А Катя?…
Поэтому Потапов пил. Не мог не пить.
И от Генерала её он тоже уберечь не мог.
От кого угодно укрыл бы, морду лично набил, пистолет ко лбу приставил.
Только не от Руслана Коваля.
Что он не сдох в Саравии? И в плену был, и в передрягах, под обстрелами. Нет, сука, вернулся живехонький, целехонький, да ещё звания поперли одно за другим.
Поговаривали: зверьем стал похлеще любого.
Плевать.
На всё плевать…
Он, капитан Потапов, не из брезгливых. Он Катерину и после Генерала подберет.
Придется. Перебесится немного и успокоится. А пока…
– Нет.
Катя собиралась драться. Она не знала как, но собиралась. С заведенными за спину руками сложно. Но у неё оставались зубы и ноги. Она не подпустит к себе Потапова. Потребует завтра, чтобы провели медицинскую экспертизу, сняли побои. А если он её изнасилует, и это зафиксировать. Врач указала, что она девственница, и никто её не смел тут пальцем трогать. Никто!
Легко подумать, легко решить и невозможно воплотить в жизнь, когда мужчина по одному только определению сильнее, надвигается в твою сторону, и у тебя желудок сводит от страха, мерзости и отвращения.
Инстинктивно Катя ноги свела сильнее. Не дастся…
– Катя-Катя-Катерина, что же ты глупишь-то? А? Давай по-хорошему, и я буду добр. Помогу. Потом.
Его «потом» она даже не заметила. Зря.
– Не подходите.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет. Просто не подходите. И верните меня в камеру, – она смотрела на приближающего мужчину, не моргая. – Вы меня не для допроса вызвали. Вы…
– Рот закрыла.
От наглости, от грубости Катя на мгновение опешила. Пусть она и не росла вне цивилизации, не была наивна, как могло показаться окружающим. Судьба уберегала её от злых и нехороших людей. Но никто никогда с ней не разговаривал в таком тоне, словно она на самом деле последняя шлюха, продающая тело на трассе.
Катю учили, что нельзя грубить людям, что необходимо держать дистанции, уважать собеседника. Тогда и к тебе так будут относиться. В школе её даже дразнили – Екатерина Великая. Она лишь улыбалась в ответ. Те, кто дразнил, в конечном итоге становились её хорошими друзьями.
В том городке с населением в двадцать тысяч она была вполне счастлива. Зачем, спрашивается, уехала?
Потапов надвигался на неё.
С запозданием Катя попыталась встать. Надо было раньше. Потому что как только она сделала попытку, тяжелая мужская рука толкнула её назад, и только чудом Катя не завалилась на бок. Зато отклонилась назад. Руки в наручниках сильно сковывали маневры, от неудачного и жестокого толчка, болью прострельнуло в правом предплечье.
– Сидеееть, – гортанно зарычал мужчина, окончательно теряя человеческий облик. Помутневшие от алкоголя глаза опасно блестели.
Не успела Катя отреагировать, как он навис над ней. Его широкая ладонь надавила на плечо, не давая ей возможности выпрямиться, причиняя ещё большую боль.
– Только рот открой, – угрозы сыпались одна за другой. – Тебе тут никто не поможет, поняла? А я тебе гарантирую: в камеру посажу таких товарок, что мои прикосновения тебе ласками трепетными будут казаться! Поняла, спрашиваю? Поняла, ты меня?
Второй рукой он сжал её подбородок. Ногами же грубо растолкал её колени в сторону, вклинился между ними.
На Катю накатила волна тошноты. От алкогольных паров, смешанных с мужским потом, от самого Потапова, что навис над ней, от осознания чудовищности происходящего.
Она может закричать. И что дальше?… Вот что? Придут его сослуживцы. Посмотрят и закроют дверь. Даже если помешают насилию, что будет завтра? Потапова не уволят, его даже на ковер к начальству не вызовут.
Ворон ворону глаз не выколет.
– По… поняла.
Ничего она не поняла. И не хотела.
Она должна выбраться отсюда… Из его кабинета.
Её мозг отключился. Как и семь дней назад, на трассе. Она словно видела себя со стороны. Испуганная до чертиков и не знающая, что предпринять.
Между тем мужская ладонь опустилась на голое колено.
Мерзко…
Господи, как же мерзко!
Словно мерзкое насекомое присосалось, а скинуть не представляется возможным.
Потапов задышал чаще, на лбу выступила крупная испарина, глаза лихорадочно заблестели.
– Каааатттяяяя…
Катю душила истерика. Глухая, застрявшая комом в груди. Ещё немного, и девушка задохнется.
Да, пусть она упадет в обморок… пожалуйста… лишь бы не видеть мерзкой рожи Потапова.
Катя даже не сразу поняла, что они больше не одни. Не услышала, как отворилась дверь, отреагировала, лишь когда услышала гневное:
– Потап, ты совсем охренел? У тебя тут чё происходит? Страх совсем потерял?
Пришли.
Кто-то пришёл и поможет ей. Предотвратит насилие.
Странно, но у Кати не возникло чувства облегчения. Некий ступор.
