твою бабушку в два часа ночи.

Я медленно высунула голову из-под одеяла.

– Я что, правда потеряла сознание? Я никогда раньше …

– Да, я думал скорую вызвать даже. Но ты очнулась и начала что-то несвязно мычать. Что-то типа «я же обещала приехать, вот и приехала», – я услышала улыбку в его голосе.

– Это все?

– Все.

– А как ты узнал что я – Элина. Сестра сказала?

– Нет. Я это понял еще тогда, когда вытаскивал тебя из реки. Этот шрам на запястье, если что, от раны, которую я бинтовал.

– Спасибо… – я выглянула из-под одеяла и опустила глаза.

– Держи. Это одежда Вероники. Отдашь ей потом.

– Спасибо, конечно, но не стоит.

– Еще как стоит, твоя – испачкана. Да и бабушку твою удар хватит, если она тебя увидит в таком наряде. Это вообще платье или майка?

От стыда я готова была провалиться в самое дальнее отделение ада. Когда Вадим вышел, я быстро оделась в джинсы и футболку, и, прибрав за собой постель, вышла из дома. Проникнув, словно вор, сквозь дыру в заборе, я на цыпочках добежала до дома бабули и попыталась тихонько приоткрыть дверь. Дверь отворилась с пронзительным скрипом, но бабушка продолжала спать. Незаметно добравшись до своей комнаты, я переоделась и выскользнула во двор к умывальнику. Было почти шесть утра, когда от Вероники пришло сообщение.

Входящее сообщение от Вероника [05.06. 2008 г. 05:43] «С добрым утром, ранняя пташка. Спасибо тебе. Все получилось лучше, чем я могла предположить».

–Элина, кызым, это ты? – услышала я голос бабушки в сенях.

– Да, неней, – я побежала открывать ей дверь, чтобы помочь спуститься по ступеням.

– Я даже не слышала, как ты пришла вчера, балакай. Поможешь мне сегодня разобрать чердак?

– Конечно, – я отправилась готовить завтрак. Есть я не могла. Голова продолжала гудеть. А к горлу подкатывала тошнота.

Взяв у бабушки заржавевший ключ и надев кроссовки, я подставила к крыше деревянную лестницу, которая не вызывала особого доверия, и забралась по ней. Хватаясь за выступы деревянных балок, я добралась до двери чердака, открыла замок и вошла внутрь. Первое, что попалось на глаза – это птичье гнездо. Представления не имею, что за птица могла его свить в столь запущенном месте. Повсюду висели клочья паутины. Я надела капюшон толстовки так, чтобы чудище, свившее эти сети, не спустилось ко мне на голову и не запуталось в волосах.

Спустив вниз несколько шкатулок, я вооружилась веником и направилась на борьбу с пылью и паутиной, свисающей с потолка, словно рваная марлевая ткань. Закончив уборку, я спустилась вниз и застала бабушку в слезах. В ее руках были письма от дедушки. Других писем она не хранила. Я подошла к ней поближе, села рядом и обняла за плечи. То письмо, что неней держала в руках, было совсем коротким и написано на татарском языке. На русский его можно было перевести так:

«Моя дорогая Зульфия. Ты не передумаешь? Пожалуйста, ответь мне. Если ты уверена в своем решении, то я самый счастливый человек на планете. Навеки твой, Ильяс».

– Перед тем, как он ушел в армию, я пообещала ему дождаться. И дождалась. Это было просто. Я писала ему каждый день. Писала неделю, а потом собирала все письма и отправляла их разом. Марки были дорогими. Я была всего на пару лет старше тебя и работала в местном детском саду воспитательницей. А вот это он написал, когда его призвали на фронт. Конверт оставил под моей подушкой, и я даже не сразу его нашла.

Старая потрепанная бумага заговорила со мной опять на татарском.

«Дорогая Зульфия, раз уж пути наши разошлись, и возможно, навсегда, мое сердце болит от тяжкого груза, от того, что придется расстаться с вами, мои девочки. Только ты сохранишь ключ от него. Прошу тебя, не тревожься. Ты и дочь останетесь единственными, кого я буду любить всю свою жизнь…»

За чтением старых писем от дедушки я и не заметила, как наступил день. Солнце словно пыталось испепелить эту деревню. Я открыла телефон и написала Веронике сообщение с предложением встретиться, а она снова позвала меня к реке.

Мы встретились у водоема, и, поздоровавшись, я расспросила о ее здоровье.

– Все хорошо. Иначе и быть не могло, – безмятежно произнесла Вероника. – У меня самый крутой врач в больнице. Птушкин Игорь Сергеевич. Я называю его Пушкин, – задорно улыбнулась подруга. – Не из-за фамилии, а из-за его смешных бакенбард. Он ими очень дорожит: с таким усердием их отращивает и подравнивает. Кажется, над ним вся больница посмеивается, но мне они даже нравятся. Я взяла с него обещание: что если мне станет хуже, то он их сбреет. Так что он очень ответственно следит за моим здоровьем, – Вероника улыбнулась и вскинула бровь.

– Здорово, – приподнятое настроение Вероники заражало и меня.

– Спасибо тебе за брата. Он рассказал, что вчера произошло. Говорит: «Понял, каково это – оказаться на твоем месте». И даже пообещал, что в следующий раз, оставшись один, не пойдет искать приключений, чтобы меня не тревожить.

– Я рада, потому что больше я на это не соглашусь. Нянька из меня, как ты уже поняла – никудышная.

Мы расположились на берегу, на том же месте, где отдыхали вчера. По реке снова пронеслась лодка и уже знакомый желтый гидроцикл. Сегодня звук мотора, так же как и вчера, продолжал сопровождаться громким смехом девчонок. Я отвернулась, не желая наблюдать за этим раздражающим зрелищем. Но приближающийся звук мотора заставил вернуться к реке. Одна из лодок подплывала все ближе и ближе, и наконец, оказалась прямо напротив нас. За рулем сидел высокий парень в черной бейсболке, из под которой выбивались светлые волосы. У него был широкий нос с горбинкой, такая обычно появляется после перелома. Впрочем, ее даже нельзя было назвать изъяном в его внешности, она никак не портила его лица. Даже напротив, делала его более мужественным. Рядом с ним сидел второй парень, невысокого роста, с темными волосами и карими глазами. Стоило лодке причалить к берегу, как он тут же направился к Веронике и поцеловал ее в щеку.

– Привет, не знала, что ты приехал, – улыбнулась она блондину. – Знакомьтесь, это Элина.

– Привет, – отозвался высокий. – Да, вырвался наконец-то из города. А ты – та самая девушка, что вчера вырубилась в клубе? – спросил он с улыбкой в голосе, обращаясь ко мне.

– Привет, – произнесла я тихо, глубоко вздохнула и опустила глаза. Видимо, хорошего впечатления произвести на друзей Вероники уже не получится.

– Меня Артемом зовут, а это Динар – указал он на второго парня. – Да ты не парься, скоро об этом все забудут.

– Это не ты случайно выходила с Вадимом играть футбол в детстве? – Динар смотрел на меня прищурившись. – А я то все смотрю – лицо знакомое, но не мог вспомнить, где тебя видел.

Вероника рассмеялась и обняла своего друга.

– Да, это она.

– Значит, в нашем Волчьем клубе вечером будет пополнение? – Артем поиграл бровями, загадочно поглядывая на друзей, а потом на меня.

– Что за волчий клуб? Звучит как название байкерской банды, – заинтересованно отозвалась я.

– Я же говорил, круто звучит! – Артем довольно посмотрел на друзей. – А вы все со своим «КЛПЛ».

– А что такое КЛПЛ? – я все еще не понимала о чем идет речь.

– КЛПЛ расшифровывается как «Клуб любителей повыть на луну». Можешь называть его Волчий клуб, если тебе нравится. Мы собираемся сегодня вечером. Если хочешь – приходи. Будет весело. Я уже устала сидеть с мальчишками одна. Если в клубе появится еще одна девушка, это будет очень кстати.

– С удовольствием, – обрадовалась я, будто меня посвятили в рыцарский орден. – А кто еще входит в Волчий клуб? Чем вы там занимаетесь?

– Жертвоприношениями, конечно, – нарочито буднично произнес Артем.

– Не слушай его, – увидев, как я напряглась, сказала Вероника. – Просто одевайся потеплее, вечерами тут бывает прохладно.

– Хотите покататься? – Артем кивнул в сторону лодки.

Я сняла очки и надела их на макушку. Вероника выжидающе смотрела на меня.

Слегка поразмыслив, я согласилась.

Артем подошел ко мне снял очки с моей головы и положил их на коврик.

– Тогда лучше сними, ветром унесет, – он взял меня за руку и помог подняться в лодку. Когда его пальцы коснулись моей ладони, по руке пробежал ток. Все это время он так внимательно смотрел мне в глаза, что я засмущалась. Надев оранжевый спасательный жилет, я устроилась на сиденье рядом с водителем и схватилась за поручень. Вероника и Динар сели рядом. Мотор громко зарычал.

Мои визги разносились по всему пляжу. Я мысленно обзывала глупышками тех верещащих девчонок, которых катал Вадим. А в итоге кричала громче, чем все они вместе взятые. Волосы разлетались в разные стороны, лезли в глаза и в рот, а я все продолжала верещать от восторга.

Артем заглушил мотор на середине реки, и течение медленно понесло нас в обратную сторону от поселка.

Водитель лодки, довольный тем, что ему удалось вызвать столько эмоций, обратился ко мне.

– Как тебе деревня? Изменилась, правда? – он говорил со мной, одновременно высматривая Вадима, который минут пять назад закладывал виражи неподалеку.

– Да, я даже боялась заблудиться в первый день.

– Я раньше тут жил. А потом с родителями переехал в Уфу. Приезжаю теперь только летом. Раньше деревня была уютней, – он задумчиво улыбнулся и завел мотор лодки.

Парни высадили нас на берег, и мы с Вероникой поплелись в сторону наших домов. Я обещала бабушке помочь со стиркой и прибраться.

Когда с домашними делами было покончено, я с чистой совестью, предупредив ненейку, вышла из дома. Вероника с Динаром ждали меня у скамейки за забором.

Мы словно диверсанты обошли холм, оглядываясь по сторонам, стараясь остаться незамеченными. Дорога вывела к ромашковому полю. Ребята шли впереди держась за руки.

Динар так забавно поднимает руку при ходьбе. Вроде бы, немного выше, чем Вероника, но это движение бросается в глаза. Точно. Вероника говорила, что он учится в военном училище.

Наслаждаясь видом ковра из любимых цветов, я подавляла в себе желание остановиться и упасть в них. Желто-белые головки растений покачивались на ветру. Не удержалась. Склонилась над пушистым кустом и вдохнула целебный дух нежных соцветий. На одном из бутонов заметила божью коровку, совсем крохотную, красно-оранжевого цвета. На ее спине было две черных крапинки. Она перебирала мохнатыми лапками, переступая с одного лепестка на другой, словно гадала. Сделав круг, она прочно встала на бархатную сердцевину, раскрыла панцирь, и распустив прозрачные крылышки полетела к темно синему, как море, небу, ветер подхватил ее и понес вдаль за собой. В ее движениях чувствовались легкость и безмятежность. Чего нельзя было сказать о моей душе. Я боялась идти дальше. Боялась встретиться с Вадимом.

– Элина, ты идешь? – послышался голос Вероники. Она накинула капюшон толстовки на голову, так как ветер становился прохладнее.

Я поспешила к друзьям.

Солнце уже почти ушло за горизонт, оставив тонкую полосу света у самой земли. Этот свет отражался в глади реки, к которой мы вернулись. Здесь же мы отдыхали днем. Но вечером это место выглядело совсем по-другому. Взгляд остановился на легком течении. Река сейчас спокойна. Ее не тревожат снующие лодки. Тонкий луч солнца плавно покачивается на мелкой ряби воды, создаваемой ветром. Завораживающее зрелище. Стоило пройти чуть дальше вдоль берега, туда, где начинался лес, как я увидела пляшущий свет огня.

На месте нас встретили ободряющие приветственные возгласы. Вокруг костра лежало два бревна и торчал пенек. На одном из бревен в кожаной куртке и черных джинсах сидел Вадим. Он посмотрел на меня скучающим взглядом и продолжил закидывать в костер ветки. Мне снова стало невыносимо стыдно. И он и я, наверное, еще не скоро забудем о вчерашнем вечере и сегодняшнем утре.

Рядом с Вадимом сидел Артем. При виде меня он тут же отвлекся от разговора с другом, и, помахав рукой, пригласил присесть рядом. Он был одет в синюю олимпийку с надписью «adidas» и спортивные трико с белой полоской. Динар пошел пожимать парням руки, а Вероника присела рядом с Вадимом. Я устроилась на свободное место рядом с Артемом и вытянула руки к костру, чтобы согреться.

– Знакомься, это «Пончик», – произнес Артем, как только я оказалась рядом.

– Уф, у меня имя есть вообще-то, – единственный незнакомый мне парень в этой компании пихнул Артема в ребро своей массивной рукой. Почему этого крупного парня прозвали Пончиком, я поняла с первой минуты. Это был тучный парнишка с добродушным лицом и светло рыжими кудрявыми волосами, лет девятнадцати.

– Элина, – представилась я.

– Да, я знаю, – ответил он, будто мы всегда были знакомы.

– Как-то странно это. Меня все знают, кому бы я не представилась, а я никого не узнаю, – усмехнулась я.

– Мы в «войнушку» играли в одной команде, помнишь? – увидев, как сморщился мой лоб в попытке воскресить память, парень махнул рукой. – А, забей.

Дым над костром вился вверх, но иногда резко сдувался порывами ветра в сторону речки. В играющем свете огня можно было с легкостью рассмотреть лица присутствующих. Вадим был угрюмо-серьезен, Артем напротив – находился в приподнятом настроении, Динар и Пончик увлеченно что-то обсуждали.

Вероника передала мне крышку термоса и налила в нее ароматный травяной чай. Парни раскупорили бутылку портвейна.

– Любит? – прошептал Артем, склонившись к моему уху.

Я вопросительно посмотрела на него, а потом поняла, что он имеет ввиду. В руках я держала сердцевинку ромашки на тоненьком стебле. Сорвала ее, пока шла с Вероникой и Динаром по полю. У цветка остался всего один белый лепесток.

Неожиданный вопрос парня смутил меня, и как обычно бывает в таких ситуациях, я судорожно пыталась придумать, что бы ответить, но не смогла.

– Ты надолго к нам? – Артем увидел, как я замешкалась, и сменил тему.

Я оглянулась по сторонам. Вероника беседовала о чем-то с Динаром, а Вадим и Пончик занимались костром.

Отметила про себя, что Вадим часто смотрит в нашу сторону, и, кажется, даже прислушивается.

– До конца летних каникул.

– Круто, можно многое успеть. Отец держит лошадей, приходи покататься как-нибудь.

– Мне нравятся лошади, но я ни разу в жизни не каталась на них.

– Даже на пони?

Его удивленный тон заставил меня улыбнуться:

– И даже на пони. Я их боюсь.

Артем почему-то обрадовался.

– Ну, тогда это просто мой долг – помочь тебе справиться со страхом, – произнес он воодушевленно.

Наш разговор прервал низкий гитарный строй. Динар несколько раз провел пальцами по струнам, настраивая звучание. Вероника подсела к нему ближе и положила голову на плечо.

Вадим, увидев это движение, поежился, что заставило меня улыбнуться. Кажется, он не в восторге от того, что его друг и родная сестра так близки.

Звуки гитары разлетелись над костром. Это была песня группы «Ария» – «Потеряный рай». Вероника подпевала, и невооруженным взглядом было видно, что они – на одной волне, и не в первый раз поют эту песню вместе.

Когда песня закончилась, Динар прислонил гитару к бревну, а затем потянулся к пластиковому стаканчику, который оказался пустым. Артем помог разлить портвейн и, подняв свой стакан, произнес:

– За новое – старое знакомство!

Парень потянулся к моей крышке от термоса с чаем. Ребята присоединились к тосту и мы «чокнулись» содержимым наших стаканов.

– Динар, давай следующую, – произнес Артем, который, кажется, уже начал пьянеть.

– Нет, братан, дай передохнуть. Пусть Вадим сыграет.

– Ух ты! Я не знала, что ты умеешь играть! – с нескрываемым интересом я обернулась к Вадиму.

– Не так хорошо, как Динар… – безо всякого интереса и не смотря в мою сторону произнес он.

– Не скромничай! Давай твою любимую, – Динар поддержал друга и передал инструмент.

В этот момент щеки Вадима слегка покраснели. То ли от волнения, то ли сказывался второй стакан алкоголя. Он взял гитару в руки, и я наблюдала, как быстро его пальцы стали перебирать струны.

Где-то есть корабли

У священной земли

И соленые губы твои…

Катастрофически тебя не хватает мне

Жгу электричество, но не попадаю я

Воздух толчками, и пульс на три счета-та…

Бьет в переносицу, я знаю, все знаю я, но

Катастрофически тебя не хватает мне

Катастрофически тебя не хватает мне…

В этой песне было еще несколько куплетов, но почему-то именно эти строчки застыли в памяти.

Вадим, пел, глядя на струны, до тех пор, пока не прозвучал последний аккорд. Когда он все же посмотрел на нас, я увидела в нем того самого смущенного мальчишку, который в детстве учил меня кататься на велосипеде.

Вадим быстро взял себя в руки, и смущение сошло с его лица, сменившись угрюмой серьезностью.

Я захлопала в ладоши, и остальные подхватили.

– Я тоже, как выяснилось, не знал, что Вадим так круто играет, – произнес Артем, одобряюще похлопав друга по плечу.

– Как называется эта песня? – я наивно хлопала глазами, а все вдруг уставились на меня, словно я забыла собственное имя. – Что-то не так? Ты сам ее придумал? – мой взгляд бегал в воцарившейся тишине от одного к другому в надежде понять, что такого я сказала.

– Я голосую за то, чтобы исключить ее из клуба, – Пончик первым нарушил молчание и поднял руку вверх.

Вадим покачал головой из стороны в сторону и пытался вовсе не поворачиваться ко мне, но не выдержал.

– Как ты можешь не знать эту песню?! Это же «Ночные снайперы»! – выпалил он, смотря на меня во все глаза и, видимо, ожидая оправданий.

Я продолжала смущенно смотреть на друзей.

– Я слышала раньше эту песню, но сразу не узнала… – зачем-то соврала я.

Вероника засмеялась, подошла ко мне и положила руку на плечо, наблюдая, за тем, как ее брат закатил глаза, встал и отошел отдышаться, подальше от такого невежества как я.

Следующую композицию снова исполнил Динар. Подруга подпевала мелодичным голосом, а я не знала слов ни одной из песен, что они исполняли. Лишь когда куплет повторялся, я присоединялась и напевала уже знакомые слова.

Атмосфера вечера была удивительной.

– Теперь ты поняла, почему это собрание называется «Волчьим клубом»? – теплое дыхание Артема снова коснулось уха.

– Вы собираетесь на опушке леса ночью. Поэтому?

– Правильно, а еще мы воем песни, как видишь. Хочешь попробовать? – Артем протянул мне гитару, которая оказалась рядом с ним.

– О не-е-ет. Мне кажется, ни ты, ни гитара мне этого не простите. Я не умею играть, и у меня нет музыкального слуха.

– Тут все просто, – произнес он и накинул на меня коричневый тканевый ремешок. Подошел со спины и взял гитару в руки так, что я оказалась между ними. Он положил мою руку на струны и показал, как провести пальцами, а сам взял в руку гриф и перебирал на ней аккорды. Получалось так, что моя рука просто делала «дриньк» а тон этому звучанию задавала рука Артема на грифе. – Я сам так себе играю, но пару уроков все же дать могу.

Я оторвала взгляд от струн и увидела как Вероника толкнула Динара в бок и кивнула в нашу сторону.

– Посмотри, как мило они смотрятся вместе, – прошептав, она достала из кармана куртки блокнот и начала на нем что-то старательно выводить. Подруга думала, что произнесла фразу тихо, но по-моему, ее слова слышали все.

– Неплохо, завыло всего две собаки, – съязвил Вадим, и требовательно протянул руку к гитаре. – Дай сюда.

– Братан, ты чего? – опешил Артем.

– Дай, сказал, – в голосе Вадима прозвучала угроза.

Артем лишь ухмыльнулся, но гитару с меня снял и передал раздраженному другу.

– Садись, – сказал он с видом обреченного на пытки учителя, уже глядя на меня.