Заклинание бабочек

Знаки судьбы

Прижав телефонную трубку к щеке, Ирис вслушивалась в наполненное звуками пространство, соединяющее всех, кто сейчас звонил куда-то. Ей было необходимо погрузиться в это особое пространство человеческих стремлений друг к другу через расстояние и время, чтобы не чувствовать себя одинокой в этом мире. Она звонила Леону, ей необходимо было присутствие родной души.

Леон коротко сообщил: «Я вылетаю, жди!»

Ирис была рада такой поддержке, он был ей очень нужен перед этим рывком. Именно он, Леон, тонко чувствующий в ней, Ирис, ее суть и понимающий все ее чувства и мысли. Хотя она любила его брата, Криса, Леона она считала лучшим из всех окружающих ее мужчин и лучшим другом.

Проделав долгий путь по первому зову Ирис, уставший Леон сидел спустя сутки перед ней. Она была рада его приезду, но вскоре перестала улыбаться, и на лице ее проступила озабоченность.

– Ты рада нашей встрече? – спросил Леон у Ирис.

– Знаешь, только радость моя с отпечатком холода. Прости, не могу лгать. У меня холодно внутри, словно моя душа превратилась в снежинку. Я даже могу нарисовать ее. Вот смотри: в центре шестигранник, от которого отходят шесть лучей с иголочками, которые соединяясь друг с другом, образуют чудесный узор округлой формы.

– А мне почему-то не грустно, я рад, что все именно так. Рад, что внутреннее состояние мое тоже похоже на снежинку, но только другую, без всяких узорчиков, строгую такую.

Ирис засмеялась и обняла Леона. Улыбаясь, Леон продолжал:

– Снежинка к снежинке, получается снег! А снег – это кристаллическое состояние воды. И если чувства уподобить воде, а ощущения пару, то снег – это мысли.

– Ну, ты умный, сил нет! Я горжусь тобой! – хитро улыбаясь, заметила Ирис. – И что же дальше? Философствуй!

– Ну вот, – вполне серьезно развивал свою мысль Леон, – снег белый и отражает все цвета. Это потому, что каждая снежинка в зависимости от своей формы способна отражать и поглощать свою часть спектра. А все вместе снежинки дают белый свет. Я думаю, не случайно снег находится на полюсах земли. Это мощнейшие отражатели света, а значит, и проводники всех лучей. Наверное, все, что живет на планете, испускает и поглощает свет. А поскольку вода присутствует практически во всем, то вся информация, передаваемая водой, которая вступает в разные связи, передается полюсам Земли. Оттуда информация, трансформированная ледниками, испускается в виде спектра Земли, ее кода что ли.

– Ты хочешь сказать, что покрытые вечными снегами полюса являются чем-то вроде ментальных центров планеты, полушариями ее мозга, которые рождают глобальные континуальные идеи и формируют пространство идей?

– Именно это я и хотел сказать. Здорово?

– Леон, я бы не додумалась до этого. Ты сам придумал или вычитал где-то? – продолжала хитрить Ирис.

– Конечно, сам, – самодовольно ответил Леон.

– Сожалею, но должна разочаровать тебя. Твоя философия, конечно, приближается к истине. Но ее излагали и до тебя.

– И я даже знаю кто! – задорно улыбнулся Леон. – Наша мудрая Ирис.

На что Ирис грустно улыбнулась:

– Знаешь что такое мудрость? Это способность самому себе ответить на возникающие вопросы. А я этого сделать не могу. Я будто стою у края бездны и пытаюсь удерживать тех, кто к ней стремится. К сожалению, на краю этой бездны оказываются и те, кто живет не своей жизнью, кто отказался от своей собственной программы. И тогда, какой бы она ни была, жизнь превращается в ложь.

– Я тоже все время думаю об этом.

– Думать можно бесконечно и безрезультатно, – прервала Леона Ирис. – Ход мыслей нужно уметь останавливать и, выбрав самую главную мысль, остановить ее до следующего раза, до другого времени дня или времени года, до других обстоятельств, окружения, ритма жизни, местонахождения. А потом продолжить ее думать и обдумывать несколько раз. Обдумывание одной мысли в несколько заходов воссоздает цельную картину твоего мышления. И ты уже способен проследить, как внешние обстоятельства влияют на твой образ мыслей, на отношение к сути вещей, на твое мировоззрение. Если твое воззрение на мир устойчиво, можешь себя считать собой. Только никогда нельзя оправдывать себя и лгать.

Домыслы – это тоже ложь. Я с детства запомнила африканскую сказку о человеке, который видел льва. Так вот, когда один охотник спросил у него, не видел ли он льва, пробежавшего мимо него, он ответил, что животное, которое пробежало мимо него левым боком, напоминало льва, но он не видел его с другой стороны и поэтому не может с полной уверенностью утверждать, что это был лев. Мы же чаще пытаемся лишь по одной стороне судить о целом и тем самым лжесвидетельствуем.

– Знаешь, кому бы я предъявила обвинение в массовом отравлении сознания, имей я на то право? Толкователям… Тем, кто даже не видел льва и пытается описать, как он выглядел, куда и зачем побежал. Они домысливают, черпая материал из собственного порочного опыта, и тем самым создают лжеобразы – фантомы идей, верований, обрядов. Они – главные лжецы, которые служат Бездне лжи, поставляя ей жертв. Они предлагают испить чашу лжи, яд которой страхом парализует душу. Скрывая свое истинное намерение и используя псевдозаклинания, псевдомантры, псевдомолитвы, они изощренно втираются в доверие, подменяют своими подделками подлинные идеалы и ведут к бездне. Не имея собственного знака, они прячутся за ворованным.

– А как их распознать?

– Нужно произнести мысленно наше заклинание и спросить: кто ты? И тогда ты увидишь истинную суть. Слова – это их паутина. Отследи ключевое слово или фразу, то есть то слово или ту фразу, которую они произнесут 3-4 раза. Например, ты можешь услышать: я хочу сказать… мне хочется … мне хотелось бы… у меня одно желание. Пусть это тебя насторожит, «у меня желание» – ключевая фраза. Сопоставь теперь ее с идеей беседы, ради которой и собрались люди говорить – о целом или о частном. И если обнаружится диссонанс, смело действуй – заклинание, и «в лоб», глядя между глаз, мысленно спроси: «Кто ты?»

Ты все увидишь. Обязательно будет ответ в мимике, жесте, слове, фразе, звуке… Только заворожи, поймай на «Кто ты?» и как острием иглы пригвозди на миг, чтобы увидеть. Можешь даже услышать писклявый или рычащий звук. Никогда не смей толковать произвольно. Если не удалось «увидеть» или ты не уверен, повтори заклинание.

Не верь цветам ауры, как не поверил увиденному тот африканец из сказки. Цвета динамичны, они лишь отпечаток лучевого образа. Если твой знак его не ударит, и он ровно и спокойно продолжает беседу, взглянув прямо тебе в глаза, твой собеседник живой, настоящий. Верь ему… Но прежде усомнись трижды. Если все сомнения развеются, иди за ним до того момента, когда вновь появятся сомнения. Всегда ищи того, кто говорит о том, что им узнано, прочувствовано, подкреплено собственным опытом. И говори всегда о том, что уже познал сам. Не стань толкователем кого-то, будь всегда только самим собой.

– Если я правильно понял, самое главное – это всегда оставаться самим собой, и все?

– Это и есть самое сложное в этом мире.

Нужно отдать должное терпению Леона: сколько бы Ирис не показывала перед ним свое превосходство, это не вызывало в нем протеста. Хотя в то же время он видел, как Ирис пытается умалить свою значимость при его брате. Леон знал, что собой являет на самом деле Ирис, и эти ее расширения и сжатия мало его волновали. Важнее было данное свыше, то, в чем он с ней ощущал свое родство. А то, что она была такая многоликая, и всего в ней было много, особенно нравилось Леону. Нравилось, что она была настоящая женщина. И когда она надевала, как сейчас, маску серьезности, он внутренне умилялся, зная, что она всего лишь одна из многих. Поэтому ее вступительную речь он почти пропустил мимо ушей. А вот то, что последовало далее взволновало его, и Леон весь сосредоточился на ее голосе.

– Авторитеты, учения и прочее – все служит лишь для закрепления иллюзии. Я радуюсь, что мне ничего уже не нужно докладывать и что я могу просто жить, сберегая силы для чего-то большего. Когда я просыпаюсь утром от солнечного зайчика на стене, я чувствую себя счастливой. Потому что есть этот мир, есть в нем все, кого я люблю, и есть я с этим телом, пусть не идеальным, но способным обнять любимых и ощутить тепло солнечного луча на щеке, плакать от счастья, от любви. Я так люблю жизнь! Она прекрасна, и мне будет жаль с ней однажды расстаться. Хоть я уже знаю, что там, в других измерениях, иная, может быть, большая мера любви, но здесь… Я ни за что не променяла бы эту, дарованную мне Всевышним жизнь на иную.

Она нежно сжимала руку Леона, и ее наполненные слезами глаза смотрели куда-то вдаль.

– Я так хочу, чтобы все это не кончалось. Не для меня, нет! Для других людей, чтобы они могли любить, жить, чувствовать, ощущая радость жизни. А это возможно делать только душой. Без нее человек мертв. Сколько раз мне приходилось оплакивать живых трупов, которые и сами не способны были чувствовать и других отравляли трупным ядом.

Знаешь, я никогда не была эгоисткой, не умела жить только для себя. Для меня важнее, чтобы были счастливы все вокруг, и тогда я радуюсь. Помнишь праздники, массовые гуляния? Помнишь это чувство всеобщего ликования. Это и есть праздник жизни, ее триумф, когда всем вместе радостно. Я получила от жизни самое главное – умение любить. Это и есть мой дар. Я люблю всех вас…

Леон обнял это существо, самое дорогое и близкое для него на всем свете.

– Ты знаешь, как я люблю Криса! – неожиданно сказала она. – Любовь управляет мной, и я делаю все, что она требует от меня. Одного я всегда боялась – его гибели. Ты знаешь, это могло произойти и произошло бы. Его медленно затягивал мрак. У него была сила. Я чувствовала ее в Крисе, ему нужно было вернуть уверенность в себе, вдохнуть огонь жизни в его суть. От Цезаря в нем оставались только талант и чувство достоинства. Но и последнего он стал уже лишаться. Его уязвимое место – прежнии честность и справедливость, превратились в чувство вины, используя которые окружающие люди лишали его уверенности в себе. Желание одиночества преобладало над всеми остальными желаниями. Ко времени нашей встречи он уже знал, что живет не так. Сарказм и остроумие Цезаря трансформировались в цинизм. Он все больше ненавидел окружающий мир и свое бессилие перед ним.

Ирис затихла, а Леон думал о брате и вспоминал его откровение после его встречи с Ирис. Он говорил, что в его жизнь ворвалось что-то, чего он раньше не испытывал. Он был счастлив и несчастлив одновременно. Ему предстояло изменить что-то в себе, в своих привычках, изменить что-то в отношениях с близкими. Словом, ему предстояло изменить жизнь.

Но к этому он оказался не готов. За все, что связывало его с прошлым, он крепко держался своим сознанием. Когда он приехал на первую встречу, он даже свои часы не перевел на местное время. Ему было страшно, словно почва уходила из-под его ног. Все, что устоялось, сложилось в его представлении о жизни, рушилось как карточный домик. Каково было узнать, что он такой же, как Ирис, если она казалась ему чуть ли не инопланетянкой! Ирис вспомнила, что тогда в машине, на стоянке у аэропорта, она прервала его пустой нервный рассказ о погоде, о поездке, о соседе по гостиничному номеру словами: «А вдруг мы больше не увидимся?» Он заглянул в глубину ее глаз и ответил: «Если бы ты была обычная, то все было бы иначе…» А тут оказывается, что он не такой, как все. Он и верил и не верил тому, что говорила Ирис, чертя какие-то знаки и линии на непонятной схеме. И оттого что он не мог это осмыслить, ему хотелось бежать туда, где все известно и надежно.

Ирис отдавала Крису все авансом. Он не был еще самым сильным, умным, мудрым, и в то же время был… В минуты, когда она о чем-то рассказывала, он вдруг называл одно ключевое слово-определение, которое выражало суть всей ситуации. В этом коренилась сила знания Цезаря. Он знал именно так – суть вещей, и поэтому мог предвидеть и принимать правильные решения. Ирис должна была постоянно укреплять веру Криса в себя.

Каждый раз, когда он там, на другом конце земли, испытывал неуверенность в себе или погружался в депрессию, она погибала, металась по дому, не находя успокоения. Она молилась, вычерчивала его состояние на виброграмме, отправляла ему свою любовь, сконцентрировав ее в мысль: «Будь собой!», или просто прижимала к сердцу его фотографию и мысленно просила: «Любимый мой, единственный, возьми все мои силы, но будь сильнее! Не смей быть рабом!» Она умоляла и плакала, как над тяжелобольным. А если ей становилось невыносимо тяжело, она звонила Леону.

Порой она поступала навязчиво и своими звонками вырывала Леона из его привычного ритма. Но поступить иначе она не могла. После всего этого Крис успокаивался и, придя в себя, звонил ей, а словами «я люблю тебя» она укрепляла его силы еще больше. Она устремлялась к нему всем своим существом и, обнимая его мысленно, отдавала всю силу своей любви, и тогда у него все получалось: он делал то, что хотел и должен был делать.

– С ним все будет в порядке, я уверен. Не переживай, – нарушил молчание Леон.

– Как хотелось бы, – ответила Ирис. – Знаешь, я завела дневник.

– Как все великие, – пошутил Леон.

– А почему бы и нет? Как все великие… Буду записываю свои мудрые мысли. – Она высвободилась из объятий Леона. – И первая будет такой: «Любить – это значит впустить в себя того, кого ты любишь, вобрать всем существом и срастись с ним в одно целое, чтобы ничто извне уже не разделило тебя с тем, кого ты любишь. Он становится тобой, а ты им».

Лицо Леона стало печальным. Ирис поняла почему и стала гладить его по голове как ребенка, приговаривая:

– Знаю, ты был лишен любви с детства. Мать отдавала предпочтение ему, друзья ему, жена ему, я тоже ему! Ты любил, но не был любим. Ты добивался его внимания, досаждая ему. Ты предал его, сблизившись с его женой, и тогда твоя совесть пробудилась. Но ты должен был предать, чтобы возродиться. А она должна была быть такой, чтобы убить в нем привязанность к плотскому и посредственности, ко всему, что как трясина затягивает в рутину. Она служит этой серости. Видишь, и тебе она помогла освободиться от плотских пут. Ты пресытился ею, когда получил то, чего тебе не доставало в жизни – удовольствий. Ты получил свою порцию яда, и тогда в тебе пробудился ты настоящий. Ты рождался из мук совести, стремился ко всему, что давало тебе жить. Ты выбрался из паутины, и тогда мы встретились, чтобы спасти его. Ему уже был назначен срок. Она тоже чувствовала это и боялась за себя. Без его сил она не сможет существовать. Ты ведь этого не забыл?

Леон, сдерживая слезы, кивнул.

– Вспомни, скольких сил стоило тебе и мне, вырвать его из этих пут, чтобы он смог подняться туда, где он впервые сказал мне «люблю», еще не любя, где он ощутил впервые вибрации своей сути, где мы вместе молча встречали рассвет, под светом нашего созвездия, где мы обретали друг друга. Там он понял: нужно что-то менять в себе…

Ты достоин огромной любви, Леон. Но ее тебе сможет дать только Небо и… все мы. Ты и я – родственники по духу, а с ним я – одно целое. Ты спросишь меня, где тогда твоя половина? Она есть, и ты знал ее в детстве. Но ее нет рядом, потому что обыденность не для такой любви. Мы живем в другом измерении, здесь мы только присутствуем. Мы там, где огонь, где мысль. А здесь степень нашего присутствия невелика. Если же происходит то, что произошло со мной, и присутствие увеличивается, то это вынужденное состояние, продиктованное свыше. Что лучше – быть созерцателем или участником, я не знаю. Это похоже на то, как если бы кукловод, оживляющий куклу, воплотился в нее и прочувствовал все изнутри. Какие это муки – вспоминая, искупать и учиться любить сразу всеми своими измерениями. Я не лгу, когда говорю «люблю» всем, кого я люблю. И действительно горжусь этой любовью. Я готова заявить о ней всему миру, всей вселенной.

А люди пока еще прячутся от самих себя и лгут. Так хочется закричать: «Не лгите!» Клеопатра никогда не скрывала своей любви. Она была честна плотью, я же теперь честна душой. Я люблю тебя как часть нашей одной на всех жизни, ты мне очень нужен. У него есть ты. Будь с ним, пожалуйста. Ты не со мной пришел, а с ним, ты его должник. Помнишь мартовские иды? Это Клеопатра вложила меч в руки Брута. Не сама, конечно… Из-за нее Брут убил своего отца. Сенат решил не допустить передачи власти Клеопатре, и сделал это. Клеопатра хотела слишком многого от жизни, я же хочу только любви.

Ты заменил мне его своей заботой и вниманием. Когда мне было плохо, ты связывал наши мысли и чувства воедино. Вы ведь одной крови, ты и он, и поэтому я могла чувствовать его состояние через тебя. Но всему когда-то приходит конец. Ты свободен теперь. Ты отдал ему долги, а мне еще предстоит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.