Институтка
Она вернулась. Пришла, беззвучно приблизившись к кровати, откинула тяжелые занавеси балдахина. – Рей… – Амадин… Приподнявшись на локте, он внимательно всматривался в хрупкую девичью фигурку. Тонкая шея, плечи, утопающие в пене кружев, водопад темных волос, струящийся по спине. – Ты все такая же… Она торжествующе рассмеялась, запрокинув голову. В лунном свете лицо вдруг исказилось, стало грубее, а …
Она вернулась. Пришла, беззвучно приблизившись к кровати, откинула тяжелые занавеси балдахина. – Рей… – Амадин… Приподнявшись на локте, он внимательно всматривался в хрупкую девичью фигурку. Тонкая шея, плечи, утопающие в пене кружев, водопад темных волос, струящийся по спине. – Ты все такая же… Она торжествующе рассмеялась, запрокинув голову. В лунном свете лицо вдруг исказилось, стало грубее, а …
Что может связывать мага-недоучку юную Амадин с герцогом-инквизитором, носящим звание Карающего меча империи? Ничего, кроме сделки: ей необходимы деньги на учебу, а ему – раскрыть очередной заговор. И тут, как на войне: все средства хороши. Но оба забыли, что, получив желаемое, можно потерять гораздо больше. И кто сказал, что у инквизиторов нет сердца?
Что может связывать мага-недоучку юную Амадин с герцогом-инквизитором, носящим звание Карающего меча империи? Ничего, кроме сделки: ей необходимы деньги на учебу, а ему – раскрыть очередной заговор. И тут, как на войне: все средства хороши. Но оба забыли, что, получив желаемое, можно потерять гораздо больше. И кто сказал, что у инквизиторов нет сердца?