– Понятно, – многозначительно протянул майор. Он еще раз окинул всех присутствующих испытующим взглядом и скомандовал: – Значит, так. Ты, Крест, со всей своей свитой шагом марш в казарму. Завтра с Вами будет отдельный разговор. А ты, Волков, шагай за мной в дежурку.
Не дав Николаю доложить по уставу, Вавилов пододвинул стул.
– Трудно тебе?
Голос на этот раз звучал не по- командирски, скорее наоборот, по-домашнему добрым, располагающим, и в то же время по-отцовски требовательным.
Николай удивленно поднял глаза.
– Что смотришь? Думаешь, что мы, офицеры, чурки безмозглые? Только орать и командовать умеем. Нет, брат, ошибаешься, у нас тоже сердца имеются. Мы всё видим и знаем, вот только не всегда что-то можем сделать. А в армии, сам понимаешь, все гораздо сложнее, к тому же над каждым из нас тоже начальство имеется. Так что, как ни крути, мы с тобою вроде как равны. – Вавилов тяжело вздохнул. – Ты, конечно, можешь мне не говорить, что в подвале произошло, да это и не важно. Не об этом я хотел с тобой поговорить. Если слабину покажешь, конец тебе. Сожрет тебя мразь, причем сожрёт с потрохами. И главное даже не то, что они тебя под откос пустят, как десятки других солдат, главное – то, что ты себя потеряешь. А это пострашнее дедовщины будет. Можешь поверить мне на слово. Так что ты подумай, какое решение примешь, с тем и дальше жить будешь.
Николаю на мгновение показалось, что он в тренерской Никанорыча и перед ним не командир, а любимый тренер. Такие же печальные, умудренные жизненным опытом глаза, доброта во взгляде и теплота слов.
Майор отодвинул в сторону стакан с недопитым чаем и, взглянув в глаза Николаю, поднялся.
– Тяжело тебе, парень, будет с твоим-то характером, но лучше быть необузданным рысаком, чем ездовой клячей. – И тут же, улыбнувшись, добавил: – Хотя, судя по твоей физиономии и по рожам тех, кто был с Крестом в подвале, тебе это не грозит.
Вернувшись в казарму, где царила настороженная тишина, Николай неожиданно увидел, что его заправлена. Следов сражения не было и в помине, гимнастерка аккуратно сложена, сапоги ровненько стоят рядом с табуреткой.
«Получается что, я не один», – подумал Николай и улыбнулся.
День за днем солдатская жизнь шла своим чередом. Дела прошедших дней постепенно начали оседать на дно памяти, и только порой, вспомнив своих обидчиков, Николай злился на то, что не сумел отомстить им. Но он был уверен, что ещё предстоит столкнуться и с Крестом, и с его свитой. И вот тогда-то он, Николай Волков, скажет свое слово, покажет им свои волчьи зубы, пусть пока не матерого, но все-таки волка.
До отбоя оставалось совсем немного времени. За стеной невнятно бормотал телевизор, иногда из разных углов казармы нет-нет да и раздавался солдатский смех.
Крест со своими шестерками появился, как всегда, неожиданно, их было человек пять-шесть. Продвигаясь вдоль кроватей, они то и дело раздавали попавшимся под руку солдатам пинки и подзатыльники, демонстрируя тем самым подогретую спиртным самоуверенность.
Николай сидел на табурете и подшивал воротничок.
Увидев непрошеных гостей, он даже не поднял головы. Только душа и тело, объединившись в единое целое, приготовились дать отпор.
«Здесь драки не будет, это точно. Значит, только базар, но это уже ерунда. Главное – быть предельно внимательным, не зарываться и не терять головы».
– Ну что, Волчара, почти матерый? – Крест ехидно улыбаясь, перекидывал из ладони в ладонь кастет. – Я смотрю, ты не рад нам? Что скажешь?
– Ты это о чем? – Николай поднялся и, глядя Кресту в глаза, добавил: – Крест, почти дубовый.
Они стояли, сцепившись взглядами. Так, будто старались заглянуть друг другу в душу. Это были взгляды двух сильных людей, готовых за свое «я» идти даже на смерть.
– Значит, опять дурака решил включить? Я тебе в прошлую нашу встречу что предлагал? Быть с нами. – Крест демонстративно надел на пальцы кастет и сжал кулак.
– А я тебе еще тогда ответил, н стаю Вашу вступать не собираюсь. Я сам по себе, как волк-одиночка.
– Значит, ты так решил? – Крест обвел взглядом окружение: – Ну что же, придется продолжить воспитание, пока не поймешь, чего от тебя дядя добивается.
– А ты попробуй. – Николай окончательно взял себя в руки и был готов к бою.
Эти слова вывели Креста из себя.
– Ты, урод сопливый, – зашипел он. – Я тебя, суку, обещал поставить на карачки? Обещал. Значит, поставлю.
– Попробуй, – парировал Николай.
– Что ты можешь? Что? – в бешенстве орал Крест. – Ты же один, понимаешь, один…
В этот момент произошло то, чего никак не ожидал ни Крест, ни его свита и уж тем более сам Николай.
Со всех сторон к ним стали подходить солдаты.
Уверенно отодвигая в сторону окружение Креста, они молча выстраивались рядом со своим товарищем.
Встав стеной на его защиту, они тем самым защищали себя, восстав против наглой разнузданной силы. С этой минуты все они были объединены в единый монолит, сплоченный мощным солдатским духом и справедливостью.
Воодушевленный поступком товарищей, Николай нарушил затянувшееся молчание.
– А я, как видишь, не один. И вы меня… то есть нас, на колени не поставите. Кишка тонка.
– Значит, так… – По всему было видно, что Крест не ожидал такого поворота событий и был явно растерян.
Ничего не говоря, он развернулся и пошел из казармы. За ним потянулся и его сброд.
После происшедшего все сразу встало на свои места. Со стороны дедов прекратились издевательства над молодыми солдатами. Служба пошла по своему законному руслу.
А где-то через месяц Николая вновь пригласил к себе майор Вавилов и предложил пойти учиться на водителя.
– Понимаешь, Волков. Проблема в части. Опытные водилы на дембель подались, а замены нет. Та детвора, которая права имеет, так, детский лепет. На отцовских тачках по городу девок катать – это они запросто, а вот серьезные машины, по-настоящему мужские, доверить некому. Да и тебе, глядишь, в жизни пригодится.
Уговаривать Николая было ни к чему. Еще на гражданке он дал себе слово: первое, что сделает, когда вернется со службы в армии, так это пойдет учиться на водителя, чтобы получить права и крутить баранку автомобиля, радуясь проносившемуся за окном попутчику-ветру.
А тут вдруг такая удача, посланная самой судьбой.
Три месяца обучения пролетели как один день. Все это время Волков самозабвенно изучал новое ремесло.
Он впитывал каждое слово офицера, обучающего солдат водительскому делу. Каждый день, когда доводилось сесть за руль, воспринимал как праздник, испытывая истинное наслаждение от возможности заставить подчиниться себе могучий «Урал».
Чувствуя себя укротителем необъезженного мустанга, он, словно ребенок, радовался победам над могучим монстром. Возвращаясь в казарму счастливым и уставшим, он мгновенно засыпал с одним лишь желанием – поскорее проснуться завтра, чтобы вновь можно было вдохнуть ни с чем не сравнимый запах масла и бензина.
Среди других солдат, обучающихся водительскому делу, Волков слыл явным лидером, опережая не только в мастерстве вождения, но и в знании двигателя, ходовой части, в общем, всего, что касалось водительского мастерства.
– Ты родился шофером, – не раз говорил ему инструктор. – У тебя, Волков, тяга к машинам от бога, а это, брат, в нашем деле главное.
Поэтому, когда возник вопрос, кого сажать за руль генеральской «Волги», все офицеры однозначно указали на Николая. Но тут неожиданно взбунтовался сам Волков. Он наотрез отказался садиться за руль легковушки, мотивируя тем, что не для того ждал три месяца, чтобы катать по магазинам генеральскую семью. И хотя было указано, что в армии приказы командиров не обсуждаются, все равно все были рады его решению, потому, как иметь под боком такого спеца, как он, любому офицеру, отвечающему за мобильность автопарка, было большой подмогой.
После сдачи экзаменов, которые для Николая стали чистой формальностью, он уже через два дня принял могучий «Урал», который с первого дня их совместной службы стал для него настоящим другом. Через неделю автомобиль было не узнать. Вместо замученного и уставшего трудяги, что достался Николаю по наследству от предыдущего нерадивого хозяина, в гараже гордо стоял ухоженный и отремонтированный старый вояка, проехавший по стране многие, многие сотни километров.
За прошедшие месяцы Николай ни разу не сталкивался ни с Крестом, ни с кем-нибудь из его подручных. Иногда, случайно встретившись на территории части, и тот и другой делали вид, что не знакомы. Но каждый знал, у любой истории есть конец и он непременно должен был наступить, а вот когда и каким ему быть, этого знать и предвидеть не мог никто. Никто, кроме судьбы, а она до сего времени поступала так, как ей заблагорассудится.
Так произошло и в этот раз.
