Всё забываешь.
Медленно так умираешь,
Рождаешься без странных дефектов,
Что именуется чувством.
Ты на ключ запираешься
От мира эмоций;
Когда нет в лексиконе
Таких слов, как Любовь,
Печаль, Боль и Разбитое Сердце.
Нет нутро разрывающего
Дикого крика души.
Ты закрылась,
Ты больше не пустишь
Никого в свои сны и миры.
Не слышишь колотящего
Бешено сердца в груди.
Не ищешь ни в ком доброты,
Иллюзорной слепой теплоты.
Пусть холодно,
Пусть душа остыла,
Пусть безразличен стал весь мир —
Ты знаешь, что в безопасности,
Спокойны твои мертвые эмоции.
Ты существуешь, ты дышишь…
Однако отныне больше не веришь,
Что Иначе можно прожить эту жизнь.
Глава 7. Депрессия
17 мая 2020.
Воскресенье.
Прошло две недели с тех пор, как я вернулась «с того света», как часто любит повторять Лена. С работы меня благополучно уволили, но от начальника своего я так и не избавилась. С некоторых пор этот грозный и суровый мужчина является неотъемлемой частью моей жизни. А может, и не моей. В последнее время я очень часто замечаю влюбленные взгляды своей тети, обращенные на задумчивого порой Евгения. Девушка нет-нет да и застынет, завороженно глядя на нашего завсегдатого гостя. Мужчина, как я понимаю, тоже к ней неравнодушен, всё время ищет встречи с ней, повод увидеться: чуть ли не каждый день заглядывает к нам на квартиру. То что-то принесет, то починит, то смастерит на редкость изумительную деревянную мебель. Недавно вот Ленкин кухонный стул отреставрировал, весьма мастерски подошел к этому делу, прошу заметить, задействовал всё свое креативное мышление и фантазию. Не предполагала я, что этот вечно угрюмый, жесткий человек несет в себе столь великолепный творческий талант. Евгений разбирается и в тонкой, ювелирной резьбе по дереву, и в механической обработке различных пород древесины на токарном станке, и в качественных красках для готовых изделий, и в том, как лучше сохранить деревянную поделку, какие защитные масла и воски применять, чтобы та не испортилась со временем. А к моей выписке он, к моему немалому изумлению, подарил мне собственноручно вырезанную из ольхи миниатюрного белоснежного ангела с расписными, переливающимися нежно-сиреневым перламутром крыльями на коричневом кожаном шнурке. Аккуратно застегнув украшение на моей тонкой бледной шее, заботливо произнес:
– Не снимай его никогда. Этот ангел принесет тебе удачу и всегда будет оберегать тебя.
Как трогательно, сказала бы я месяца… два-три назад. Однако я лишь скупо поблагодарила его и пообещала носить всегда и всюду. Он тогда тепло улыбнулся мне и обнял. Не понимаю я иногда поведения этого мужчины, весьма непредсказуемая личность.
Но это я все к чему? К тому, что первое впечатление действительно бывает обманчивым. Даже такие мужчины как Евгений Владиславович таят в себе мягкое и доброе сердце. Хотя почему-то чаще всего он предпочитает скрываться за каменной маской невозмутимости. Но я его не осуждаю, ведь недавно я и сама, стоя перед зеркалом, перестала замечать в своем отражении признаки живых эмоций. Ни счастья, ни злости. Ни восторженного блеска в глазах, ни глубочайшей, застарелой боли. Ничего. Наверное, я тоже стала камнем. Думаю, это даже к лучшему.
Кстати, живу я нынче вместе с Леной. Долго уговаривать не пришлось, я почти сразу же согласилась на переезд. После тетя подбила меня и на разговор с мамой. Откровенно поговорить с ней однако не получилось, и желания поделиться «душевными терзаниями», если честно, не было. Но короткая беседа по телефону всё же состоялась.
А сейчас, по словам моей заботливой тетушки, у меня прогрессируют симптомы глубокой посттравматической депрессии. И потому она весело предлагает:
– Так чем займемся? Может, по магазинам пройдемся?
– Что-то не хочется, давай лучше останемся дома и посмотрим что-нибудь. Какой-нибудь фильм на твой выбор. – Я вяло и медленно расчесываю перед зеркалом свои длинные красивые волосы. Нужно подстричь концы, мелькает мысль.
– Ну уж нет. Целыми днями сидеть в четырех стенах – так и зачахнуть можно. Нужно выбираться поскорее отсюда. Не хватало, чтоб еще соседи подумали, что мы с тобой здесь вымерли. Мало ли, вызовут ритуалку.
– Если ты пытаешься меня рассмешить, то шутка неудачная.
– Ну да, согласна, учитывая обстоятельства… – Она морщит нос. – Но в любом случае ты немедленно идешь в ванную и приводишь себя в порядок. Прости, но ты похожа на живого мертвеца как из фильмов про зомби.
– Я и есть зомби, – пожимаю я плечами, смотря на Лену через отражение в зеркале.
– А я не хочу, чтоб по моей квартире расхаживал зомби с красными глазами и огромными лиловыми мешками, тебе ясно?
– Ясно, у тебя есть маска для лица? – равнодушно интересуюсь я.
– Разумеется, чтоб у меня не было элементарных уходовых средств, да за кого ты меня принимаешь? – с наигранной обидой отзывается та.
– За человека, знающего толк в красоте и разбирающегося в моде, а значит, у тебя есть всё, что касается косметики, – монотонным голосом отвечаю я и пытаюсь улыбнуться. Выходит не очень.
– Так-то лучше, – произносит она, подходит ко мне и игриво щелкает меня по носу. – А теперь дуй в ванную. Всё необходимое найдешь на полке. – Она вынуждает меня встать, энергично подбадривает, подталкивая в сторону ванной комнаты. – А я пока в инстаграме посижу.
Волочу ленивые ноги-инвалиды к дверям ванной. Наверное, со стороны это и впрямь выглядит безжизненно, как движение зомби. А еще я прихрамываю на одну ногу, и мне на какой-то период строго противопоказаны туфли на высоких каблуках. Но вот в чем штука: последние дни, когда мы выходили с Леной на прогулку в ближайший к дому парк, я приноровилась носить только кеды, легкие и удобные. Лучше всяких там туфель и летних высоких босоножек.
Но вернемся к бьюти-процедурам. Когда мое лицо обрадовалось воссоединению с давним другом под названием маска, оно больше не подавало признаков серости, подобной смерти. Хотя какая разница, меня и так всё устраивало. Разве что только ради спокойствия Лены. Но когда она попросила меня накраситься, во мне что-то дернуло. Какой-то внутренний протест против макияжа, словно это для меня в новинку и я никогда его не применяла раньше. До всего случившегося я каждый божий день рисовала себе лицо, без тонны косметики, но всё же. А сейчас… я ничего этого не хочу. Я устала. Я устала?
– Лен, я не хочу, – тихо протестую я, подогнув под себя ноги и усевшись на кровати.
– То есть как не хочешь? Нет, уж давай, раз начала, доводи дело до конца. Кто останавливается на полпути?
