Заповедник страха

– Не пялься, – сказал старик, не глядя на него. – Не люблю.

*       *       *

Утром Хмель нащупал на своем лбу здоровенную шишку. Провел рукой случайно, зацепил – мамочки мои, какой кошмар.

Он лежал в той самой комнате, где накануне состоялась трапеза, на плоском, как ящик, сундуке, заваленном старым провонявшимся тряпьем. Сквозь грязные окошки едва пробивался призрачный утренний свет. Хмель приподнялся на локте и осмотрелся. Никого здесь больше не было. Он поднялся, проковылял к ведущей из дома двери, миновал темные сени со стойким запахом плесени, и оказался на покосившемся крыльце без перил.

Лес утонул в густом тумане. Туман был серый, как разбавленное водой молоко. Ближайшие к дому деревья проступали из этой серости неотчетливо. Хмель мрачно озирался по сторонам. И обнаружил, что нет машины. Той самой, на которой они приехали вчера. И Сереги с Виталиком тоже нет. А ведь накануне спать в одной комнате ложились.

Встревоженный Хмель спустился с крыльца. Вот следы на сырой земле, тут машина их стояла.

Обернулся и увидел девушку. За углом дома она чистила картошку, зябко кутаясь в стеганый жилет. И никого не было вокруг. Хмель подошел.

– Привет! ― сказал дружелюбно, бесцеремонно пялясь на ее загорелые ноги.

– Привет, ― отозвалась она.

Ему показалось, что с вызовом.

– Где машина? ― спросил Хмель.

– Уехали.

– Куда?

– Остальных ваших привезут.

– Откуда? Из Москвы? ― не поверил Хмель.

– Зачем из Москвы? От шоссе. Сами дорогу не найдут.

Хмель сел в сырую от росы траву и теперь голые колени девушки были на уровне его глаз. Она все поняла и вдруг раздвинула ноги. Не широко. Только чтобы он трусики увидел. Хмель дрогнул и поднял глаза на девушку. Она смотрела насмешливо.

– Ты себя в зеркале видел, ухажер? ― спросила и бросила очередную очищенную картофелину в кастрюлю с водой.

Полетели брызги. Часть из них принял на себя Хмель.

Он поднялся из травы и пошел к умывальнику, прибитому к дереву. Над умывальником светлел квадратик зеркала. Хмель заглянул в него. Ужасная картина. В одном месте лоб рассечен ― это он в машине так спьяну пострадал. В другом месте огромная шишка. Под глазами мешки. Не брит. И вообще помят после попоек этих.

Какой сегодня день? Пятница. Это он за неполную неделю так деградировал.

Сидел бы сейчас в офисе, шефу преданно в глаза смотрел и поддакивал согласно.

Тьфу!

Нет, только не это!

*       *       *

Девушку звали Маша. Она здесь родилась и выросла. А теперь жила в райцентре в ста двадцати километрах от этого хутора, и работала няней в детском саду. Работу и место в общежитии ей дали как сироте. Про свое сиротство она сказала буднично, как бы между прочим. А Хмель дрогнул.

– А что с родителями такое? ― спросил он.

– Пропали.

– В смысле? ― не понял Хмель.

– Здесь пропали, ― сказала Маша и показала рукой куда-то в туман.

Хмель проследил взглядом.

– В лесу? ― предположил он.

– Ясное дело. У нас тут кроме леса и нету ничего.

– Заблудились, что ли? Или, может, звери?

– Может, и звери, ― сказала Маша, но по ней было видно, что эта версия представляется ей наиболее неправдоподобной.

– И что ― никаких следов?

– А какие следы?

– Ну, я не знаю, ― пробормотал Хмель и посмотрел в грязное молоко тумана.

Ни черта не видно.

– Два человека, ― сказал он неуверенно. ― И чтобы никаких следов?

– Они в разное время. Сначала тятя. Мне было шесть годиков всего. Я плохо его помню. А мама ― три года назад. Осень была. Она пошла по грибы. Опят было много тот год. И не вернулась.

– А искать пробовали?

– Чего пристал? ― спросила Маша хмуро.

– Я не знаю, ― смешался Хмель. ― Понимаешь, я сам сирота. Ни отца, ни матери. Но я хоть знаю, как все было. Ехали в машине, им грузовик не уступил дорогу. А тут ― просто пропали. И никаких следов.

Маша всмотрелась в него. Вздохнула.

*       *       *

Завтракать сели, не дожидаясь остальных. Хмель снова оказался напротив Маши и под правой рукой у старика. Покосился опасливо на тяжелую ложку, которой дед его накануне припечатал.

Была картошка. Тушенка в жестяной банке. Пара луковиц. Хлеб, явно собственной выпечки. И никакой выпивки.

– Вы б налили, батя, ― дерзко сказал Хмель, мстя за вчерашнее унижение.

Старик воззрился на него свирепым взглядом. Хмель этот взгляд выдержал.

– У вас там сильно пьют? ― спросил старик.

– В Москве? ― уточнил Хмель.

– Зачем в Москве? Ты сам какой народности?

– Я русский.

– Не похож, ― уверенно сказал старик. ― Ты азият. Нехристь, в общем. Жил бы в Монголии своей и горя бы не знал. А тут водка и прочее греховство.

– Сами пьете, ― напомнил о вчерашнем Хмель.

– Сами местные. Нам привычно. А вам, неграм всяким, одна беда от нашей жизни.

– При чем тут негры? ― оскорбился Хмель.

– Как при чем? ― степенно ответил старик. ― В прошлый раз заместо тебя негр был.

– Здесь? ― не поверил Хмель.

– Ага. Вот тут как раз сидел, где ты сейчас.

Хмель изумился. Поднял глаза на Машу. Она молча кивнула, подтверждая. Да, точно, был здесь негр.

*       *       *

В середине дня вернулись Серега и Виталик. И с ними еще две машины прибыли: "Ниссан" и "Исудзу". Хорошие внедорожники. Непросто будет Хмелю от них на раздолбанном УАЗе улепетывать. Новеньких было трое. Вышли из машин, осмотрелись с любопытством путешественников, достигших места привала. Когда Хмель вышел на крыльцо, они воззрились на него ― так туристы разглядывают туземцев. Хорошая одежда у пацанов. Видно, при деньгах.

– Знакомьтесь, ― сказал им Виталик. ― Это ваша будущая жертва.

Пошутил. Но никто не засмеялся. Рассматривали Хмеля, будто примерялись, с какой стороны к нему лучше подступиться.

И Хмель вдруг вспомнил, как он с работы уходил, а все вокруг ему уже чужие были. Точно такое чувство он сейчас испытал. Он один. И он не с ними.

Вот оно, блин, одиночество зверя. Тебя загоняют, их много, и все они ― враги. Их стая, а ты один. И шансов ноль.

Его вид, похоже, охотников не впечатлил. И вообще они к Хмелю отнеслись, как к обслуге.

– Ты помоги, ― сказали ему. ― Там жратва в багажнике, в коробках. Только осторожно, там водка, не побей.

Хмель не знал, как будет правильно себя вести. Пошел к машине. Это была "Исудзу". Хмель увидел шильдик с названием модели: TROОРER.

Как это прочитать? Трупер?

*       *       *

― Любая охота начинается с хорошей пьянки, ― уверенно сказал жизнерадостный белобрысый толстячок.

Его круглое лицо лучилось такой безмятежностью, что не могло оставаться сомнений ― все в его жизни складывается удачно и впереди тоже все будет хорошо.

Стол в избе накрыли знатный. Нежнейшее филе красной и белой рыбы, черная икра, настоящие швейцарские сыры, водка "Русский стандарт" и французские коньяки по сто долларов бутылка. Вся эта городская роскошь забавно смотрелась в нищих интерьерах. Возможно, именно поэтому хозяев за стол не пригласили. И Хмель теперь перед собой не Машу видел, а чернявого малого, у которого брови срослись над переносицей. Чернявый порой поднимал глаза и смотрел на Хмеля, не мигая. Противно было. Неуютно как-то. Хоть пересаживайся.

– Я объясняю диспозицию, ― сказал Виталик, когда по первой паре рюмок пропустили, и уже можно было к делу перейти. ― По поводу вашей завтрашней охоты, в смысле.

Все заинтересовались.

– Есть жертва, есть охотники, ― сказал Виталик.

Охотники оценивающе посмотрели на Хмеля. Хмель криво улыбнулся.

– Жертва завтра утром уезжает. У него фора ― час времени, ― продолжал Виталик. ― Через час вы отправляетесь за ним вдогонку. Задача: догнать и застрелить.

Чернявый со сросшимися бровями снова уставился на Хмеля, будто примерялся, куда сподручнее будет стрелять.

– У него тоже есть возможность вас мочить, ― сказал Виталик.

Хмелю показалось, что сказано это было только для того, чтобы ему пилюлю подсластить.

– Он запросто может засаду устроить и шмальнуть по вам в упор. Тут кто кого, тут все по-честному.

Хороша честность ― трое на одного.

– А куда он ехать будет? ― поинтересовался белобрысый толстячок. ― Цель его ― какая?

– Цель одна: до понедельника дожить, ― веско сказал Виталик. ― Перед ним лес, беги в любую сторону.

– И где ж его искать? ― развел руками белобрысый.

– Он далеко не убежит. Тут кругом болота.

– Карта есть?

– Карту вам не дам, ― сказал Виталик. ― С картой вы быстро освоитесь, поймете, что тут где. И будете легко ориентироваться, как в каком-нибудь своем родном Марьине. А нам надо, чтобы для вас местность незнакомая была. Джунгли настоящие. Так интереснее.

Достал из кармана блокнотик, выдернул оттуда чистый лист бумаги.

– Я вам схему набросаю. Чтобы хоть какие-то ориентиры были. Мы здесь.

Поставил точку на листе.

– Приехали отсюда.

К точке провел дорогу ― линию.

– Эта дорога идет дальше в лес.

Продолжил линию.

– Это все места более-менее сухие, проехать можно. Тут воевать будете.

Обвел окружностью участок на схеме, где предполагались боевые действия.

– Сухая местность, километров десять в диаметре. Вокруг болота.

– Как на острове, ― сказал белобрысый.

– Ну, типа того, ― согласился Виталик.

– Дорога тут одна? ― спросил белобрысый. ― Уйти нельзя через болота? Только через этот хутор?

– Какие-то дороги есть, конечно, ― сказал Виталик. ― Местные их знали, как-то ездили. Только местных больше нет.

Внутри круга поставил два крестика ― на некотором расстоянии друг от друга.

– Две деревни здесь когда-то были. Дворов по двадцать. На хрен вымерли. Стоят там развалюхи. Ну, вы увидите. Здесь такая глухомань и еще болота эти ― даже дачники не селятся.

– Получается, что деваться ему тут некуда, ― вдруг сказал чернявый и окатил Хмеля разбойничьим взглядом.

– Тебе тоже, в принципе, ― огрызнулся Хмель.

Но было ему не по себе.

Потому что около часа назад, когда он этим пацанам помогал продукты из машины выгружать, в багажнике у них увидел оружие. Не пулялку какую-то, что краской стреляет, а настоящее ружье.

*       *       *

Хмель заметил, что чем больше пацаны эти напивались, тем чужее он им становился. Будто чувствовали, что все ближе завтрашний день, когда они начнут гонять его по лесу. Пока они балагурили на темы из своей московской жизни, были обычной публикой, пацанами из спортбара, но когда переключались на Хмеля ― куда-то улетучивалось их веселье, а во взглядах проявлялась холодная, как сталь в ночи, безжалостность охотников.

Чернявый со сросшимися бровями после прочих историй, которых множество уже поведали за столом, вдруг начал рассказывать случай из своей жизни. Он когда-то работал охранником на Черкизовском рынке, как уже знал Хмель, и кто-то там кому-то задолжал. Торговцы, в общем, не поделили что-то. Должник уехал в глухомань под город Талдом, спрятался в деревне у своей невесты, которая на том же самом рынке продавцом работала. А чернявому и двум его товарищам поручили беглеца найти.

– Ошибка была в том, что мы не рассссредототоччились, ― с трудом справился со ставшим вдруг мудреным словом рассказчик. ―Нам дом окружить ― и проблем бы не было, ― он сделал жест, показывая, как надо было окружать, зацепил рукой стакан и опрокинул его на пол. ― А мы втроем ввалились через двери. Он в окно сиганул. Мы такие с пацанами следом. Он в лес. Мы за ним. И давай его гонять! ― сказал возбужденно.

Наткнулся взглядом на Хмеля и вдруг азарт его куда-то улетучился. Улыбался, а в глазах улыбки не было. Получался оскал, а не улыбка. И совсем напрасно он историю эту вспомнил. Казалось, что и сам он уже пожалел.

Пауза затягивалась. И вроде как неловко стало всем. И в этом тягостном молчании Хмель произнес:

– А дальше что?

– Чего? ― сказал чернявый.

Изобразил непонимание.

Уж лучше бы соврал.

Сказал бы, что не догнали.

– Тебе зачем ружье? ― спросил Хмель.

– Какое ружье?

Теперь чернявый действительно не понял. Не смог так быстро переключиться. Или снова притворялся?

– Такое! ― сказал Хмель. ― Которое в багажнике твоей машины!

Чернявый молчал и смотрел на Хмеля. Соображал, видно, как сподручнее ответить, чтобы не получилось такой лажи, как с историей про беглеца под Талдомом.

Хмель повернулся к Виталику и сказал:

– Мы так не договаривались!

– Ну ты чего? ― поморщился Виталик. ― Что случилось?

– Мы так не договаривались! ― зло повторил Хмель.

Поднялся из-за стола. Ушел.

*       *       *

Маша в полутемном сарае доила корову. Хмель остановился в дверях, привалился плечом к косяку.

– А ты что ― в отпуске? ― спросил он.

– Да. На лето сад закрыли.

– Значит, и в прошлый раз ты тут была?

– В какой прошлый раз?

– Ну, когда здесь тоже куролесили. Когда был негр.

– А-а, да, ― кивнула Маша

– Что ―настоящий негр?

– Ага. Жуть какой черный. И матерился так, как у нас никто не матерится.

– У вас не матерятся?

– Ой, нет, у нас все матом могут. А так, как он ― никто.

– А пацаны эти были? ― махнул рукой в направлении дома Хмель.

– Виталик и Сережа?

– Я не о них, ― сказал Хмель. ― Я про охотников.

– Нет, другие.

– Ну и как? Поймали они негра?

– Нет.

– Не смогли?

– Он потерялся.

– Как это? ― насторожился Хмель.

– Не нашли его.

– А он был вообще?

– Ну, я же видела. Вот так, как ты, он тут сидел и с ними водку пил. Потом он в лес. Они его искать стали. И не нашли. Без него пришли из леса. И уезжали отсюда без него.

Убили негра ни за что ни про что.

Дурацкая песня. Дурацкий негр. А сам он, Хмель, дурак. Как он в это вляпался? Зачем?

*       *       *

Он видел, как его искали. Он сидел в траве под деревом, привалившись к стволу спиной, и наблюдал за тем, как сначала Виталик пошел бродить вокруг дома да заглядывать в сараи, как потом к нему присоединился Сергей, и как он сунулся туда, где был заперт пес, после чего едва успел захлопнуть перед носом кобеля дверь, чем и спасся, да и других спас, а иначе всем им тут несладко бы пришлось.

Хмель не мог взять в толк, заодно старик с этими пацанами или он отдельно. От этого зависело, как себя вести. Если старик им только ночлег предоставляет, то можно, в принципе, на него рассчитывать, а если они ему платят и он с ними как бы заодно, тогда плохо дело.

Пока Хмель терзался сомнениями и трезвел потихоньку, Виталик случайно на него набрел.

– Вот ты где! ― сказал он и в голосе его угадывалось испытанное им облегчение.

Он сел в траву напротив Хмеля.

– Чего стряслось? ― спросил Виталик и стало ясно, что будет уговаривать.

Хмель промолчал.

– Нормальные такие пацаны, ―сказал Виталик.

Хмель смотрел на грязные вечерние облака.

– Я про ружье спросил, ― сказал Виталик. ― Ну, говорит, мы же едем в лес. Как в лесу без ружья?

Посмотрел на Хмеля так, словно ждал от него ответа. Мол, согласись, нелогично это ― в лес без ружья. Не дождавшись ответа, сказал примирительно:

– Ружье я у него заберу, если ты так напрягаешься. Оставлю деду на хранение.

Вот и разрешились все проблемы, так следовало Виталика понимать.

– Тут был негр, ― сказал Хмель.

Виталик посмотрел озадаченно. Не ожидал.

– Был черномазый, ― сказал осторожно. ― Улетный парень. Матерится так, что обрыдаться можно. Бомжует по России.

– Чего его на эту игру не взяли?

– Он не захотел, ― соврал Виталик.

– Он исчез.

– Сбежал, ― все сильнее нервничал Виталик, потому что к такому разговору он совсем не был готов. ― Я же говорю, не захотел. Не понравилось ему, я думаю.

– Он здесь исчез, ― сказал Хмель, глядя на собеседника с ненавистью.

На слове "здесь" он сделал упор.

– Он сбежал, ― повторил Виталик так, будто хотел Хмеля загипнотизировать.

– В лес пошел. И оттуда не вернулся, ― сказал Хмель.

– Ушел через болота, ― прятал глаза Виталик. ― Нашел, видать, дорогу.

– А может, его в живых уже нет? ― подсказал Хмель.

– А хоть и так! ― нервно дернул плечом Виталик. ― Может, не нашел дороги. Может, он в болоте утонул. Кому он нужен, черный бомж? Кто его будет искать?

Это хорошо, что сирота, сказал в Москве Хмелю двухсоткилограммовый Жора.

Кто будет сироту искать?

*       *       *

Стемнело. Хмель в дом не пошел. Забрался в УАЗ, лег на заднее сиденье. Заснуть не удалось. Мысли всякие лезли в голову. Не до сна было, в общем.

Поздно ночью пришли Серега и Виталик.

– Я ружье у них забрал, ― сказал Виталик.

Теперь ты, мол, успокоился?

– Я не играю, ― сообщил о своем решении Хмель. ― Завтра возвращаемся в Москву.

– Ты что ― больной? ― сильно изумился Виталик. ― Здесь так не делают.

– А как здесь делают? ― огрызнулся Хмель.

– Люди деньги заплатили.

– Верни! ― посоветовал Хмель.

– А кто заплатит им за испорченные выходные? Четыреста километров отмахали от Москвы! Они же претензии предъявят! Кто заплатит за ущерб? Жора?

Да, Жора не заплатит. Где на Жору сядешь, там и слезешь.

– У тебя деньги есть, чтобы с пацанами этими расплатиться? ― сказал Хмелю Виталик.

– И с нами, ― добавил молчавший до сих пор Серега. ― Мы ведь тоже не мальчики туда-сюда впустую ездить.

– И Жора будет недоволен, ― сказал Виталик. ― Я тебе скажу, что с Жорой лучше бы не ссориться. У него такая злая крыша, что все отдашь.

– У меня нет ничего! ― злорадно сообщил Хмель.

Но это нисколько собеседников не обескуражило.

– Так закопают тебя, ― спокойно сказал Виталик.

Вроде бы и не угроза даже. Просто сообщил. Его дело ― проинформировать. А уж решать Хмелю.

Повисла недобрая тишина. Было слышно, как беснуется в сарае запертый кобель.

– Тут главное, чтобы клиент не предъявил претензий, ―сказал Виталик доверительно. ― Чтобы за свое бабло он удовольствие имел. Заедешь в лес подальше, машину бросишь, спрячешься ― и где тебя искать? Тут глухомань, пойми. Тут три шага за деревья сделал ― тебя не видно. Сам посмотри.

Хмель посмотрел. Лес обступил их со всех сторон. Меж деревьями плыли рваные клочья ночного тумана и казалось, что это призрачные всадники на белых лошадях перемещаются куда-то по своим таинственным делам.

– Они должны всего лишь знать, что ты здесь, ― увещевал Виталик. ― И совсем не обязательно ― чтобы они тебя нашли. Спрячься! До понедельника пересиди в укромном месте! Они уедут, у них дела, у них работа, они тут сидеть не будут. Тогда ты выйдешь.

Жора денег обещал. Сто тысяч. Если он обставит этих чертовых охотников. В принципе, Жора может и надуть. Скажет, что типа прикололся просто. Ну так хотя бы расстанутся без предъявления претензий.

– Хороший вариант! ― сказал Виталик и ободряюще потрепал плечо Хмеля. ― Ты пойми, что мы не враги тебе, и пацанам тем ― тоже. Мы между вами. Нам с Серегой надо игру обеспечить. И зачем нам головная боль? Вы сыграли, вы разъехались ― и у Жоры к нам никаких претензий.

*       *       *

Маша вышла из дома и направилась к сараю. Наверное, хотела выпустить на ночь сторожевого пса. Хмель коротко свистнул. Маша вздрогнула от неожиданности, обернулась.

– Фу ты! ―сказала. ― У меня сердце порвалось!

Подошла ближе. Хмель сидел в машине, распахнув дверь.

– Чего в дом не идешь? ― спросила Маша. ― Там все спят уже.

Хмель в ответ пожал плечами.

– Скажи, ― попросил он. ― Тут в лесу есть, где спрятаться?

– От кого? ― серьезно спросила Маша.

– От этих. От охотников.

– А-а, от них, ― протянула Маша беззаботно. ― От этих запросто. Городские, они лес не знают.

– А от кого нельзя? ― заинтересовался Хмель, потому что что-то почудилось ему в Машиных словах.

– От кого? ― эхом отозвалась Маша.

И лицо у нее точно такое сделалось, как у чернявого недавно. Когда Хмель у него спросил, что такое они с беглым торговцем сотворили, чернявый глупо так ответил: "Чего?" И было видно, что не все сказал чернявый.

– Кто тут есть еще? ― спросил Хмель тихо и сердце у него сжалось, потому что он увидел, как Маша дрогнула. ― Они убили негра?

– Кто? ― прятала Маша глаза.

– Тот, от кого не спрячешься, кто знает этот лес, ― наугад продирался к пугающей истине Хмель.

– Ты о ком?

– Кто здесь живет? Ведь ты знаешь! Почему не говоришь? Негр пошел! И негр пропал! Ты же знаешь, где он?

– Нет!

– Но ты догадываешься?

Замотала головой. Она очень хотела, чтобы он отстал. Но он не отставал, потому что не знать ― это очень страшно.

– Что я тебе плохого сделал? ― увещевал девушку Хмель. ― Почему отказываешься мне сказать?

– Ты не поймешь.

– Почему?

– Тут нет никого.

– Это неправда!

– Да, неправда, ― поспешно согласилась Маша.

Она была в смятении.

– Я не знаю, как тебе сказать. Как объяснить. Тут нет живых. То есть может быть они живые ― я не знаю. Но это как призраки. Понимаешь?

– Нет.

– Они здесь живут… Ну, не живут… Они здесь ходят…

– Кто?

– Я не знаю.

– Но это люди?

– Может быть. Они выглядят, как люди.

– Ты их видела?

– Да!

– Сколько их?

– Я не знаю.

– Что ты заладила: "Я не знаю!", ― сказал Хмель, осерчав. ― Ты видела ― сколько?

– Двоих.

– Когда?

– Года три назад.

– Тьфу ты! – сказал Хмель и страх мгновенно ослабил свою хватку.

Он перевел дух. Чертова девчонка! Курица безмозглая!

– И еще когда маленькая была, ― продолжила Маша и вздохнула судорожно. ― Тогда он был один.

– Кто? ― насмешливо осведомился Хмель.

– Этот… которого я видела…

– Он кто? Грибник? Или беглый каторжник? ― все так же насмешливо спросил Хмель.

Маша замкнулась. Хмель понял, что переборщил.

– Не обижайся, ― попросил он.

– Я же сказала ― ты не поймешь, ― с досадой произнесла Маша.

Кажется, она уже сильно пожалела о том, что поддалась на уговоры.

– При чем тут эти люди, если ты их видела три года назад? ― мягко сказал Хмель. ― А негр пропал не три года назад, а на прошлой неделе.

– Они здесь всегда. Понимаешь?

– Кто?

– Кто остался в лесу. Они и три года назад тут были. И двадцать лет назад. И сейчас они есть. Они всегда. Ты смеешься и не веришь, потому что ты здесь не живешь. Кто не здешний, тот ни за что не поймет. Я девчонкам на работе тоже про это не рассказываю. Это такой у нас ужастик местный. Про тех, кто на болотах. Я не знаю, как тебе сказать ― они живут там, или они вовсе не живые. В общем, они там есть.

– Это призраки?

– Тебе какое дело ― как их называть? ― поморщилась Маша, потому что не это было главное сейчас. ― Они здесь. Они рядом. И не дай бог с ними встретиться лицом к лицу.

– Почему?

– Потому! Пропадешь!

Пропадешь ― знакомое было слово.

– Ты говорила, что родители твои пропали! ― насторожился Хмель.

– Да! ― скорбно отвечала Маша.

– Так ты думаешь, что их эти…

Хмель запнулся, не зная, какими словами продолжить фразу… Убили? Забрали с собой? Утащили в болото?

И снова Маша ответила коротким "Да!"

– В общем, легенды такие местные, ― пробормотал Хмель. ― Народные сказания.

– Тут ведь люди пропадали, ― сказала Маша. ― В прежние времена, пока деревни были.

– И тоже без следа?

– Ну!

– Может, в болоте утонули? ― предположил Хмель.

– Ты все хочешь объяснить, ― сказала Маша. ― Но есть такое, что объяснить нельзя. Про этих, которые на болотах, знаешь, что говорят? Что это мертвые солдаты. Тут их знаешь сколько? И наших, и немцев. До сих пор по всему лесу черепа до кости. Их тут тыща! Или вовсе даже миллион! И никто не хоронил. И вот они бродят тут по лесу, как неприкаянные.

– Ты сама-то в это веришь?

– Мне дед говорил.

– А сама ― веришь? ― повторил свой вопрос Хмель.

– Я же говорю: так пытались объяснить. И что получилось? Что некоторые вещи объяснить нельзя. Они есть, но не понятно, что это такое.

– Значит, веришь, ― определился Хмель.

– А как же мне не верить, если я видела? ― пожала плечами Маша. ― И они были в форме.

– В какой форме? ― не понял Хмель.

– Солдаты.

Хмель не нашелся, что сказать на это, а Маша продолжала:

– И дед мой видел в форме. Это немцы были.

– Когда? ― уточнил Хмель.

– Давно. Когда он был мальчишка.

– И это точно были немцы?

– Ну да, ― спокойно ответила Маша.

Что же, мол, тут особенного?

– И ты видела немцев?

– Нет, я видела наших. Я думаю, что наших. Зеленая такая форма. Как по телеку показывают.

У атеиста с верующими точек соприкосновения немного. Два несоприкасающихся мира. И тяжело понять друг друга. Практически невозможно. Потому что в одном мире знают, что бог есть, в другом ― что его точно нет. Попробуй тут договорись.