Ключ

Бессмертие

Все временное в вечности сгорит,

Хоть захлебнись бессмертья элексиром.

Воздвигни себе сотни пирамид,

Или тропу целуй, ведущую к святыням.

Пусть кассия растет вечнозеленой,

И время пусть к бессмертию ползет,

Но ты не встретишь Дон Хуана у Соноры,

К пути бессмертия который призовет.

Вкушай амброзию, амриту и хаому

Да ламмер – вайном наполняй кувшин.

И раз хорошее взято за аксиому,

Попробуй всё, в теории, крушить.

Змей Уроборос, скрученный в кольцо,

Глотает философский камень.

Если от смысла жизни ты далек,

То и бессмертия искать не надо.

Узор

Относись по-особому

К вышиванью узорами

Своей жизни истории

На большом полотне.

Простой нитью иль золотом?

На льняном или шёлковом?

Тонком, гладком иль ворсовом?

Сколько будет эмблем?

Полотно однотонное?

Шерстяное, суконное?

А отрезано ровно ли?

Ты возьми, и измерь!

Новизной и повторами,

Теснотой и просторами,

Полотно твоё полнится,

Украшаясь узорами.

Ты плети их до прочности!

И в разбросе и точечно,

Именем или отчеством,

В неизвестности, в почестях.

Списком и безотчетностью,

Свежестью или черствостью,

Всем известным пророчеством,

Или, может быть, «чёрт бы с ним»?

Одиночеством, обществом,

Всем забытым и новшеством,

Всем смиреньем и пошлостью,

Той вершиной и пропастью.

Всей безличностью, самостью,

И открытием и таинством,

От рожденья до старости

Наш узор вышивается.

Мудрость к нам приходит понемногу

Мудрость к нам приходит понемногу,

Аккуратно замедляя шаг.

Мудрость, как актриса эпизодов,

Никогда не соберёт аншлаг.

Мудрость высоко над головами.

Мудростью исписан весь забор.

Хоть вперёд неси её ногами,

Ты её не сделаешь рабом.

Светом с ней так хочется пролиться.

Хочется с ней гору обойти.

Хочется, когда уже за тридцать,

Хоть немного смысла уловить.

Не путай

Не путай то и это!

Не путай снег и пепел.

Не путай то, что спрятано

И то, что незаметно.

Не путай знак с разметкой,

Загадки и ответы.

Не путай кнут и пряники.

Награды с черной меткой.

Не путай честь с монетой.

Где потолок, где небо!

Не путай плагиаты

И просто совпаденье.

Обеды и обеты.

Что стынет, что нагрето.

Тех, кто сидел в ГУЛАГах,

Не путай с диссидентом.

Что нужно, и что вредно,

Где «точно», где «наверно»,

Где «просто», где «за дело!»,

Где отступ, где пробелы,

Где боязно, где смело,

Где право, и где лево,

Где человек, где звери,

Где голова, где тело.

Не путай опыт ценный

И горечь поражений.

Не путай «Все нормально!»

И «Все же я проверю».

Не путай «Все пропало!»

И «Было и сложнее!»

Не путай беспризорника

В изношенных одеждах,

С идущим человеком

По жизни безмятежно.

Не путай меч железный

И флаги цветов белых.

Не спутать ведь полезно

Незрелое со спелым.

Страшный зверь

Собрав в дорогу всё, что нужно, закрыв на ключ свой дом в лесу,

Охотник вышел на охоту, но не привычный выбрал путь.

Он двинулся тропою длинной, вдоль скал, к высокой той горе.

Никто не верил, но твердили: «Там обитает страшный зверь!».

Фантазия людей богата, но отрицать никак нельзя,

Что в этом странном, тихом месте, так часто кто-то пропадал.

Набраться смелости не просто, тревожных мыслей и не счесть,

Но тайны все открыться просят! Раскрытье тайны стоит свеч!

И вот, в надежде зверя встретить, охотник очень долго шел.

Добрался он к подножью грозной, горы высокой и большой.

Вверх, по теченью речки буйной. К вершине, тайну чтоб узнать.

Он изучал следы и звуки. Лес может многое «сказать».

Граница леса, шапка снега, вдали виднеется ледник.

«Не суждено мне встретить зверя, быть может это просто миф!?»

Усталость верх взяла над телом. Разжег костер. Смог задремать!

Вдруг рядом захрустели ветки. Сквозь сон нащупал он приклад.

Из леса к нему вышел смело в лохмотьях старый человек.

Пройдя к костру, напротив сел он, как будто к этому привык.

– С тобою, путник, буду честен. Я здесь не жалую гостей.

Гора – мой дом. Здесь моё место! Как видишь я не «страшный зверь».

Здесь многие меня искали твои охотники – друзья.

Покой природы нарушали костром и залпом из ружья.

Зверей пугали этим шумом, рубили метки на стволах,

Меня пытались обнаружить в моих же собственных лесах.

Я должен тайну сохранить был о «кровожадном лесном звере!»

Никто из них не возвратился! Живых сейчас пугает местность!

Я думал не осталось смелых, кто хочет тайну разгадать

Всех тех пропавших, оголтелых, всех тех, кто славу тут искал!

– Ты молвил, что ты зверь не страшный, но убеждаюсь я в обратном!

Так дом и тайну охранял, что начал просто убивать?!

И мне ты участь приготовил? Не суждено спуститься к дому?

Но вижу, ты и без ружья! На жертв ты ос натравливал?

– Смекалистый ты друг, однако! Нашли бы общий мы язык.

Но осы, это слишком просто! Их всех съедали муравьи…

Бунтарь

На всех плюет он свысока.

Чтоб не случилось – все пустяк.

Ничья не правит им рука.

Меняться и не помышлял.

Поспать, поесть, чужую лесть он любит.

Собственную спесь в себе лелеет и голубит.

От жизни брал что мог. Игрок!

Наемник! Режет, грабит, жжет!

Кого-то бьет и бьют его.

Желание взводить курок владеет им уже давно.

Он ощущал всей жизни жар,

По лезвию бродя ножа.

И головой рискнуть своей –

Любимейшая из затей.

Оправдан риск! Собрал народ.

Кто не рискует – тот не пьет!

Позвал он друга палача.

«Смотрите все! – бунтарь кричал, -

Я столько в жизни испытал.

Сама мне смерть уже семья!

Если я жив – бессмертен я!

Наточены ли лезвия?»

«Маэстро» казни заскучал!

Плечом повел он. Молвил: «Да!»

Таких он видел, и не раз!

«Ну кто бы этих дурней спас?»

«Ложись, не дергайся и жди!

Сейчас ты всех тут «удивишь!»

Топор взлетел вверх, замер люд!

Кричал бунтарь: «Руби, мой друг!

Слетит пусть с тела голова.

Есть в банде у меня швея!»

Сидит теперь он в кабаке

И отмечает свой успех!

Он вкусно ест и вкусно пьет,

Из шва на шее все течет.

Посвящается К. Кастанеде

– Я был сражен этой громадой! Я был прижат к земле, как тень,

Словно родился и стал старым в короткое мгновение.

Меня схватили эти «лапы». В них извивался как змея.

Я много сил своих истратил, пытаясь что-нибудь понять.

Пурпурно – глянцевая шея, оттенков темных чешуя,

Глаз выпуклых густая зелень меня глотала не жуя.

То далеко, то близко очень, то двигаясь, а то застыв,

Размытый или слишком четкий, чудовища являлся лик.

Из трещин на блестящем теле, пучками иглы разрослись,

Широких крыльев плотный веер его туда – сюда носил.

Повсюду дым и запах серы! То рядом, то опять взлетит!

Я был намечен его целью, но что-то медлил страж границ.

Рассмотрен им я и изучен «под микроскопом на стекле».

Его движения беззвучны, хоть и немыслимый размер!

Бравада, танец и насмешка, третирован я им сполна.

Меня поставил он на место. Прижал к земле и растоптал.

Вся моя важность, воля, смелость… Я к этой важности привык!

Всю несгибаемость как ветром вдруг унесло и сдуло прыть.

Вот точка, там, на горизонте, и несся снова страж ко мне,

Как разъяренный бык в загоне, но бык, который вдруг взлетел.

Что за нелепая дилемма всегда одна, на всем пути:

Сражаться, биться без сомнений, или сказать себе «беги!»?

Произойдет ли что хотелось, или утащит он во тьму?

Все онемело мое тело, не мог я им пошевельнуть!

Как победить его?

– Ты знаешь!

– Я слишком слаб!

– Себе не ври!

Как мошку раздавить – так сразу! Как мошкой стал ты – стал труслив!

Нетерпелив ты и беспечен. Где нужно ждать, вперёд бежишь!

Где нужна скорость, ты замедлен…

– Учитель…

– Просто потерпи!

Чернокнижник

Эмоций сила мне запретна

С тех пор, как в этот мир пришел!

«Он мертв, – сказала акушерка,

Откладывая стетоскоп. –

Не плачет, не кричит ребенок,

Не дышит он. Не бьется пульс.

Явившись в мир, уйти был волен,

Сюда он просто заглянул.

Рождения день совпал с днем смерти,

В реестре новая строка:

Мгновением эту жизнь измерив,

Похожих впишем пару дат.»

Если сыграть такое в нотах,

То прозвучит лишь тишина -

Все замолчали удивлено,

Когда я приоткрыл глаза.

Наложенным на чувства ветом,

С рождения был «награжден».

Всю свою жизнь, до самой смерти,

Жить без эмоций обречен!

Чувств человеческих потоки

Внутри меня рванули вспять.

Все они спрятались под кожу

Так глубоко, что не достать.

Я жил в молчании, как камень,

Похож был на живой портрет.

Пустой внутри, как лунный кратер

На неизведанной луне.

С любовью незнаком был страстной,

Не знал я ревности хромой.

Была на мне все та же маска –

Безжизненность с зашитым ртом.

Я не узнал о «чувствах настежь»,

Эмоций «не держал в себе».

Парализованным был напрочь,

Хоть двигался я, как и все.

Был сам себе и всем неясен

И все были неясны мне!

Был на виду у всех, но спрятан,

Плащ – невидимка на душе.

Все растворялось как в тумане,

В молочной, непроглядной мгле.

Таким как я, детей пугают,

Живой тотем, чтоб вызвать смерч.

Кряхтя, с отдышкой, жизнь тащилась,

Кто мог, ухаживал за мной.

Морщины, волосы седые

Дополнили меня с лихвой!

Свой век со скрипом доживая

В том пансионе. У окна

Сидел я. За цветущим садом не наслаждаясь наблюдал.

Открылась дверь.

– К Вам посетитель, – проговорила санитарка. –

Как хорошо, что вы не спите,

А то Ваш гость к вам очень рвался.

Вот тот момент, когда пришел ОН,

Кто чувства все мои украл.

Был радостный он и веселый,

Был молод, яркий, как звезда.

Передо мной он поклонился,

Улыбка не слетала с губ:

– Меня назвали чернокнижник,

Людскими чувствами живу!

Пришел к тебе я извиниться за то,

Что жизнь твою сломал.

Людские чувства-моя пища,

Тебя я вычерпал до дна!

С кресла-качалки я свалился,

Схватить пытаясь колдуна…

Два труса

На поле боя встретились два труса!

Судьба хитра, подставила плечо.

Ведь трус всегда узнает труса.

Похожий у них взгляд, и, кажется, одно лицо.

В висках стучит, дрожат коленки,

Назад отступишь – в миг казнят!

Боится каждый своей смерти,

Нельзя об этом не сказать!

Похожие у трусов мысли -

По меньшему сопротивлению иди!

Так битва началась словесная,

Заточены у трусов языки!

– Я вижу, конь твой тощий, еле дышит,

Да и сам худой ты, будто жердь.

Не понимаю, как тебя смог дотащить он,

Ведь при тебе я вижу латы, шлем, и меч?!

– О книге, друг мой, судишь по обложке, -

Напротив прозвучал ответ, -

Пускай и не доел я пару ложек,

Зато таких как ты съедаю на обед.

И конь не подводил меня ни разу!

Он мало есть, легко бежит.

А на твою посмотришь клячу…

Сильнее своего хозяина дрожит!

И за сраженьем наблюдал ты

С того, далекого холма.

Победоносное решенье!

Стоял бы там, пока окончится война!

– Стоял я возле наших полководцев-

Стал собеседник отвечать, -

Там, где начальники – я в той же лодке!

За ум, за смелость любит меня царь!

А обучался драться я у самых лучших,

У мастеров меча и топора!

На вашей стороне такие не найдутся,

Но если снять кота с березы, это к вам!

– Известно, у начальства подчиненных много!

Попробуй всех их сосчитай

От самых важных до уборщиц, -

Боец второй не стал молчать. –

Ты у начальства, да, в почёте:

Пойди, уйди, да принеси!

Всегда у них на лучшем счёте –

Выносишь ночью им горшки!

Спор продолжался очень долго.

Две лошади уже храпят.

Склонилось солнце к горизонту,

Опять свой выполнив обряд.

Два собеседника кричали,

И спор их был всё горячей!

И эти строки написал вам

Не самый храбрый из людей!

Выбор

Можно рассказать о самом тайном,

Можно скрыть все то, что наяву.

Не узреть в закономерности случайность,

Не понять, что случай и есть – суть!

Можно наплевать на все законы

Или догмы чтить до жжения в груди.

Можно и садизм принять за норму,

Со святостью слегка повременив.

Можно расцвести, тянуться к свету,

Или вдруг затухнуть как свеча.

Можно стать словоохотливым поэтом,

Или так всю жизнь и промолчать.

Нет сомнений, что все повторится снова.

Нету веры в то, что цикл завершен.

Я убежден, что будут перемены,

И в том, что их не будет убежден.

Лжепророк

Гремит твой звонкий голос, взгляды приковывая.

Ты силой слова Всех людей заставил думать по-новому.

При появлении твоем, тела сгибались в поклоне.

Ты с площадей вещал о том, что перепишешь историю!

И каждый кто проникся верой, нес к тебе свое золото.

Каждый кто проникся верой делал это осознанно,

Забывая всё, что не связал своем уме с твоим обликом.

«Гремит» твой голос так безжалостно на каменных скрижалях.

По сотне раз каждый прочел их в час тоски и печали,

Ища спасенье не в себе, а в этих странных писаниях.

Ты называл их откровением, священным уставом,

Сошедшим даром, текстом жизни, это – гибель незнания!

Ты сам себе поверил, что сдержал обещание!

Повсюду лжепророки, самозванцы и прихвостни.

Кто-то доверяет им ведь право на истину?

Волк в овечьей шкуре на священном пиру

Скрывает за улыбкой наточенный зуб.

Ученик вора

Ученик

Та девушка вновь меня ждет.

Запомнился ей и, отныне,

Заставили сердце её

Болеть и страдать мои силы.

Она знать не может того,

Какими я целями движем,

И снова смотрит в окно,

О любви мечтая из книжек.

Девушка

Ты снова дал мне уцелеть

Последней ночью.

Тот рассвет

Прогнал тебя на много вёрст,

на много лет вперёд!

Ты должен выполнить приказ.

Придет тот день. Придёт тот час,

Меня ты должен своровать,

Ведь твой учитель ждет!

Ученик

Учитель мой – дряхлый старик,

Меня наградил мастерством,

И приказал мне украсть

Ту, что когда-то любил он.

Во времени сам заточен.

Известен был не понаслышке:

Его ремесло – воровство,

Он даже обкрадывал нищих.

Приказ был понятен и прост.

Своровать ночью спящее тело,

И, построив во времени мост,

Старику принести его целым.

Итог

Она просыпалась опять

Под пение птиц в своем саде.

Ученик воровство променял

На любовь! Не исполнил приказа!

Короткий путь

Гонец отправлен был доставить весть!

Коня пришпорил он и мчался по равнине.

Сеунч в суме лежал, но «легкий вес».

Гонец вдруг понял – кто-то дышит в спину!

Конь вороной хрипел, но темп держал,

Дать ветру бой любил затею!

Быстрее ветра же летящая стрела,

Ему вонзилась точно в шею.

От конных всадников не суждено сбежать.

Была ошибка сократить дорогу полем!

Свалился конь, теперь лежал, крехтя.

Под ним гонец лежал, харкаясь кровью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.