Стальной каркас понёс сапожника в погоню за оборотнем. Ветки хлестали по шлему, ноги легко перепрыгивали через канавы и поваленные деревья. Каждый камешек, каждый сучок на пути впивались в босые ступни.
– Больно же! Чёрт возьми, больно! Я ведь без ботинок! – причитал Вегрик.
Но доспехам не было до этого дела. Удирающий волк ни на секунду не мог скрыться от прорези забрала, и сталь бежала быстрее оборотня. Всё ближе становился поджатый хвост. Поножи согнулись, выпрямились, и Вегрика подбросило, будто катапультой. После длинного прыжка он приземлился точно на холку убегающего зверя и впечатал волка мордой в землю. Руки начали молотить оборотня по загривку. Хрустнули кости. Волк захрипел, и его красные глаза погасли.
Тогда латы подошли к ближайшему деревцу, выломали его под корень и с размаху вонзили ствол в сердце оборотня, намертво пригвоздив зверя к земле.
«Смешайся с прахом, Ларад Хвостатый! И да очистится мир от твоей скверны!» – торжественно произнёс шлем.
Не успел Вегрик прийти в себя, как ноги уже несли его к озеру.
– Это на самом деле был оборотень? – пробормотал сапожник. – Ларад Хвостатый?
«Да», – коротко ответил шлем.
– Так его же, вроде, повесили.
«Оборотень наделён двумя телами. Человеческое тело повесили, но волчье осталось».
– И, получается, я его убил? Победил настоящего оборотня? За это, наверное, какая-то награда положена! Надо бы его голову отрубить и отвезти в город.
«Лучшая награда для рыцаря – торжество света!» – назидательно произнёс шлем.
***
Луна скрылась за рваными облаками, и теперь едва можно было различить старика, стоявшего по шею в воде.
– Выбирайся на берег! С волком покончено! – кричал сапожник.
– Он ушёл-таки? – тихо спросил Уховёрт.
– Нет. Я его убил.
– Будет врать-то! – не поверил старик. – Чем ты его мог убить?
– Руками.
– Ну, да. Конечно. А то чем бы ещё? – с сомнением проговорил Утопий.
– Выходи, говорят тебе! Или хочешь окочуриться в этом болоте?
Старик потоптался в нерешительности и потихоньку побрёл к берегу.
– Точно ушёл волк? – переспрашивал он то и дело.
– Говорю же, убил я зверюгу.
– А ты уверен, что он не вернётся?
Вегрик устал отвечать на дурацкие вопросы и отправился разводить потухший костёр. Теперь он сам мог управлять своим телом, и в доспехах каждое движение давалось легко, без усилий. Толстые ветки с хрустом ломались о стальные поножи, летели в огонь.
Когда Утопий, озираясь, доковылял до поляны, пламя уже пылало. Уховёрт уселся у самого костра. Его колотила дрожь. Трясущимися руками он шарил под одеждой, отрывал присосавшихся пиявок и бросал их в огонь. Вегрик разместился в тени поодаль. Сталь доспехов и без того была тёплой, а от костра она слишком уж нагревалась. Юноша не чувствовал ни голода, ни усталости, ни боли в пораненных ступнях. Он прямо сейчас готов был вступить в бой с тремя или даже пятью такими же оборотнями во славу каких-то там чертогов и солнца.
Утопий понемногу приходил в себя. Дрожь уже не так сильно била его, и старик начал приставать с расспросами.
– Говорящий шлем? – переспросил Уховёрт, дослушав рассказ юноши. – А ты часом не рехнулся? От страха, знаешь, всякое бывает.
Вместо ответа Вегрик подошёл к тачке, взял меч, без усилий отломил от него кусок длиной с ладонь и протянул оружие старику.
– Ух ты! – изумлённо выдохнул Утопий, разглядывая клинок. – Теперь понятно. А можно мне эти доспехи померить?
«Нет», – сказал шлем.
– Нет, – повторил за ним Вегрик.
– Ну, нет, так нет, – развёл руками старик. Тут взгляд его задержался на груди сапожника. – Постой-ка! У тебя рана. Это он укусил?
– Где? Какая рана?
Вегрик хотел посмотреть на свою грудь, но узкая прорезь в забрале не давала этого сделать.
– Тебя укусил оборотень?! – повторил Утопий.
Вегрик провёл рукой по груди, нащупал разорванную рубаху, поднёс ладонь к глазам и увидел кровь на тусклом металле перчатки.
– Ну, может быть, не укусил, а когтями задел, – проговорил он. – Я не помню.
Уховёрт неуверенно выставил перед собой обломок меча.
– Поверь, тебе лучше умереть прямо сейчас, – сказал старик. – Если тебя укусил оборотень, ты сам станешь оборотнем. Это всем известно.
– Что за чушь?! С чего я вдруг должен становиться?
Ноги сами шагнули назад, и обломанный клинок прошёл в дюйме от живота.
– Ты чего, старый, совсем сдурел?!
– Лучше умереть, чем стать зверем! – вопил Уховёрт, размахивая мечом. – Я не дам тебе жрать людей и разносить заразу!
Перчатка перехватила клинок. Вторая тут же стукнула старика по затылку. Утопий охнул и повалился наземь.
– Проклятье! – проговорил опешивший Вегрик. – Ты зачем убил деда?!
«С пожилым крестьянином всё будет в порядке, – ответил шлем. – Через какое-то время он очнётся. А пока лучше убрать от него меч подальше».
Юноша снял перчатку, пощупал шею Уховёрта. Вроде бы жилка билась. Значит, живой. Может быть, водой его полить, чтобы быстрее в себя пришёл? Тут Вегрик вспомнил про рану на груди.
– А меня что, правда, оборотень укусил? – спросил он.
