– Сок?
– Буду.
Она подыграет ему. Катя доела всю кашу, выпила стакан яблочного сока.
Что дальше?
Она поставила пустой стакан на поднос и посмотрела на Генерала.
– Мне ещё надо творожок съесть или кусок сыра? Лучше сразу скажи, чтобы мне знать, к чему готовиться.
– Язвишь?
Его пальцы коснулись её подбородка, чуть сжали, заключая в плен. Как привычно… И как неприятно. И дело не в прикосновениях!
– Руслан, я так больше не могу. Ты обещал разговор.
Наконец-то она добилась того, что лицо мужчины посерьезнело. Ему не понравился её упрек касательный его обещания.
Коваль убрал поднос с кровати, отодвинул тележку и повернулся к ней, уперев одну руку в матрас, создав тем самым необходимый баланс.
К Кате мужчина находился слишком близко, одно движение, и он снова с ней сможет проделать всё, что заблагорассудиться.
– Давай поговорим.
Сказал просто, обыденно, при этом посмотрев Кате в глаза. Что он там пытался рассмотреть? Прочесть? Её эмоции видны не вооруженным взглядом.
– Зачем ты меня убил? – не повышая голоса, задала она ещё один вопрос.
– Разве ты мертва? По мне ты живее всех живых.
Он снова протянул руку и коснулся её щеки. Как котенка. Увидел понравившегося зверька и приласкал. Не более.
– У меня сейчас будет истерика.
– Ты первая девушка, кто предупреждает о ней, – усмехнулся Руслан, сильнее надавливая пальцем, рисуя на её щеке непонятные символы.
Катя медленно подняла руку и накрыла его кисть. Потянула. Брови Руслана так же демонстративно медленно поползли кверху.
Она ожидала встречного вопроса, но его не последовало.
– Руслан, я на грани, – почти шепотом призналась Катя, не думая, что он может использовать её слова, как слабость. – Я надеялась, я искренне рассчитывала, что ты мне поможешь. Что адвокат договорится с семьей пострадавшего, хотя те и просят миллион компенсации. Что мне вынесут смягчающий приговор. Условное. Я понимала, что даже с условным мне будет сложно дальше жить, устроиться на хорошую работу. Из института меня, скорее всего, уже отчислили, но я как-нибудь справилась бы. Пока все мои мысли были о приговоре, и я не думала про работу… Но я же не первая была бы и не последней.
Она замолчала, ожидая, что он как-то прокомментирует ей сказанное.
Нет.
Продолжал смотреть и слушать.
Лишь выражение глаз изменилось. Появилась знакомая тяжесть.
– Мне тяжело говорить, да и мысли путаются. Ты… Не те у нас отношения, чтобы откровенничать и душу изливать.
– Почему же? Я бы с удовольствием послушал, что ты думаешь о наших… отношениях.
Она заметила сделанную им паузу, тонкий намёк, на который бы она ещё пару дней назад остро отреагировала бы, непременно задумалась бы, что да как. Не сегодня – точно.
Конечно, ей было что терять. И много. Но об этом мысли придут позже.
– Ты меня имеешь, я под тебя подстраиваюсь. Вот и все наши отношения, если их таковыми можно назвать, – устало произнесла она, поправляя волосы, что лезли в лицо.
– Смелое заявление.
Катю даже не остановила сталь в его глазах. Опасная. Предупреждающая.
– А я разве как-то неправильно выразилась, Руслан? Ты щелкаешь пальцами, и меня приводят к тебе в камеру. Щелкаешь вторично – привозят в дом. Расклад простой. Ты мужчина, наделенный невероятной властью. Наверное, даже сейчас я не понимаю её масштабов, да мне и не надо. Если раньше я думала, что твоя власть в отношении моего дела – это благо, то теперь даже не знаю, что думать. Я не хочу, чтобы по твоему третьему щелчку меня превратили в пустоту. Стерли. А ведь так и произошло.
– Спорить не буду.
Снова лаконично и абсолютно непонятно.
Катя сильнее вцепилась в покрывало. Её даже перестала смущать собственная нагота, но необходимость чем-то отгородиться от него возрастала с геометрической прогрессией.
– Руслан… Черт, я не знаю, как с тобой разговаривать! Я…
– По мне, так у тебя отлично получается. Итак, я тебя имею, ты подстраиваешься.
Катя моргнула. Потом ещё один раз.
Он вытянул только эти из её слов?
То есть его заинтересовало именно это? И ему всё равно на её свидетельство от смерти?!
Внутренняя истерика подбиралась всё ближе. Конечно, всё равно. Он же свидетельство и организовал. Чему она, собственно, удивляется?
– Да. Разве не так? Я не против… Я всё понимаю, – она снова провела рукой по волосам. – Ты мужчина, я чем-то тебя привлекла. Я всё понимаю, но… Руслан, так нельзя! Мы не договаривались.
– А мы о чем-то конкретно договаривались, маленькая?
Что-то в его интонации неизменно менялось. Появлялись нотки, на которые следовало бы обратить внимание и сбавить обороны.
Катя устала. Дико. От всего.
От страха, от унижений, от неопределенности.
– У нас не было никаких договоренностей, – она, в отличие от Коваля, ответила сразу. – Я и не ждала многого. Мне много и не надо. Я совершила преступление, и…
– Катя, хватит.
