Ничего конура была, ухоженная. Всё при всём, диван, телевизор и всё такое. Особенно тащился я от холодильника. Полюбил гада с первого взгляда. Веришь – нет, там столько жратвы было, что можно было сотню зэков накормить. От одного только вида заморских упаковок у меня крыша съехала, не говоря уже о баночном пиве.
Ну, думаю, я здесь не то что три дня, всю жизнь готов сидеть, лишь бы жор и пойло не кончались. Нет же, не прошло и двух дней, а я уже ни есть, ни спать не мог, а через пять суток мне эта долбаная схема сигнализации, будь она трижды проклята, кошмарным сном сниться начала. И только на девятые сутки моего добровольного заточения телефон вдруг удосужился пасть свою раскрыть. Как только зазвенел, я к нему как к стоп- крану кинулся, паузу выдержал, как и было велено, трубу поднял только после пятого гудка. Поднял и обалдел. Ожидая, услышать очередные инструкции, я был в шоке, когда вместо слов из трубки вырвался хохот.
– Ты там, Дохлый, от скуки еще не помер? Жди, дружище, гостей, заодно с человечком хорошим познакомлю. По поводу работы… Завтра, твой выход. Что касается работы? Хватит пузо наедать, пора вкалывать.
Не знаю почему, но мне не по себе стало. Не знал, радоваться или бежать. Чувствовал, что обратной дороги не будет.
Вечером Валет с компьютерщиком на хату заявились и с порога про дело базар завели. На столе бумаги раскидали и давай всё по минутам да по секундам раскладывать.
Молодой-то от страха заикаться начал. Половина алфавита из речи его выпала. Ну, думаю, дружок, тебе видать хуже, чем мне, если ты уже сейчас весь от страха трясешься.
На следующий день, вечером за мной собирался заехать Валет. Машина и водила были наготове. В десять двадцать мы должны были пройти в здание через черный ход. Ключи от дверей были изготовлены и проверены. Отключив сигнализацию, на которую мне выделялось семь минут, нам надлежало подняться на второй этаж, затем пройдя через коридор, найти дверь кабинета генерального директора. Там протянув руку к сейфу, ключиками вывернуть беднягу наизнанку. На всё культурное мероприятие времени у нас было ровно двадцать минут. Ещё пять на крайний случай. Каждые полчаса охрана совершала обход здания. В двадцать три ноль-ноль мы должны были выйти из здания, машина, как бы проезжая мимо, должна была остановиться на противоположной стороне улицы.
Казалось, предусмотрели всё. Каждый знал, куда бежать и что делать. Кроме того, был продуман и обговорен план действий в случае возникновения непредвиденных обстоятельств, но об этом, получив от Валета соответствующие указания, никто из нас больше не вспоминал.
Весь день я не находил себе места, шарахался из угла в угол, словно ждал, что загребут нас еще до наступления темноты. Казалось, что вечер не наступит никогда. Был даже момент, когда мне вдруг захотелось схватить шмотки и рвануть подальше от этого страшного города, обратно к тетке в Самару. Залезть в погреб и сидеть там до самой смерти.
И вот, когда оставался час до условленного времени, в хату вваливается Валет. Смотрит на меня своим ехидным взглядом и говорит:
– Что, Дохлый, на измене сидишь? Не дрейфь. На вот, лучше посмотри, что я тебе принес.
Подает мне большущую спортивную сумку. Открыл я ее и ахнул – та была доверху набита долларами, и все новехонькие такие, словно только что из станка вынырнули, в банковских упаковках.
Подо мною аж пол покачнулся, и всё вокруг в разные стороны поплыло. Ну, думаю, крыша съехала. Спрашиваю паршивца:
– Валетик, миленький, что же вы дельце без меня обстряпали? Ну как же так?
А у самого от радости дыхание сперло. А он как заржет.
– Лопухнулся ты, – говорит, – Дохлый, как дешевый фраер. Это же туфта, подделка.
Я пригляделся к долларам: глядь, и впрямь «зелень-то» не иначе как на цветных принтерах выросла. Сердце, как колокол, по всему телу – бух, бух…
– Ты чего это задумал?
А он мне так спокойно говорит:
– Подожди, Дохлый, не гони, послушай, что я тебе скажу. Эти фальшивые баксы мы заранее положим в багажник машины, а когда на дело пойдем, я тебе точно такую же сумку в руки суну – мол, это для денег. Дальше всё сделаем по такому плану: когда дело обстряпаем, я настоящие доллары тоже в багажник кину. Ты тут на меня пасть и раскрой. Ори, как потерпевший: чего, мол, придурок, удумал? Зачем деньги в багажник бросил? Пусть при нас будут. После слов таких выйдешь из машины, вытащишь из багажника сумку с фальшивыми баксами и сунешь её сопляку, компьютерщику.
Сказал и опять заржал.
– Ловко я придумал, а?
– Ты что, решил подельника кинуть? – спрашиваю. – Да ты знаешь, что за это бывает?
А он опять за своё.
– Подельники – это мы с тобой, а малолетка так, лох очередной. Водила в обиде не будет. Он не в деле. Он своё уже получил.
Я не успокаиваюсь, всячески пытаюсь отговорить его от этой авантюры.
Спрашиваю:
– А что будет потом, когда компьютерщик узнает, что бабки ему сунули не настоящие?
Валет же, меня словно не слышит, стоит на своём, и всё тут.
– Как это не настоящие? Какие были в сейфе, такие и взяли. Шли на дело с пустой сумкой, вернулись с полной. Все шито-крыто. Мы потом ему еще и предъяву сообразим, так сказать, за ложную информацию.
В общем, убеждать его было бесполезно.
Было половина десятого, когда Валет с Дохлым вышли из дома, положив сумку с «баксами» в багажник машины, заняли места один на заднем сиденье, другой на переднем. По дороге подобрали Корецкого, и «жигулёнок», не торопясь, двинулся дальше.
Немного покрутили по городу, наблюдая, нет ли хвоста, затем проехались вдоль Невы. Остановились за три дома до здания, в котором располагалась контора.
В машине Валет вручил Дохлому сумку, во всеуслышание объявив, что это для денег. После чего последовала команда – «Пора!»
В двадцать два пятнадцать подошли к зданию.
На первом этаже, в комнате охраны, горел свет. На улице не было ни души, дождь загнал под крышу не только людей, но и собак, оказав тем самым компании неоценимую услугу.
Подойдя к двери черного хода, Валет еще раз огляделся. Проклиная фонарь, висевший высоко над головой, он достал связку ключей. Через несколько секунд замок щелкнул, и дверь скрипнув, нехотя отошла в сторону. Валет махнул рукой, и Дохлый с Корецким, вошли следом за ним.
Дохлый достал из сумки фонарь.
– Не надо. – Андрей пошарив правой рукой по стене, щелкнул выключателем.
Маленький коридорчик, был больше похож на тамбур. Проход внутрь был отделён мощной металлической дверью, касаться её нельзя было нельзя, потому, как та была под сигнализацией. Рядом висел щиток с постоянно мигающими глазками-лампочками.
– Ну что, Дохлый, вот тебе и твой объект. – Валет подошел к щитку. – Познакомься, перед тобою твой любимый и долгожданный щит сигнализации. Можешь приступать, дружище, но только очень тебя прошу – не подведи.
– Постараюсь. – Дохлый расстегнул куртку, на внутренней стороне которой были прикреплены инструменты.
Подойдя к щитку, он вдруг почувствовал, как холодная дрожь, пробежав по спине, в один миг сделав влажными руки.
Нет, так дело не пойдет, надо заставить себя успокоиться… Вставив в замочную скважину отмычку, Дохлый повернул её, и дверца тут же бесшумно распахнулась, будто только и ждала, когда к ней прикоснутся его руки.
Увидев схему наяву, руки обрели уверенность,.
Дохлый довольно улыбнулся.
– Ты не лыбься, дело делай. – Валет явно нервничал. – Уже две минуты прошло.
– Спокойно, братишка, спокойно. Всё будет в ажуре. Ты не дергайся и меня не заводи, а то ненароком не тот проводок перекушу.
Корецкий, прижавшись к стене, молчал. По бледному лицу можно было определить степень неимоверного страха, которую испытывает человек в подобных ситуациях. Полностью парализованный происходящим, он всё сильнее прижимался к стене, моля бога только об одном, чтобы она раздвинулась и выпустила его из столь ненавистного ему пространства.
– Ну вот и всё, – облегченно вздохнул Дохлый, – можете открывать дверь.
