Дороги наёмника

Старик ещё раз вежливо кивнул парню.

– А это фер Вран ден Гарм, один из его лейтенантов.

Мне тоже достался легкий кивок, дополненный тяжелым изучающим взглядом.

– С моей подругой и наперсницей рейной[11] Фенной ан Скайген капитан уже знаком, – махнула рукой графиня в его направлении.

– С первого взгляда был поражен вашей красотой, – куртуазно склонил голову я, практически не играя при этом, девушка была видная. Такую грудь гетеросексуал даже когда захочет, не сумеет пропустить, а гею шансов не оставит декольте. Если даже не содержимым, то кружевами по периметру.

– Серьёзно? – Девушка подозрительно подняла подведенную тушью бровь. Я чего-то в женской дружбе однозначно недопонимал. Было сильно похоже на то, что она, несмотря на свою внешность и цвет волос, не очень-то уступала мозгами своей невзрачной подруге.

– Как будто деньги считаю, – подтвердил я.

– Вы не представите, как я польщена, – сделала вид, что смутилась, острая на язык красотка.

– Ну почему же, – ситуация прямо требовала развести руками и добавить в голос немного сексуальной хрипотцы, – а вдруг обуревающие нас чувства симметричны?

Улыбающаяся графиня покосилась на наперсницу и погрозила мне пальцем.

– Осторожнее, лейтенант! Фенни слывет беспощадной разбивательницей сердец!

Я еще раз развел руками типа как извиняясь, графиня продолжила:

– С моим кузеном фером Хёггом ан Галлобом вы уже немного знакомы. Ваше знакомство, конечно, состоялось не лучшим образом, но я очень надеюсь, что в дальнейшем дело наладится.

– Фер Хёгг! – Вежливо склонил голову я.

– Фер Вран! – Зеркально мне ответил вербовщик, оказавшийся не просто вассалом, а родственником графской семьи. По женской линии, надо полагать.

– Интересный фасон!.. – Графиня, мило улыбаясь, цапнула мою шляпу, которую я, присев за стол, вместе с перевязью скьявоны повесил на высокую резную спинку стула.

– Мне тоже нравится.

– И где же такие носят?

– Далеко-далеко за океаном, – практически не соврал я. Образцом для мастера служила очень удобная «ковбойская» шляпа американских армейских кавалеристов; он даже обтягивающий тулью шнурок с кисточками с нее потянул. Я бы не удивился, если подобный фанат вестернов и менее практичный фасон прославленного ганнери-сержантом Хартманом пехотного «Smoky Bear» в уме держал, однако для Хейена и типичного клиента на Монтелигере, подобный шляпс всё же был немного не по масти.

Девушка покрутила шляпу в руках, примерила себе, нацепила на голову улыбающейся подруге, оценила, как та сидит со стороны, и, заметно вздохнув, вернула на место:

– Мужчинам очень идёт.

– Женщинам тоже. При брючном костюме в особенности, – согласился я. Рейна ан Скайген спрятала лукавую усмешку за бокалом с вином.

– Вы угадали мои мысли, – кивнула графиня. – Не будете против, если я завтра пришлю к вам на обмер своего шляпника?

– Я-то, безусловно, не против, – пожал плечами, – но мы завтра уходим в поход. Наши деньги сами себя не заработают.

– Успеет, – равнодушно махнула рукой девушка, – а если не успеет, догонит и привала подождет.

– Договорились.

– Прекрасно! Разве что только не спросила… Она из какой кожи сшита? – Девушка снова взяла мою шляпу, на секунду задумалась и, как будто бы так и надо, пощупала пальцами еще и рукав куртки. Ан Галлоб смерил нас мрачным взглядом и ничего не сказал. Старик, пока мы тут чесались за портняжное мастерство, завязавший тихий разговор с ан Феллемом, покосился на нее и недовольно нахмурился. Непосредственность графини действительно была прямо-таки волшебной, она еще за оружие бы схватилась. – Никогда ничего подобного не видела.

– Акула-мако, чернорылая такая.

Все замерли. Я определенно сказал лишнего. Первым тишину за столом решился нарушить старик:

– Кожа «синей убийцы», фер?

– Она самая. – Осторожно кивнул я, так и не поняв причин этой немой сцены. Что в большом мире акулью кожу не умеют толком обрабатывать, меня бы не удивило, но чтобы люди так ей удивлялись…

– Владычице моря служите? – не выдержала заметно распираемая любопытством рейна ан Скайген.

– Ранн[12]? – совершенно непритворно удивился я, лихорадочно придумывая, что тут можно сказать. – Все мои обязательства связаны с одними «Вепрями». Ранн я не поклоняюсь.

– И как тогда не боитесь носить кожу ее морских псов?

– А… это, – окончательно уяснив, что у собеседников играют суеверия, меня отпустило. – Считайте, что не боюсь и все. Мясо у них тоже вкусное. Да и полезное, если суметь правильно приготовить.

От неожиданности последней фразы красотка Фенна даже поперхнулась. Я мысленно потер руки и постарался проследить за лицом, чтобы не допустить коварной ухмылки – произвести на девушку впечатление столь быстро не ожидалось.

В общем, взятый певичкой небольшой перерыв для собравшейся за столом компании пришелся к месту. Правильно понимавшая смысл жизни графиня подозвала официантку, и мы с Лойхом сделали свой заказ. Пока готовилось мясо, прослушали насколько баллад по вечной теме старикашки на троне, его юной жены, верного вассала, умеющего впечатлить неудовлетворенную женщину, и тому подобному. Далее немного так накатили для аппетита, откушали превосходно приготовленное мясо с овощным гарниром и ярко, но ни о чем потрепались. В смысле потрепались я, ан Галлоб и девушки. Старик, особо не обращая на нас внимания, по-прежнему ездил по ушам капитану.

В итоге мы опустошили еще парочку кувшинчиков с вином, посмеялись, пошутили, и внимание коллектива снова вернулось ко мне. Первую скрипку играла наперсница, что явно провоцировала охотничий азарт – против интрижки с ней мои принципы как раз-таки не протестовали. Чтобы смотреть в глаза, требовались серьезные волевые усилия.

– А как там живут, за океаном?

Тема всплыла довольно опасная, нужно было хорошо подумать, что сказать, чтобы не завраться. Съезжать с вопроса тоже было не вариантом, ибо далеко не пропитая алкашня рядом собралась.

– Люди везде одинаковые, все примерно так же, как у вас. Различия примерно такие же, как между Бир-Эйдином и пусть таким же имперским городом, где-то на пару тысяч лиг севернее.

– Со степью часто воюете? – Ан Галлоб в процессе совместного распития спиртных напитков ощутимо расслабился. Негатива по поводу нашей словесной стычки я на него не держал, будь на его месте, тоже попытался бы одернуть наглеца, прежде чем тот наболтал лишнего. Последнее парень, по всей видимости, почувствовал и перестал ожидать неприятностей.

– Воюем. – Поморщился я.

– И как?

– Как везде. У тебя сил больше – степняки от тебя бегают, у них больше – ты от них бегаешь. Кто убежать не сумел, того бьют.

От такой откровенности все слушатели закатились смехом, даже старик, продолжавший охмурять Лойха, вполуха следя за нашими разговорами, подарил мне мимолетную ухмылку.

– Про степные орды много небылиц ходит, – якобы, а возможно, и по-настоящему заинтересовалась рейна Фенна, стреляя в мою сторону хитрым взглядом, – где правда – и не узнать.

– Например? – Мне в ситуации, в которую я попал, следовало болтать поменьше, а вот слушать наоборот больше. Кое-какая информация у меня имелась, явное фуфло аэронских баечников можно было опровергнуть, большего, собственно, и не требовалось. Девушку я уже определённо заинтересовал.

Однако с «например», к большому сожалению, не срослось. На нашем огороде появился новый пассажир – на свободный стул приземлился благоухающий винными ароматами так, будто в вине купался, молодой человек из активно расслаблявшейся за соседним столом компании. Парень был хорошо сложен и без сомнений привык впечатлять дам своей статью и красотой героя грязных японских мультиков. Наглости ему тоже было не занимать, за столом все просто опешили. Молодой же человек, как ни в чем не бывало, озвучил цель визита, шёлковым таким баритоном под стать внешности:

– Прекраснейшие рейны, приношу вам мои глубокие извинения! Проходя мимо и случайно услыхав, как один мошенник нагло лжет про Великие степи, не могу отказать себе в удовольствии разоблачить негодяя!

За столом стало тихо как на кладбище. В голове сразу мелькнула мысль – всё-таки нарвался. Слова пьянчуги не оставляли мне никакого выбора кроме конфликта, так что немедленно следовало определиться с планом дальнейших действий. И в первую очередь оценить степень опасности противника. Вероятность, что горько страдающий по своей потерянной любви «друг» моего сделанного в воротах покойника подошлет бретера, была очень далека от нулевой. Собственно, именно поэтому кольчугу под верхней одеждой я тут и носил.

И при внимательном рассмотрении наглеца эта гипотеза становилась если не основной, то очень даже вероятной – как бы ни несло от него вином, пьян он был нисколько не больше, чем я сам, и вдобавок к этому за развитием конфликта деловито и спокойно так наблюдали сразу трое его друзей. Учитывая, что все четверо, как и положено благородным людям, были вооружены, угрожало это немалыми неприятностями.

Компания, насколько можно было понять, состояла из заезжих молодцов, приехавших покорять большой город в стиле амбициозных дагестанских борцов. Последнее довольно легко определялось не столько по провинциальным прикидам, тут как раз было уверенно не сказать, сколько по примерно одинаковому возрасту и белым, незагорелым лицам, что в Бир-Эйдине наблюдалось по большому счету среди одних падких к веяниям моды дам. Было как-то не по себе от глупости ситуации: меня попытался уличить во лжи какой-то приезжий колхозный мажор с товарищами, которые, как это ни печально, вполне могли действительно куда больше, чем я, знать настоящие реалии Диких земель. Если бы я, конечно, собирался с ними в этих знаниях соревноваться:

– Пошел вон, быдло…

Последовавший за оскорблением вздох был непритворным. Несмотря на то, что вечер начался немного кисло, его продолжение мне очень понравилось. Девушки оказались довольно развитыми относительно жизненного кругозора, умненькими и даже остроумными собеседницами, ан Галлоб на удивление приятным, не лезущим в душу и не ищущим конфликтов собутыльником, а мрачный старик, периодически вставлявший в общий разговор слово и между делом откровенно секущий все, о чем мы говорим, никому веселиться не мешал. И вот этот приятный вечер рисковал окончиться смертоубийством, если не прямо сейчас, то завтра обязательно, что было для меня совсем лишним. Бессмертным же я себя совершенно не считал – мне нужно было просто выжить и найти способ вернуться на Землю. Выбранная для заработка на жизнь профессия и так была достаточно опасной.

– Ты хоть, как степь пахнет, знаешь? – Незваный гость нашего стола на оскорбление никакого внимания не обратил, даже сам вопрос задав не просто спокойным тоном, а с какойто грустью. Ностальгия, наверное, одолела. После того, как спровоцировал поединок.

– Которая степь? Та, что цветет… или та, что горит? – так же безразлично ответил я, ибо выбора между конфликтом и его отсутствием у меня уже не было.

Лицо собеседника дрогнуло от удивления, но мне было не до сантиментов, ибо на эту реакцию я и рассчитывал, банально пригвоздив его правую кисть к лакированному столу оказавшейся под рукой двузубой вилкой. Правая рука у него была ведущей – проблема дуэли с этим типом на сегодняшнюю ночь становилась неактуальной. От друзей по предварительной по оценке ситуации были хорошие шансы отбрехаться, чай не в подворотне из горла пиво пьем. А в дальнейшем он мог и просить сатисфакции, и даже подавать в суд – наемники в походе на всю эту лирику плевать хотели.

Однако радость овеществления последней мысли еще даже не успела толком оформиться, когда все резко пошло наперекосяк. Я был готов буквально ко всему, но только не к полному боли воплю собеседника, показавшего всем сидящим за столом клыки вампира…

Безусловно, за время «вахтования» в Хейене я попадал в ситуации и опаснее, однако кровососу в этот раз удалось напугать меня так, что продрало до самой печенки. Что, впрочем, ему совсем не помогло. В инстинктах двуногой прямоходящей обезьяны, известной под именем человека разумного, примерно так со времен господства на Земле ящеров «зашиты» ровно две типовые реакции на угрозу – превращение в пластилин и ответная агрессия. И кровосос своей оскаленной пастью, при всей неожиданности своего вскрытия спровоцировал у меня именно второй вариант, получив ту же вилку в череп над ухом сразу же, как попытался вскочить. Далее наступало время оружия.

Однако вытащить висевший на спинке стула меч из ножен я просто не успел – ближайший из сидевших за соседним столом вампиров оказался на диво сообразительным и возник рядом еще до того, как тело первого сползло со стола на пол.

Рядом блеснул клинок, сталь лязгнула о сбившую удар в сторону «корзинку» скьявоны. Одновременный шаг вперёд, клыки вампа оказались в считанных сантиметрах перед моим носом – с появившимся уже испуганным недоумением в глазах нелюди и чуточку запоздавшим кровавым кашлем из этой оскаленной пасти мне прямо в лицо. Незаметно для всех извлеченная из нацепленных за пояс ножен дага, всаженная под диафрагму кровососа левой рукой, решила исход нашего с ним поединка одним ударом. В отличие от меня, кольчуги под курткой он не носил.

Судорожная попытка вытащить засевший в рёбрах противника кинжал не удалась, я только бессмысленно потерял время и снова не успевал вытащить меч из ножен – двое других вампиров не собирались смотреть со стороны, как режут друзей. Справа в свете свечей блеснул меч ан Феллема – нерастерявшийся капитан тоже не собирался прятаться за столом, когда убивают уже меня.

Я отшвырнул оседающее тело кровососа в направлении одного из желающих за него отмстить приятелей, отшагнул в сторону, неудачно попытался сбросить ножны с клинка, и тут возникший рядом вампир чуть не развалил мне пополам лицо своим ударом. Я еле-еле успел поставить блок. Тряхнула вспышка адреналина от смерти рядом, отбил еще один удар; осознание, что за вампом, увы, не успеваю, пришло на уровне инстинктов. Ещё один отразил уже каким-то чудом.

Кисть вампира по перепугу я поймал на чистом автомате, также на рефлексах переведя залом руки с мечом в закручивание вампира вокруг себя. Не будь все так серьёзно, переходящий прямо на лету в точно такой же, как у меня, испуг злобный оскал летящего головой в стену кровососа меня бы, наверное, насмешил. Сбитый его телом кронштейн с зацепленной на него веревкой системы освещения привел к обрушению люстры которая едва не задела вампира, яростно рубящегося с прикрывшим меня ан Феллемом и закидала всё вокруг разбросанными свечами.

Перехваченный меч кровососа сам по себе оказался в моей руке; за спиной наконец-то опомнившийся Хёгг ан Галлоб с обнаженным клинком отбросил с дороги стул. Брошенный на пол вампир попытался откатиться, разрывая дистанцию, и его собственный меч с легкостью перерубил ему шейные позвонки…

К последнему из неудачливых кровососов осознание, что что-то пошло не так, пришло своевременно. Вот только не сильно-то это ему и помогло, связанный поединком с капитаном, сбежать он попросту не успел – я уже стоял на пути. А дальше мы без затей в три меча его замесили. И только после этого взбешенная резней в VIP-зале публика обнаружила клыки в пастях покойников. Паника овладела гостями и служащими ресторана в считанные секунды.

Заключительным аккордом ну очень удачно прошедшего вечера стал разваленный ударом трофейного меча затылок помиравшего с дагой под плавающим ребром вампа и резолюция брезгливо осматривающего первый труп старикашки:

– Я многое, конечно, в жизни повидал, но чтобы кровососа вилкой за столом закололи…

Мохан ан Феллем, мысленно улыбаясь, смотрел на своего сына. Умывшийся и переодетый в домашнее, возбужденный внезапной ночной резней, мальчик ложиться спать не хотел.

– Впечатлил, говоришь, тебя лейтенант?

Лойх ан Феллем кивнул.

– И меня, безусловно, тоже. – Отец семейства хмыкнул. – Четверо кровососов это совсем не придурок Реннедерн с его плетью.

– Он только троих прикончил, – ревниво поправил отца юный ан Феллем, лично отрубивший голову четвертому.

– И что с того? – Повторил смешок отец. – Многих знаешь, кому такое удалось?

– Так, как на моих глазах произошло, никого не знаю, – согласился сын. – Но убил он троих вампиров, а не четверых.

Отец, которого не так уж и давно подняли из дома на «смертоубийство в «Золотой дрофе», вампиры напали, в ресторации куча трупов и ваш сын, фер Мохан, там тоже оказался» махнул рукой и сменил тему:

– Сам он как тебе?

– Как бы сказать, – задумавшись, бессознательно почесал затылок сын, – чужой он какой-то. Совсем не из нашего косяка рыбка. Но Койеру с Эйдером нравится, говорят «понимаем, что это не так, но ведет себя, как будто с нами в первой шеренге начинал». Боу с Атти помалкивают, присматриваются. Один только Тельф сразу сильно невзлюбил.

– Не прост, – согласно кивнул отец, – для первой шеренги он верно великоват. И про жалкого старшину скутатов на купеческом корабле нагло врет.

– Он много где врет, – махнул рукой юный ан Феллем. – Смотри, что у моего второго лейтенанта есть.

Парень взял с туалетного столика свой кошель и подал отцу срезанную печать, поблескивающую в свете свечей золотыми и серебряными искрами.

Тот покрутил издалека узнаваемую печать от бутылочки с омолаживающим зельем в руках и бросил ее на стол.

– Печать Миртина из Эвры. Но не надейся, ты меня подобным не удивишь. Меня даже совсем бы не удивило, если он эти зелья купил, а не на море взял.

– Даже так? – заинтересовался сын.

– Мальчик мой, – снисходительно взглянул на него отец, – ты обращал внимание на его речь? Не на акцент, а на слова?

– И что он у нас тогда делает?

Пояснять, что отец имел в виду, сыну не потребовалось.

– Понятия не имею. Может быть, что и действительно в крушении сумел выжить. Но я так думаю, врёт. Просто пираты на берег ночной порой высадили. Будь он пассажиром на купце, даже контрабандисте, в порту бы сошел.

– С описаниями морских разбойников не сличали?

– Сличали. И по людям Серебряных островов, и по кайнрийцам, и по всем остальным, когда еще в Клоаке сидел. Пустота, в описаниях похожие лица есть, но это точно не он. Что Великий океан пересек, наверняка можно верить. У наших берегов таких не пропустишь.

– Пираты одинокого пассажира через океан перевезли? – не поверил отцу младший ан Феллем.

– А почему нет, если заплатил?

– Пап, у него сундук с вещами железом обшит и наверняка колдовской работы – никаких запоров не видно, и ключом он не пользуется. Да и за один гарнитур[13], я даже не знаю как пираты, а в Клоаке его не задушили.

– Мальчик мой! Твоего отца некоторые могут назвать сволочью и мерзавцем, но дураком, я надеюсь, не считает никто. Кроме тебя сейчас. Так что ты тоже так не считай.

Понявший, что ляпнул, что-то сильно не то, сын немного смутился.

– Для чего мне нужны эти мечи и доспехи? За закрытыми дверями одному на них любоваться? Многих знаешь, кто не взятым в честном бою родовым оружием похваляется, если этот род не вымер?

– А что ты тогда сказал их прибрать, если его в бою прибьют?

– А какие тогда к нам могут быть претензии, если он пал в бою? Пусть проверяют, убедятся – если хорошо заплатят, можно будет даже вернуть. Межродовая вражда по такой глупости нам не нужна. Так и до убийц в доме может дойти, а мы даже не поймём, от кого они.

– Состорожничал, значит, пап… – хихикнул сын. – Не ожидал от тебя.

– И зря. По одной жадности связываться с человеком, которого пираты через океан не ограбив перевезли, редким дураком надо быть.

– А что тогда наместнику его не сдал? Пусть бы с ним мстители и разбирались. Если вообще бы объявились.

– А ты сам подумай… – пожал плечами отец.

– Только из-за меня, что ли?

– Не только. Но и хорошего лейтенанта в роту сына тоже просто так не найдешь, а что чужой здесь, так это даже к лучшему.

– То-то же мне мама шкатулку с ядами в тот день подарила, – ехидно задумался вслух над совпадением появления в роте заокеанского второго лейтенанта и таким странным подарком юный капитан.

– Отравитель ты бестолковый, но чтобы яда в вино плеснуть, много ума и не потребуется. Когда поймешь, что в роте хозяином становится он, а не ты – можешь на убой отправить, можешь отравить, можешь Тельфа своего подослать, можешь даже выгнать попытаться, если убить испугаешься или не захочешь. Но в роте его быть не должно. Если такой человек решит стать капитаном, не испугавшись моей мести, выжить из вас сможет только один.

– А он точно так решит? – Как-то неуверенно высказался вслух озабоченный серьёзностью обсуждаемого вопроса капитан.

– Тоже успел понравиться? – На этот раз на лице Мохана ан Феллема не было ни тени улыбки. – Не знаю. Будь он близкого тебе возраста, было бы легче. Вы, может быть, даже подружились бы. А так… мы даже не знаем, сколько ему лет. Что между вами общего? Если он человек чести, и ты не будешь сильно глупить, тебе, конечно, ничего и не угрожает. Сам локти начнёшь кусать, коли решит уйти. Но где сейчас того можно найти, кто от идущей в руки роты откажется? В песнях? Родные братья за пригоршню золотых друг друга режут.

– Я понял, пап. – Поморщился сын.

– Хоран, конечно, за ним присматривает, да и не он один. Пока эти люди верны, опасаться тебе нечего. – Отец откинулся на спинку плетеного кресла. – Но война это война. Кто знает, может быть, что их завтра прикончат и твоя жизнь будет зависеть от людей, которых ты сам подберешь взамен. Которые и сами предать могут.

Сын кисло сморщил физиономию, отец, не обращая на это внимания, продолжил читать нотацию:

– Своему дружку ан Скаллису я на твоем месте верил бы ещё меньше, чем ему. Что эта семейка хорошо умеет, так это лбами сталкивать. А потом подсылать убийц и расчищать дорогу ядами среди уцелевших.

– Ты меня хочешь запутать, пап? – Нахмурился сын.

– Ты считаешь? – Саркастически усмехнулся папаша. – Но хоть за «друга» своего не вступился, не совсем, значит, безнадежен.

– Отец! – рассердился сын. – Теперь ты меня дураком не считай! Думаешь, что про ан Скаллисов только ты один много чего знаешь? Про отравителей их, убийц с бретерами и шашни с кровососами из катакомб?

Отец вспышку сына воспринял с неожиданным для того одобрением:

– Не зря в «Гильдии» жизнью рисковал! – И тут же его голос лязгнул металлом. – Но про катакомбы даже тут без нужды не трепи. В этом городе с Ночным народом уже сотни лет все сильно сложно, и каждому слуге в душу не заглянуть.

– Я тоже не жалею, – начал успокаиваться сын. – А с Гармом разберусь и без ваших подсказок. Тебе ли не знать, сколько говна среди охотников плавает? Он у меня три дня в роте, а ты его уже отравить предлагаешь.

– За эти три дня в роте он сколько народа сумел к себе расположить? – обосновал причины нотации отец. – Даже тебя в их числе. Я не предлагаю ни его, ни кого-то еще отравить, мой мальчик. Не будет посягать на твое положение – пусть живет, и даже в нашем доме будет желанным гостем. Но по-отцовски предостерегаю, чтобы набрать лишней власти в роте её капитан никому не позволял. Упустишь, останется только убивать. Иначе тебя самого убьют, и третьему не бывать. Ты чем меня только что слушал?

– Ушами, отец, – из упрямства оставил последнее слово за собой сын. Мохан ан Феллем, махнув рукой, спрятал улыбку.

– Папа, а эти четыре наглых кровососа кто такие? – воспользовавшись заминкой, Лойх ан Феллем поспешил сменить тему разговора на куда более его интересовавшую. – У них что, мозги в катакомбах сгнили? Что они в «Дрофе» потеряли?

– Кто знает? – Подал плечами отец. – Может быть, тебя хотели убить. Может быть, барона. А может быть, и твоего лейтенанта. Их даже не опознали еще, рано меня спрашивать.

– Ден Гарм-то к ним как? – Задумался младший ан Феллем.

– Лично он – безусловно, никак. Но как он в твою роту попал, помнишь?

– Считаешь, наместник заказал? – в голосе юного капитана сквозило непритворное изумление. – Императорский наместник с вампирами спутался?

– Ничего пока не считаю. Эта пьяная драка могла быть и случайной.

– Вампиры в Мраморном зале «Золотой дрофы» оказались случайно? Ты надо мной издеваешься?

– Лойх! Мой мальчик… Ты можешь мне не поверить – но Ночной народ Бир-Эйдина туда захаживает не так уж и редко.

– И ты про это знаешь??

– В этом городе я очень мало про что не знаю. Договоренности с главами семей Ночного народа города были заключены задолго до нас. После этого войны за катакомбы и прекратились, да и на ночных улицах стало куда безопаснее. Большинство вампиров этих семей сейчас даже не там, а наверху, во Внешнем Городе живут. Только во Внутренний им ходу нет.

– Что?! – Вот этого сын не знал. – А как ты…

– «Охотники» городу нужны, чтобы вся наша нелюдь знала слово «страх». Да и стража, как ты знаешь, нередко их головы приносит. Для кровососа человек бурдюк с кровью, живущий только для того, чтобы вампир с него питался. В их восприятии есть только одно исключение – человек, убивший вампира или который может его убить. Ты их убивал. Я их убивал. Нас они тоже могут убить, но мы с тобой, как и твой старший брат, для них уже не пища. – Тут Охотник Мохан точно таким же жестом, как сын, почесал затылок и немного поправился: – Точнее не только пища.