Книги жанра литература 20 века
В книгу входят известные произведения замечательного русского писателя-фантаста. «Человек-амфибия» – печальный и мужественный роман об Ихтиандре, которому искусные руки ученого-хирурга дали возможность жить не только на земле, но и под водой. Роман «Голова профессора Доуэля» напоминает нам, что современное научное знание – это сегодня уже вопрос морали, а не только науки и техники. Для старшего шк…
В книгу входят известные произведения замечательного русского писателя-фантаста. «Человек-амфибия» – печальный и мужественный роман об Ихтиандре, которому искусные руки ученого-хирурга дали возможность жить не только на земле, но и под водой. Роман «Голова профессора Доуэля» напоминает нам, что современное научное знание – это сегодня уже вопрос морали, а не только науки и техники. Для старшего шк…
За закрытыми дверями лаборатории профессор Керн возвращает к жизни своего наставника, правда не всего, а… только его голову. Керну крайне необходимо сохранить острый ум профессора Доуэля. В помощницы Керн берёт юную Мари Лоран. Завязав дружеские отношения с головой Доуэля, девушка узнаёт подоплёку научной работы хирурга с профессором. С этого момента она мечтает раскрыть преступление Керна. Удастс…
За закрытыми дверями лаборатории профессор Керн возвращает к жизни своего наставника, правда не всего, а… только его голову. Керну крайне необходимо сохранить острый ум профессора Доуэля. В помощницы Керн берёт юную Мари Лоран. Завязав дружеские отношения с головой Доуэля, девушка узнаёт подоплёку научной работы хирурга с профессором. С этого момента она мечтает раскрыть преступление Керна. Удастс…
«Театр неподвижности, театр плоскости, театр барельефа, театр актера, театр режиссера… Куда мы идем? Зачем мы идем? Развивается ли театр, упадок ли театра? И еще тысячи вопросов, из-за которых ломают себе головы наши знаменитые критики. Слушая все это, я захотел прочесть по примеру многих лекцию об эволюции театра, но, не обладая даром красноречия, я решил вместо слов доказать на деле, куда театр …
«Известие о трагической смерти княжны Людмилы Васильевны Полторацкой с быстротой молнии облетело весь Петербург. Несмотря на то что в описываемое нами время – а именно в ноябре 1758 года – не было ни юрких репортеров, ни ловких интервьюеров, ни уличных газетных листов, подхватывающих каждое сенсационное происшествие и трубящих о нем на тысячу ладов, слух о загадочной смерти молодой красавицы княжн…
«Было четыре часа пополудни второго дня Святой недели. В одном из громадных домов Офицерской улицы, во дворе, в убогой комнате, отдаваемой „от съемщика“, сидел на сильно потертом, но когда-то обитом американской клеенкой, покосившемся, видимо, от отсутствия одной ножки, диване „куплетист“ одного столичного увеселительного заведения Федор Николаевич Дождев-Ласточкин…»
«Встретился на днях с приятелем, который знает чуть не пол-Петербурга и посвящен почти во все закулисные тайны, как крупных, так и мелких столичных „дельцов“. Разговорились о том, о сем и между прочим о частых крахах петербургских банкиров…»
«Павел Петрович Маслобойников был вдовец. Человек еще далеко не старый он служил бухгалтером в одной из петербургских банкирских контор и получал обеспечивающее его содержание. Имея, кроме того, небольшой капиталец, он жил припеваючи…»
«– Колзаков! – Хмыров! – Какими судьбами? – Проветриться приехал, плесень деревенскую стряхнуть. – Здравствуй! – Здравствуй! Раздались поцелуи…»
«Почтовый поезд Николаевской железной дороги идет на всех парах. В общем вагоне первого класса „для курящих“ по разным углам на просторе разместились: старый еврей-банкир, со всех сторон обложившийся дорогими и прихотливыми несессерами; двое молодых гвардейских офицеров из „новоиспеченных“; артельщик в высоких со скрипом с сборами сапогах, с туго набитой дорожной сумкой через плечо; худощавый неме…
«Парусная лодка „Троица“, нагруженная пшеницею, снялась под вечер с якоря и направила свой путь к берегам Далмации. Она медленно плыла по спокойной реке среди ряда Ортонских рыбацких лодок, стоявших на якоре; на берегу зажигались огни; воздух оглашался пением возвращавшихся с моря рыбаков. Тихо пройдя узкое устье реки, „Троица“ вышла в море…»
«– Пойдите посмотреть, – сказали мне: – и вы вынесете оттуда такое впечатление, точно сами побывали под свежим душем. – Это смелое сравнение побудило меня окончательно решиться…»
«Итальянское название гостиницы ввело его в заблуждение. Но не прошло и часа после его приезда, как он убедился, что за исключением хозяина и его семьи, все в гостинице были иностранцы и почти все немцы: и коридорные, и носильщики, и швейцар, и даже мальчик при подъемной машине. Он остался очень недоволен этим, потому что приехал в Леванто поразвлечься после серьезного огорчения, но, судя по начал…
«Стоял прекрасный августовский день, без малейшего облачка и ветерка, дорога по которой шел полк, была широкая, прямая и такая длинная, что не видно было ей конца; она была покрыта поднимавшеюся столбом мельчайшею пылью, проникавшею в глаза, в рот, под одежду и делавшею бороды и волосы седыми. Справа и слева от дороги не было ни деревца, ни кустика, ни малейшей тени, ни капли воды…»