Как они любили с Виталием зимними вечерами улечься перед камином и любоваться потрескивавшими в нем дровами! Из камина сыпались искры, в полумраке освещая комнату яркими вспышками. Они лежали в обнимку на большой шкуре медведя, подаренной Виталию одним из сослуживцев, разговаривали, и наслаждались жизнью.
Завели сиамскую кошку Матильду, которую оба беззаветно любили.
А вот сейчас в большом и просторном доме было пусто, темно, одиноко и страшно. Матильда до сих пор искала по дому Виталия и обнюхивала висевшую в шкафу его военную форму.
Марина тоже искала Виталия, до сих пор не признаваясь себе в том, что его больше нет. Без него она не жила, а лишь существовала.
Марина сейчас чувствовала себя маленькой песчинкой в огромной вселенной. Вселенная предала ее и оставила в жутком, невыносимом, одиночестве.
Все последнее время Марина испытывала страх, граничащий с безумным ужасом, и жутко боялась оставаться по ночам одна.
Каждый день она как можно дальше откладывала этот пугающий ее до дрожи момент – когда полностью гас свет в окнах соседей, и она оставалась совершенно одна в немыслимо огромном доме.
– Зачем было строить такой огромный дом? – спросила она кого-то невидимого.
Мысли, что предстоит еще одна бессонная ночь, пугали. Хорошо, если под утро удастся заснуть.
Она снова вышла из спальни и, щелкнув пультом, включила телевизор в зале. Чудо техники передавало новости мира, отчего-то сильно раздражавшие Марину.
Вот почему у них там, в этом мире, постоянно что-то происходит, в отличие от нее, мечтающей лишь о спокойном и безмятежном сне? И о том, чтобы печальные мысли оставили наконец ее бедную голову.
Однако, телевизору стоило сказать спасибо хотя бы за то, что он создавал раздражающий, но при этом и немного успокаивающий шумовой фон.
Немного прибрав на кухне, она продолжила, как тень, ходить по пустым комнатам, слушая только звук своих шагов, и вздрагивая от каждого шороха. Ей даже стало казаться, что в доме она не одна.
Часто бессонными ночами, мечтая поскорее провалиться в объятия Морфея, она в полудреме слышала на втором этаже звук глухих шагов и скрип передвигаемых по полу стульев. Казалось, дом живет сам по себе, а она сама по себе.
Наверняка, этот старый дом хранит множество тайн о людях, живших в нем когда-то. О рано ушедшем теткином муже, о безвременно погибшем ее сыне, Маринином брате. Брат, как и Виталий, был настоящим мужчиной – надежным и сильным. Почему Бог всегда забирает самых лучших?
Одиночество густой стеной наваливалось на Марину, пожирая и поглощая все человеческие желания, – есть, спать, куда-то ходить, с кем-то говорить.
– Ушла разговаривать со своим внутренним голосом, – мысленно усмехнулась Марина, выключив, наконец, свет, и оставшись в полной темноте своей спальни.
Днем, когда она ходила по пустым комнатам и составляла план работы на сегодняшний день, ей все время казалось, что кто-то незримо ею управляет – приводит на кухню, чтобы приготовить еду, ведет за руку на второй этаж, чтобы прибрать комнаты.
И даже, когда она вспоминала, что нужно подремонтировать расшатавшуюся со временем дверь, кто-то подсказывал ей, что нужно спуститься в подвал, и заботливо вел ее туда, где лежат молоток и гвозди. Сами собой находились сложенные в безукоризненном порядке в чемоданчики для хранения нужные хозяйственные мелочи, о существовании которых раньше она и не догадывалась.
Наверное, это фантомные боли от потери любимого. Она знала, что если человек теряет руку или ногу, его много лет преследуют фантомные боли.
Марина снова задумалась. Почему судьба оказалась к ней настолько жестока? Почему все так безвозвратно изменилось с уходом Виталия?
Ведь еще совсем недавно они были счастливы, бесконечно, до безумия, любили друг друга и наслаждались миром и спокойствием.
Ведь еще совсем недавно Марина была пышущей здоровьем и энергией жизнерадостной блондинкой, с яркими изумрудно-зелеными немного раскосыми глазами. А ее красавец муж был образцом доблестного офицера советской армии, с его лица никогда не сходила добрая улыбка, а темно-карие глаза всегда сияли добрым и нежным светом.
Был…
Всё изменилось одним пасмурным осенним утром, когда, возвращаясь домой, она увидела щуплую фигурку почтальона, ждавшего ее у ворот.
– Получите и распишитесь, – официальным голосом сказал почтальон и вручил ей телеграмму.
«Ваш муж погиб, исполняя свой воинский долг», – прочитала она первые строчки сухого и безжизненного послания, как будто бы сообщавшего ей, что у нее задолженность за свет и газ.
Ноги у Марины вдруг подкосились, а внезапно онемевшими руками она едва смогла открыть калитку и зайти в дом.
Она села на диван и впала в ступор, боясь пошевелиться. Марине казалось, что, как только она пошевелится, она окажется в реальности, и вспомнит, зачем села на этот диван. Лучше как можно дольше оттягивать этот момент. Так, не двигаясь, она просидела до самого вечера, а потом так и уснула.
Но назавтра наступил новый день, и ничего не изменилось. Телеграмма, этот проклятый клочок бумаги с сообщением о страшном и непоправимом горе, все еще лежала рядом, на том же мягком велюровом диване. И слова в ней были теми же самыми, за ночь они не изменили свой смысл, и никуда не исчезли.
Потом к ней долго не приходило осознание того, что произошла беда, и беда эта настоящая, и произошла эта страшная, чудовищная и непоправимая беда именно с ней, и что это не дурной сон, а настоящая явь и жестокая реальность, в которой теперь предстоит жить всегда. Ее все время бил мелкий, никак не прекращающийся, противный озноб.
– Почему он, почему не я? – думала Марина. – Виталий гораздо более меня заслужил право жить и быть счастливым.
Когда муж получил назначение в Афганистан, он пришел и радостно объявил с порога:
– Мы едем поднимать и строить одну хорошую страну, чтобы помочь местным жителям!
В этом был он весь – благородство, отвага, желание жертвовать всем во имя высших целей, ради своей страны.
Тогда никто ничего не знал об этой войне. Все верили в то, что это ненадолго, что наши ребята исполнят свою благородную миссию и быстро вернутся домой. К людям долго не приходило осознание, что неопределенность затягивается на действительно неопределенный период, а перспективы хорошего исхода событий крайне туманные.
Но со временем все начинали понимать, что война – это горе, кровь и слезы, а победителей на войне не бывает.
Эта страшная война за никому не известные цели на чужой родине унесла уже жизни многих знакомых, но Марине никогда даже в самом страшном сне не приснилось бы, что горе случится с ней и с ее Виталиком.
С войны он присылал ей посылки с разными нужными вещами, которых здесь, в Подмосковье, было не купить и не достать. В неведомом далеком Афганистане было множество красивых тряпок – трикотаж, дубленки, постельное белье. А также конфеты, жвачки, и даже полудрагоценные камни. А какой там был нежнейший шелк!
Виталий прислал отрезы тканей с шикарной расцветкой, и Марина сшила из них несколько восхитительных платьев. Она даже сфотографировалась в нежном бело-голубом с золотом платье, струящемся вниз красивыми воздушными складками, и успела послать фото мужу. Все наряды из чудесного шелка были сшиты на заказ у лучшей модной портнихи в городе.
В письмах муж писал, что в Кабуле все спокойно, они по вечерам гуляют с друзьями, иногда выбираются из места своей дислокации, и ездят на машинах по всей стране.
Марина радовалась, получая его такие короткие и редкие письма, передаваемые часто с оказией.
Они ведь только переехали, обустроились и начали новую жизнь. С ними просто не может случиться ничего плохого, они только начали по-настоящему жить.
Ведь никто из друзей и знакомых не мог даже представить, что наши офицеры поедут служить в далекий и никому до этого не известный Афганистан, что начнется долгая и кровопролитная война, а наших ребят будут проклинать и называть оккупантами местные жители.
Всего лишь два месяца оставалось Виталию до демобилизации, он вернулся бы домой, ушел в отставку, и жили бы они долго и счастливо.
Марина радовалась и ждала мужа. Наконец сбудется их самая заветная и долго вынашиваемая чудесная мечта – обзавестись множеством ребятишек, может быть, двумя, тремя, или даже четырьмя. Теперь можно смело задуматься о пополнении семейства – ведь жизнь по чужим гарнизонам никогда не давала им такого шанса.
Муж погиб в одном из боевых выездов, прикрывая отход своих товарищей.
– Мы ездим на машине по всей стране, – вспомнились Марине его слова, вызвавшие у нее тогда просто праздный интерес к красотам такой далекой и такой неизведанной чужой родины.
Тогда ей было просто любопытно, какие там горы, какие дороги, есть ли там асфальт. К любопытству совсем немного примешивался страх – не опасно ли это, ездить на машине среди пустынных незнакомых окрестностей, где на каждом шагу в горах прячутся и стреляют душманы.
И лишь только теперь она узнала, что такое страшный «Груз 200».
