– Верно. – Альтман взглянул на Перри. – Он – ваш представитель?
– Вроде того. И что же вы им предлагаете? – спросила Мейс.
– Стажировка, я назвал бы это так. Мы заберем людей из их нынешней среды, поместим в абсолютно другую – и погрузим в систему социальной переориентации и жесткой образовательной программы. Мы оценим их интересы и амбиции и поможем достичь целей. Мы предоставим им возможности, которые в ином случае остались бы для них недоступны.
– Звучит похоже на «Мою прекрасную леди», – заметил Рой.
– Тут есть принципиальная разница, – ответил Эйб. – Мы не будем разрывать связи с их нынешним миром. У них останутся все контакты, и мы будем поощрять людей поддерживать их. Цель программы – способствовать надежде, а потом распространять ее. Эти люди станут своего рода послами надежды.
– Но никто не может предложить такую стажировку всем людям, живущим в нищете, – заметила Мейс. – Даже вы. Так не будет ли это распространением ложной надежды?
Альтман улыбнулся.
– Ваши слова верны. Никто не в силах поднять всех людей, нуждающихся в помощи, и вытолкнуть их в другой мир. Но если каждый человек, которому мы поможем, вдохновит хотя бы еще одного разорвать круг отчуждения, эффект будет неизмеримо больше. У нас появится еще десять человек, не включенных в программу, которые, в свою очередь, вдохновят других. И, сверх того, это привлечет внимание правительства. А власти располагают финансами, позволяющими помочь намного большему числу людей.
– Сейчас наше правительство на нуле, – сказал Рой.
– Но величайшим ресурсом любого правительства являются граждане. Большинство исследований показывают, что в нашей стране своего потенциала достигает меньше половины взрослых граждан. Если перевести это в финансовые термины, можно говорить о триллионах потерянных долларов в год. Даже циники из Вашингтона присядут подумать над такими числами. А помимо правительства, есть еще и частный сектор, который непрерывно жалуется, что не может заполнить свои вакансии. Должен сказать, что некоторые из моих наиболее творческих и быстро соображающих знакомых прямо сейчас сидят в тюрьмах. Кто-то видит в этом справедливость. Я же вижу упущенные возможности. Я не могу превратить каждого преступника в законопослушного гражданина. Но если я смогу заставить хотя бы двадцать процентов из них выбрать другой путь, который позволит им вносить свой вклад в общество, а не отнимать его, польза от моей программы будет огромной.
– Эйб, вы определенно оптимист, – сказала Мейс. – Я согласна, что многие бандиты умны, сообразительны и неплохо впишутся в ряды бизнесменов, но то, о чем вы говорите, – дело очень и очень непростое.
– Я всю жизнь смотрю на мир через розовые очки. Иногда я прав, иногда ошибаюсь, но не прекращаю смотреть, потому что верю – оно того стоит.
– Но я пару лет была не при делах. Не знаю, насколько я действительно смогу помочь вам.
– Я не пользуюсь доверием людей из этих районов. Я сознаю это. Зато вам они будут доверять. Полагаю, что с вашим участием я действительно смогу изменить ситуацию. – Альтман снял очки и протер их носовым платком. – Вас устраивает такое соглашение?
– Ну у меня нет…
Рой прервал ее:
– А о какой зарплате мы говорим? И каковы дополнительные условия?
У Альтмана сверкнули глаза.
– Теперь я понимаю, зачем вы взяли с собой своего друга.
– Я плохо справляюсь со всякими деловыми вопросами, – торопливо пояснила Мейс.
– Вполне вас понимаю. Что ж, ваша зарплата будет составлять три тысячи в неделю, плюс полная медицинская страховка, транспорт, оплата разумных расходов, комната и питание. Проект продлится около года, я полагаю. Так что основной оклад составит примерно сто шестьдесят тысяч долларов. А если проект окажется успешным, впереди будет еще много работы с аналогичным уровнем оплаты.
Рой посмотрел на Мейс, она уставилась на него.
– Я думаю, зарплата вполне адекватна, – наконец произнес Кингман, пока Перри энергично кивала.
– У меня есть свой транспорт, – сказала она, – но вы упомянули комнату и питание?
– Сложно сказать, в какое именно время суток вам придется заниматься работой. Я предпочел бы, чтобы вы жили здесь, в гостевом доме. Он за спорткомплексом.
– Спорткомплекс? – спросил Рой. – Такое большое здание слева от входа?
– Да, там есть полноразмерная баскетбольная площадка, зал для тяжелой атлетики и кардиотренировок, сауна, джакузи, тридцатиметровый крытый бассейн и полностью оборудованные кухня и комната отдыха.
– Крытая баскетбольная площадка? – уточнил Рой.
– Да. Я сам никогда не играл, но баскетбол всегда завораживал меня, и я очень люблю смотреть матчи. Я уже много лет – с тех пор, как переехал сюда – фанат «Мэриленд Террапинс»[20 - Мужская баскетбольная команда Мэрилендского университета, играет в первом дивизионе NCAA.]. Я практически никогда не пропускаю их домашние игры и был на последних тридцати семи турнирах ACC[21 - ACC – Конференция Атлантического побережья (спортивная студенческая лига).]. – Альтман внимательно посмотрел на Роя. – Мне кажется, сейчас я вас припоминаю…
– Я играл разыгрывающего защитника в «Вирджиния Кавальерс» лет восемь назад.
Альтман хлопнул в ладоши.
– Ну конечно, Рой Кингман! Именно вы сделали нас в финале ACC.
– Ну мне здорово помогли товарищи по команде.
– Дайте-ка вспомню… Тридцать два очка, четырнадцать передач, семь подборов и три перехвата. И в оставшиеся шестьдесят секунд вы довели мяч до корзины, бросили из-под кольца, спровоцировали фол, спокойно реализовали штрафной бросок, и мы проиграли с разницей в одно очко.
– У вас потрясающая память, Эйб.
Альтман обернулся к Мейс:
– Так вы согласны?
– Да.
– Отлично. – Он достал из кармана ключ и бросил его Мейс. – Ключ от гостевого дома. На нем код от ворот. У вас есть мобильный телефон?
– Э… нет.
Эйбрахам открыл ящик стола, вытащил оттуда телефон и протянул Мейс.
– Теперь есть. Хотите взглянуть, где вы будете жить?
Они доехали на мототележке. Гостевой дом стоял рядом с небольшим прудом, питаемым родниками. Дом напоминал миниатюрную версию особняка, а уровень комфорта и качество обстановки превосходили все когда-либо испытанное Мейс.
Рой разглядывал большие открытые пространства.
– Насколько велико это место?
– По-моему, примерно шесть тысяч квадратных футов. Билл с семьей жили здесь, пока строился их новый дом.
– Моя квартира – двенадцать сотен квадратных футов, – заметил Рой.
– Моя камера была восемь на восемь, – сказала Мейс.
Пока они ехали обратно к особняку, Альтман сказал:
– Довольно забавно, знаете ли.
