Сахар со стеклом
Алексей отложил гитару в сторону и с интересом посмотрел на меня. На лице ни призрения, ни злости. Это придало мне уверенности, и я сделала ещё несколько шагов вглубь комнаты.
– Может, попробуем познакомиться поближе.
Я замерла, ожидая его реакции.
Он же ответил не сразу. Продолжал сидеть, изучая меня взглядом. Лицо непроницаемо – не понять, о чём он думает.
– Ну давай попробуем, – Алексей откинулся спиной на стену и сложил руки на груди, как тогда, когда я только вошла в дом, – раздевайся.
Сначала я подумала, что мне показалось. Даже не сразу вникла в слова, хотя всё прекрасно расслышала.
– Ч-то? Зачем это?
– Раздевайся говорю, бестолочь, – парень кивнул на постель рядом с собой, – будем знакомиться поближе. А ты хотела о любимых блюдах или о сериалах поболтать?
Обидное слово ударило пощёчиной. Я шокировано моргнула.
Ну и сволочь же этот Шевцов! И я не успела опомниться, как Алексей, грациозно оттолкнувшись руками от постели, в три шага преодолел расстояние между нами. Я вскрикнула от боли, но больше от неожиданности и унижения, когда он зажал в кулак мои волосы, собранные в хвост, и приблизил своё лицо к моему.
– Ещё раз назовёшь меня Алёшей – я тебе ноги переломаю, – тихо проговорил, даже скорее прошипел. – Вообще не обращайся ко мне, и чтобы ноги твоей в моей комнате не было. Кивни, если поняла, бестолочь.
Я смотрела в его лицо расширенными от страха глазами и верила каждому слову, с ужасом понимая, что этот тип способен на подобное. И лишь когда Шевцов, не дождавшись ответа, сильнее сжал кулак, я затолкнула гордость поглубже и коротко кивнула.
Алексей разжал ладонь, с омерзение вытер её о футболку и засунул в карманы брюк.
– А теперь пошла вон, – негромко проговорил он.
И даже не скажи он последней фразы, меня бы и так как ветром сдуло из этой чёртовой комнаты, подальше от такого братца.
Вздохнуть свободнее я смогла только тогда, когда захлопнула дверь своей комнаты и закрыла её на замок. Сползла вниз, дыша словно после скоростного забега в пять километров. Рыдания рвались наружу, и я зажала рот рукой – не хватало ещё, чтобы мама или Виктор Андреевич услышали.
На негнущихся ногах добрела до постели и упала лицом в подушку, уже не сдерживая слёз.
В какой кошмар я попала? Что вообще это было? Ещё никто и никогда не обращался так со мной, и тем обиднее, что я ничем такое не заслужила! Я ведь всего лишь хотела подружиться, а он…
«Бестолочь»
Обидное слово жгло в памяти, а ещё этот горящий взгляд, полный ненависти. Такого унижения я ещё не испытывала. И моя растоптанная гордость в его сжатом кулаке на моих волосах.
«Кивни, если поняла, бестолочь»
Единственным желанием было сейчас – это крепко-крепко зажмуриться и открыть глаза в своей маленькой комнате в далёком отсюда, но таком родном городке.
Рядом замигал телефон видеозвонком от Алёнки, но я не ответила. Ну не могла, просто не могла я ей рассказать о том ужасе, который испытала только что, показать своё заплаканное лицо, когда с такими надеждами уезжала. Увижу сейчас улыбчивое, родное лицо подруги, и раскисну ещё сильнее. А этого допустить нельзя, мне понадобится много сил, чтобы выжить в этом аду.
Я свернулась в клубок и забылась тревожным, болезненным сном, даже не надеясь, что пробуждение принесёт облегчение.
* * *Спала остаток дня и всю ночь и проснулась от того, что стуча ли в дверь. Сердце замерло, но потом я решила, что сводному брату незачем приходить ко мне, и выдохнула.
– Янок, – позвала мама из-за двери, – вставай, соня, хватит дрыхнуть. Нам пора ехать в центр.
Протерев глаза, я потопала к двери и отперла замок. Мама стояла с иголочки одетая, с уложенными волосами, идеальным макияжем и жизнерадостно улыбалась.
– Доброе утро, ягодка, к тебе можно?
– Конечно, – я отошла в сторону, впуская маму в комнату. – Мам, не называй меня ягодкой, мне уже не пять лет.
Прозвучало как-то обвиняюще, и во взгляде матери я заметила проскользнувшую грусть, смешанную с чувством вины.
– Прости, – прошептала я и обняла её.
Мы пытаемся заново отстроить отношения, так что незачем бередить раны.
В торговый центр нас отвёз водитель хозяина дома, потому что Виктор Андреевич решил работать дома и ещё с утра заперся в своём рабочем кабинете. Сказал, что обойдётся без маминой помощи, так что мы могли не спешить.
Большой город показался мне впечатляющим. Когда мама говорила, что жизнь там кипит – она не шутила. Она бурлит, течёт бурным потоком, захватывая и увлекая. Я, конечно, не из глухого села приехала, но такое многоголосие поразило. Шум сотен машин сливался в один, поднимаясь непрерывным гулом, свистом, шелестом шин и звуков клаксонов.
Мы остановились возле огромного стеклянного здания, расположенного напротив крупного перекрёстка. Видно была, как замирает река машин, повинуясь сигналу светофора, и два потока пешеходов срываются навстречу друг другу. Люди, машины, музыка из залов кафешек и магазинов – всё сливалось в единую феерию, поражая суетностью жизни.
– Дочь, чего зависла? – весело спросила мама, приобняв меня за плечи. – Добро пожаловать в большой город. Нравится?
– Да, – я была ошеломлена знакомством с мегаполисом, – думаю, да.
– Тогда вперёд.
Мы, взявшись за руки, отправились в огромный, кишащий торговлей улей. Мама чувствовала себя тут как рыба в воде. Привыкла за десять лет уже. И я держалась поближе к ней, обуянная каким-то совсем детским страхом – потерять родителей в незнакомом месте.
Огромная стеклянная дверь-вертушка перед нами повернулась, выпуская на улицу группу молодых девушек и парней. Они смеялись, шутили, рассеивая своё хорошее настроение вокруг. Потом вышли несколько чернокожих парней. Признаться, раньше я видела их лишь на экране телевизора, и в реальности даже смутилась.
В нашем городишке таких крупных торговых центров не было, поэтому я разглядывала, открыв рот, всё вокруг. С потолка в центре свисали огромные стеклянные диски, рассеивая особым образом направленный на них искусственный свет. Прозрачные лифты сновали вверх-вниз, возле фотозон толпились небольшими группками люди. Всё это дополнялось ненавязчиво льющейся ритмичной музыкой. Атмосфера лёгкости и радости витала в этом месте.
Но так я думала ровно до тех пор, пока мы не зашли в бутик со лицейской формой. И когда я увидела ценники, то почувствовала себя нехорошо.
– Мам, тут дорого, пойдём, – тихо прошептала я, легонько дёрнув мать за рукав.
– Ян, успокойся, форму твоего лицея больше нигде и не купишь.
Тут к нам подошла молодая ухоженная девушка.
– Выбираете форму? – вежливо улыбнулась она. – Добро пожаловать. Из какого вы учебного заведения?
– Лицей имени Юрия Гагарина, – ответила ей мама.
– Понятно. Следуйте за мной.
Бутик был длинным, с несколькими комнатами по бокам. В одной из таких мы и оказались.
– Модель юбки?
В этом секторе магазина всё пестрело красным и серым. Зачехлённые ярко-красные жакеты и пиджаки развешаны были на вешалках в стройные ряды по размерам. С другой стороны висели юбки и мужские брюки.
– Давайте примерим, посмотрим, что Яне понравится.
Мама просила примерить с жакетом то серый сарафан, то плиссированную юбку, то юбку-карандаш. Сокрушалась, что в лицее девочкам не разрешают носить брюки. Она в удовольствие отрывалась, навёрстывая пропущенные годы.
В итоге выбрали мы кроме жакета юбку-карандаш и прямой сарафан на бретелях. То же самое мама пыталась проделать со мной в отделе со спортивными костюмами, но они, к счастью, все на один фасон и цвет.
В обувном мы купили простые лодочки без каблука, отдали пакеты Степану и отправились в небольшое уютное кафе, расположенное на третьем этаже торгового центра.
Мама болтала без умолку о своей жизни, сыпала мечтами о будущем весёло и непринуждённо. Чего нельзя сказать обо мне.
Несмотря на красивую новую форму и ещё кучу всяких обновок, завтрашний день меня страшил. Новый лицей, новая группа, уже сложившийся коллектив. Как они воспримут меня? Найду ли я друзей? О том, что мой сводный брат ходит в тот же лицей, мне думать совсем не хотелось, потому что всякий раз, вспоминая вчерашний вечер, я приходила в ужас.
Алексей Шевцов оказался совсем не таким старшим братом, о котором я мечтала, представляя себе защитника и крепкое плечо. О том, что он старше, мне сказала мама. Оказывается, ему уже исполнилось девятнадцать, буквально на прошлой неделе. Он пошёл в школу в восемь, потому что Виктор Андреевич перевёз его в то лето в Россию из Англии, поэтому сейчас обучается тоже на последнем курсе лицея. Мама сказала, что в лицее четыре выпускных группы, и я очень надеюсь, что не окажусь с Алексеем в одной.
Глава 5
Утром я стояла перед зеркалом, внимательно разглядывая своё отражение. Новая форма и правда мне очень шла, чего уж тут. Кому вообще такая форма может не пойти?
Сегодня я отдала предпочтение сарафану. Серый, в тонкую красную клетку, белоснежная блуза и жакет благородного красного цвета с воротником-стойкой. Волосы решила подобрать в хвост, а то мало ли, вдруг в этом лицее нельзя их распускать, и в свой первый день мне совершенно не хотелось получить замечание и сгореть со стыда. Чтобы выглядеть немного старше, решила слегка подвести ресницы тушью, а то в этом сарафане и на пятнадцать с трудом вытягиваю.
Было очень волнительно. Хотя кого я обманываю? Было невероятно страшно! Я с первого класса ходила в одну и ту же школу, с одними и теми же ребятами, и вот теперь мне предстояло освоиться в новом коллективе. Я старалась не думать о фильмах и сериалах, где показывают учеников таких вот элитных лицеев с их издевательствами над новенькими, тем более такими простыми, как я.
Мама обещала отвезти меня, а ещё сказала, что обязательно нужно позавтракать. Я спустилась в кухню, когда все уже сидели за столом. Виктор Андреевич в белоснежной рубашке, мама в строгом тёмном платье и Алексей в таком же красном пиджаке, только мужского кроя. При виде сводного брата моя тревога стократ усилилась.
– Доброе утро, – поприветствовала всех я.
– Доброе, Яна, – ответил с улыбкой мне Виктор Андреевич.
Алексей же даже не посмотрел на меня, продолжая лениво ковыряться в тарелке с омлетом.
Людмила, домработница, поставила передо мной на стол такую же тарелку и стакан апельсинового сока. Не иначе, как в кино.
От напряжения кусок в горло не лез, и я едва не выронила вилку. Братец поджал губы, брезгливо покосившись.
– Яна, дорогая, – обратилась ко мне мама, а я вдруг почувствовала надвигающуюся катастрофу, – Виктор просит меня поехать с ним – с утра важное совещание. К сожалению, я не смогу отвезти тебя сегодня в лицей. Но я предупредила администратора.
– Ничего, я на автобусе доеду, только нужно выяснить номер маршрута.
– Ещё чего, – поднял глаза от тарелки Виктор Андреевич. – Поедешь вместе с Алексеем.
– Папа, – тут же вскинул голову брат, но договорить он не успел, потому что Виктор Андреевич взглядом предупредил все препирания на тему.
Я тоже от такого поворота событий была не в восторге, особенно, когда заметила, как побелели от злости костяшки пальцев парня, сжавшего салфетку.
– Виктор Андреевич, я могу и на автобусе, мне совершенно не сложно.
– Это не обсуждается, – новоявленный отчим встал и сам отнёс тарелку в мойку, – Пойдём, Наташа, у нас уже времени впритык. И вы тоже не тяните резину, – обратился к нам с Алексеем. – Ночью подмораживало, вдруг где дорога скользкая. Алексей, поезжай аккуратно.
Мама тоже отправила посуду в мойку, попрощалась со скисшим Алексеем, поцеловала меня в щёку и упорхнула за своим мужем, оставив нас двоих в звенящей, полной вязкой ненависти тишине.
– Я правда могу и на автобусе, – тихо подала голос я. Ехать в машине с ним не хотелось.
– Заткнись, – оборвал Алексей, – через десять минут жди у крыльца.
Младший Шевцов встал, не в пример родителям оставив посуду на столе и стремительно вышел из кухни.
Я почувствовала, как щёки вспыхнули. Мне, как бродячей дворняжке, было велено барином ждать у порога. Но ответить я не решилась. Вспомнила его хватку на моих волосах и приглушённый от злости голос у самого уха. Было в нём нечто пугающее, опасное, заставляющее проглотить колкую обиду. Да что юлить, я просто-напросто его боялась.
Вышла на крыльцо ровно через десять минут. Наверное, часть меня тайно надеялась, что я опоздала, и братец, не став ждать, уже укатил. Тогда бы мне пришлось пропустить занятия, а этого, конечно, не хотелось в свой первый учебный день в новом лицее.
Но тёмно-серая иномарка нетерпеливо фырчала возле открытых ворот. Я, забросив сумку на плечо, быстро подошла и аккуратно потянула за ручку пассажирской двери, но та оказалась заперта. Пришлось легонько постучать в окно, на что получила раздражённый кивок на заднюю дверь.
Ладно. Я не гордая, и на заднем сидении поеду. Забросив сумку, я села в салон. Меня окутал лёгкий приятный аромат то ли ароматизатора, то ли это был запах одеколона парня. Сидение оказалось упругим и удобным.
Я аккуратно прикрыла дверь и застыла в напряжении. Алексей на меня даже не смотрел. Он вперил взгляд вперёд и повёл машину за ворота, которые за нами закрылись автоматически. Лишь по напряжённой челюсти и нахмуренным бровям было видно его крайнее раздражение.
Шевцов вёл машину улицами «Серебряной рощи» аккуратно, но вполне уверенно. Думаю, до получения прав месяц назад, он уже вовсю гонял. Таких, как он, штрафы не пугают. Но едва вырулив на трассу, Алексей включил музыку и прилично так разогнался. Признаться честно, меня это здорово напрягло. Какой там, я вцепилась одной рукой в сумку, а другой в ручку над окном, когда из-за спины братца взглянула на спидометр, на котором светилось «150».
Слава Богу, ехали мы так недолго, и пролетев по круговой эстакаде, стали приближаться к высоткам города. Пропетляв по одному из дворов, Шевцов притормозил возле многоэтажного дома, красиво отделанного бежевым и тёмно-коричневым, но мотор не глушил. В таком явно живут обеспеченные люди, наверное, даже консьерж в подъезде имеется.
– Можешь уже не ломать мне ручку, бестолочь.
По телу пробежала дрожь от его голоса, снова кольнуло обидное обращение. Кстати, я действительно всё ещё крепко держалась за ручку над окном. Да так крепко, что едва разжала занемевшие пальцы.
– Обязательно быть таким козлом?
После моих слов последовала оглушительная пауза, а потом парень медленно развернулся ко мне всем корпусом, а я инстинктивно вжалась в заднее сиденье.
– Ты бессмертная, что ли? – прошипел необычайно спокойно Алексей.
Кажется, я сошла с ума, но меня конкретно достало это пренебрежительное отношение.
– Отвали.
Я сказала это тихо, тайно надеюсь, что и гордость успокоиться, и Шевцов не услышит.
Но он услышал.
Моя голова резко откинулась назад, когда сводный брат схватил меня за воротник куртки и дёрнул на себя.
– Слушай, дура…
Но договорить он не успел, потому что у машины кто-то очень близко застучал каблуками. Сердито прикусив край губы, братец отпустил мою куртку и отвернулся, а я судорожно выдохнула. Настоящий псих. Наверное, он бы и ударить мог меня, если бы не тот, кому принадлежат эти нетерпеливые шаги.
Он не боится, что расскажу матери или его отцу. И абсолютно прав, потому что делать этого я не собираюсь. Чего я добьюсь? Ну отчитают его, может как-то накажут финансово, но это не изменит того факта, что он продолжит жить со мной через стену. А значит, меня будет ждать ещё больший ад, пожалуйся я родителям.
Пока я переводила дыхание, дверь машины открылась и на соседнее с водителем сиденье грациозно опустилась девушка, залив салон умопомрачительным ароматом парфюма.
– Привет, Лёш, – счастливо улыбнулась она полными губами, произнеся имя Шевцова едва ли не с придыханием.
– Жду первый и последний раз, – вместо приветствия раздражённо процедил парень, – в следующий раз почешешь пешком.
Девушка обиженно засопела, но промолчала, а потом её взгляд через зеркало поймал меня.
– А это кто? – она изумлённо развернулась ко мне.
– Никто, – безразлично отрезал Алексей и вывернул машину со двора снова на трассу.
– Шевцов, – начала было возмущённо новая пассажирка, но в ответ получила уничтожающий взгляд и осеклась.
Далее до самого лицея ехали молча, но я продолжала иногда ловить на себе острый взгляд подружки Шевцова, отчего чувствовала себя ещё ужаснее.
Глава 6
Лицей оказался небольшим зданием из двух трёхэтажных корпусов, соединённых переходом. Разноцветные стены, высокий забор, приличная парковка. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это частное учебное заведение: от вереницы студентов в форменной одежде до дизайнерски разбитых клумб, которые сейчас темнели без ярких красок цветов, но оставались ухоженными.
– Приехали, – недовольно буркнул Шевцов, а я так и ждала команды, что можно вырваться на свободу.
Аккуратно открыв дверь, выскользнула из салона. На секунду замерла, судорожно втянув холодный воздух. Вот так поездка. Постараюсь убедить маму, что мне стоит ездить на автобусе. Или придётся лгать.
Пока Шевцов с подружкой не вышли из машины, я поспешила уйти. Впереди у меня знакомство с классом, учителями и их требованиями. Кажется, что всё внутри вибрирует от напряжения. Волнение зашкаливает, выливаясь в дрожь в коленях и влагу на ладонях.
Но я справлюсь. Обязательно. Мама права – хороший аттестат приличной колы сыграет важную роль в моём будущем. К тому же это возможность быть рядом с ней, о чём я столько лет мечтала. Поэтому я постараюсь, чтобы у меня всё получилось в мой первый учебный день. И даже хамство сводного брата мне не помешает.
Я глубоко вздохнула и решительно направилась ко входу.
– Пропуск? – беспристрастно спросил охранник, когда я замерла у турникета. Охрана тут тоже серьёзная. В моей старой школе она заключалась в дежурстве одной из уборщиц возле входа, и в чьи обязанности входило в основном следить, чтобы все проходили в здание лицея в сменной обуви.
– Я… эм… новенькая.
– Жди здесь.
Мужчина вернулся в свою будочку-пост и стал куда-то звонить, а я замерла рядом, пока мимо проскальзывали студенты. Кто-то на пару секунд задерживал на мне взгляд, но большинство просто шли мимо, общаясь между собой или рассматривая что-то на экране смартфона.
– Проходи, – наконец кивнул он. – На первом этаже в левом крыле аудитория 106а, там тебя ожидает завуч.
Охранник приложил свою карту со штрихкодом, и турникет провернулся, впуская меня внутрь.
Я переобулась и сдала пальто в гардероб. Найти нужную аудиторию не составило труда, там мне довольно молодая на вид завуч сообщила, что я зачислена в В-1 группу, документы мать перевела по электронной почте, детали они обсудили при личной встрече ещё на прошлой неделе, когда я и знать не знала, что буду зачислена в эту самую В-1. И что теперь мне предстоит стараться не подвести уровень их, точнее теперь и моей тоже, лицея в целом и образцовой группы в частности. Кроме того, они очень рады принять дочь (?!) Виктора Шевцова и предоставить возможность получить качественное образование.
Потом меня по поручению завуча парень-дежурный из группы В-2, как было обозначено на его бейджике, провёл к куратору группы. Им оказался мужчина средних лет с приветливым лицом и зычным голосом. Из короткого знакомства я узнала, что зовут его Тимохин Пётр Степанович, и что преподаёт он химию. О себе я мало что рассказала нового из того, что он уже изучил в моём личном деле, отправленном ему завучем.
Пётр Степанович сопроводил меня в учебную аудиторию уже после звонка на занятие. Терпеть не могу опаздывать, даже если причина уважительная, но, к сожалению, такое для меня не редкость.
А сейчас вдвойне неловко, потому что это мой первый урок в новом учебном заведении.
– Только не надо говорить, – попросила я куратора, – что я из семьи Виктора Шевцова, пожалуйста. Я с ним едва познакомилась.
– Хорошо, – мужчина дружелюбно пожал плечами и улыбнулся.
Волна жара прокатилась по спине, когда Пётр Степанович, постучавшись, распахнул дверь и пригласил меня в аудиторию. В кабинете, как я определила на первый взгляд, биологии сразу наступила тишина, и глаза студентов и преподавательницы, что стояла у доски, прикипели ко мне.
– Доброе утро, ребята, – сказал Тимохин. – Представляю вам нашу новую студентку – Яну Фомину. Прошу любить и жаловать, а также показать, насколько гостеприимными и радушными я вас воспитал за эти два года.
Их было пятнадцать. Я посчитала. Кто-то разглядывал меня с любопытством, кто-то равнодушно, а Шевцов с неприкрытой ненавистью. И да – это была его группа, а значит моя жизнь будет непростой не только дома.
Глава 7
– Присаживайтесь, – сказала преподавательница, когда Пётр Степанович закрыл за собой дверь, оставив меня стоять перед классом в одиночестве. – Можете выбрать любое свободное место, но лучше садитесь с Анной, у вас, я так понимаю, ещё нет учебного комплекта?
Учебников, надо понимать.
– Нет, нету. Спасибо.
Одна девочка последней сидела в ряду от окна, наверное, это и есть Анна, и я направилась к ней. Преподаватель тем временем продолжила записывать, комментируя, тему урока на доске.
– Естественный отбор и его формы. Чарльз Дарвин как основоположник…
– Привет, – тихо шепнула я девушке. – Я Яна.
– Аня, – ответила та, не отрывая взгляд от доски. – Степанова.
Надменное лицо с россыпью веснушек, высокие дуги тонких бровей, мелкие кудри цвета красной меди, собранные на затылке непослушным пучком. Умный, сосредоточенный на учителе взгляд серых глаз. Такой была моя новая одногруппница и соседка по парте. Она молча подвинула ко мне учебник, пока я вытаскивала из сумки тетрадь, ручку и карандаш.
Преподавательница объясняла тему, предлагая записывать те или иные тезисы, комментировала сменяющиеся картинки на мультимедийной доске, которые отражали этапы работы Дарвина над теорией естественного отбора. На себе я пару раз ловила взгляды новых одноклассников. А когда наткнулась на внимательное разглядывание парня из соседнего ряда, и он мне подмигнул, то смутилась и почувствовала, как потеплели щёки.
– На прошлом уроке мы уже касались этой темы, говорили, что существуют некоторые формы приспособленности у животных, которые можно отнести к естественному отбору, – продолжала преподавательница, – и вы получили опережающее задание – подготовить краткие сообщения по этим формам. Итак…
Она оглядела класс, в котором никто особо не рвался отвечать. Первой руку взметнула моя соседка по парте.
– Анна, пожалуйста, – разрешила преподавательница.
– К формам приспособленности можно отнести покровительственные и предостерегающие окрасы. Например, палочник и божья коровка. Ещё отпугивающее поведение, как у гремучих змей или скунсов.
– Спасибо, Аня, молодец.
– Ирландо как всегда, – заметил парень с первого ряда, и за ним прыснули несколько девочек.
– Должанов, ваш комментарий неуместен, – сделала замечание биологичка, а Аня лишь высокомерно приподняла бровь, уничижительно взглянув на нарушителя.
– А может быть вы нам, Роман, расскажите о формах приспособленности, – преподаватель снова обратилась к Должанову, – например, о мимикрии?
– Ну Ольга Григорьевна, – парень картинно вытянул губы и сделал брови «домиком», – я вчера был так занят…
– Интересно кем? – манерно пропищала блондинка за первой партой.
– Биологией на практике? – хохотнула её соседка, в которой я узнала девушку из машины Шевцова.
У нас в школе тоже по-разному бывало, но чтобы настолько по-хамски вести себя в присутствии учителя… Богатые и избалованные, эти ребята, думаю, и не такое могут себе позволить.
– Отставить разговоры, – властно сказала Ольга Григорьевна. – А вам, Должанов, я ставлю «два».
Парень ещё пытался что-то запротестовать, но, видимо, не сильно парился на этот счёт и скоро снова угомонился, как и девушки на первой парте. Работа на уроке продолжилась.
– Я повторю вопрос, так что же такое мимикрия?
И когда в ответ снова подняла руку только Аня Степанова, преподавательница вдруг сделала то, что безжалостно вытолкнуло меня из оцепенения.
– Яна, может быть вы нам это подскажете? Я понимаю, что первый день, но, возможно, вы уже изучали эту тему в предыдущей школе?
Установилась абсолютная тишина, как в вакууме, и пятнадцать пар глаз, как при моём появлении, снова уставились на меня.
– Нет, не изучали, – услышала я собственный голос как через вату. – Но я могу сказать, что мимикрия – это способность некоторых животных и насекомых маскироваться под различные объекты, встречающиеся в природе с целью защиты или нападения. В пример можно привести некоторые виды тропических ужей, маскирующихся окрасом под ядовитых змей, того же палочника или некоторые виды мух, имеющих окрас как у пчёл и издающих такое же жужжание.