И да, ему была хорошо знакома озвученная фамилия.
– Вот, – между тем продолжила девушка, не замечая его тягучего молчания. – Моё полное имя Ярослава Ставрис.
Глава 7
Млять.
Другие слова закончились разом.
Иван взял бутылку и выпил прямо из горла. Теперь они пьют таким образом.
– Ты внучка Георга Ставриса.
Он не спрашивал.
Он утверждал.
– Угу.
– И какого ты… – Иван снова притормозил себя, хотя желание проораться росло в геометрической прогрессии.
Вскочив на ноги, развернулся на пятках и прошел к окну.
Вечерело…
Ещё не темнело, но природа уже лениво разбрасывала предзакатные краски. Ваня любил эти места. Красивые… Завораживающие своей первобытной тишиной и величием. Отчасти поэтому он запретил трогать леса. Восстановили охотничьи угодья, несколько озер. В пруды запустили рыбу. Он даже сам периодически рыбачил, чтобы полностью отвлечься от рабочей суеты. Вырубал телефоны, оставлял только спутниковый маяк, и то тот, который был настроен на спутники, принадлежащие его семье.
Большинство знакомых привыкли видеть Ивана Коваля другим. В хорошем настроении он часто балагурил, особенно в прошлом. Сейчас – пореже. Потому что даже в клубах начал отрываться иначе. Всё реже посещал общественные зоны, всё чаще выбирал ВИП-кабины. И тишину.
Если же у него было настроение, чтобы никто не доставал – тут и вовсе другой разговор. Он летел или к океану, или в горы. В последнее время увлекся скалолазанием. Жаль, времени маловато, и с каждым годом почему-то на себя оставалось всё меньше и меньше.
Постоянная жажда получить большее не покидала Ивана.
– Значит, Ставрис, – негромко проговорил он, по-прежнему смотря в окно.
Патруль приступил к вечернему обходу.
Коваль ни к кому не обращался. Картинка медленно, но верно складывалась у него в голове.
Они были мальцами, дед – Иван Гаврилович Коваль, в честь которого его, кстати, и назвали, – частенько брал их с собой. На эту базу в том числе. Дедушка у них был интересным товарищем. И прожил яркую, неординарную жизнь, такую же желал и своим внукам.
Имелись у него и скелеты в шкафу.
Нет. Не так.
Скелеты в шкафах.
А ещё старший Иван Коваль припас несколько ящиков Пандоры.
Так, на всякий случай.
Чтобы, как он говорил, не баловали некоторые.
Внуки мелкие были, года по три, когда он их начал с собой таскать. Мальчишки больше резвились и почти не прислушивались к тем разговорам, что велись при них. Да и зачем? У них свои заботы.
Потом, постепенно Дмитрич отсеялся. Дед больше внимания начал уделять старшему внуку. И когда встречался с нужными людьми, в комнате или на прогулке часто присутствовал Иван-младший.
Естественно, он не помнил всего. Но у мальчика были отличные учителя, и в первую очередь те озадачивались, чтобы у их воспитанников была отличная память. Её тренировали и развивали. Частенько отец сам занимался с сыновьями по программе, разработанной именно для них. Руслан Анатольевич ставил цель, чтобы его дети максимально развили природные данные. Чтобы им хватало одного взгляда, и они могли запоминать сложные комбинации, пароли, чертежи. Ваня и Дима сжимали недовольно губы, скрипели зубами, но учили.
Потому что раз отец сказал «надо» – значит «надо».
Так же с именами.
Потом Ваня сам включился в игру. Запоминал всё, что видит. Слышит. Повторял нужное, вычеркивал лишнее.
Когда дед ему сказал, чтобы Иван был повнимательнее, Ваня смекнул, что не так просто дед его с собой таскает.
По итогу выводы мальчика оказались верными.
Профессора Ставриса он помнил. Дед их представил, сделав небольшой акцент важности при знакомстве. Полутона Ваня тоже рано научился распознавать.
– Мой ученик, – тогда Коваль-старший так представил профессора.
Ваня не понял, почему ученик. И лишь позже узнал, что их дед тоже занимался научной деятельностью.
На этом воспоминания про Ставриса, возможно, и закончились бы.
Если бы не несколько «но».
Отец не скрывал, откуда пошло благосостояние семьи. До встречи с мамой Руслан Коваль воевал в Саравии, там и наткнулся – хотя «наткнулся» – не то определение, которое можно применять в отношении генерала Руслана Коваля, просчитывающего всё наперед – на скопище исторических вовремя кем-то «подрезанных» памятников архитектуры, а так же на другие ценности. Саравия стала нарицательной в их семье.
Дед после встречи с профессором Ставрисом несколько раз как бы случайно ронял фразу:
– Будет у тебя своя Саравия.
Эта фраза намертво впечаталась в мозг Ивана.
Он нет-нет да пытался разобраться.
Даже сегодня думал об этом… И не сегодня тоже.
Последнее время всё чаще и чаще.
Более того.
Его тянуло сюда, на эту базу. Видимо, не зря… Всё та же пресловутая интуиция? Ни один мускул не дрогнул на лице Коваля. Лишь полная сосредоточенность.
То, что дыхание сперло в груди – ерунда. Разберется.
