Не предать время своё

Эти слова сразу подняли мой дух, я посчитал себя почти поступившим в университет.

То, что мы являемся вчерашними армейцами, – единственный наш козырь в состязании с парнями и девушками, прибывшими напрямую со школьной скамьи, со знаниями свежими, словно утренняя шуршащая газета. Поэтому на консультации ходим в военной форме, при полном параде. Это сразу как бы меняет нас и возвышает перед другими.

Ребята помоложе робко уступают дорогу, а лица строгих преподавателей смягчаются, словно вата. Один из них даже завёл привычку здороваться с каждым из нас за руку, встречая в коридоре: «Ну что, Красная армия, университет штурмуем?» – и хлопать по плечу. А «Красная армия», прорываясь через один экзамен на другой, поймала кураж охотника, только вышедшего на промысел и подстрелившего первого зайца: мы с ещё бо́льшим усердием готовимся к следующим испытаниям.

Распорядок дня у нас такой: с утра до обеда (и до распухания головы) сидим в библиотеке, после обеда отдыхаем: ходим в кино, гуляем. Вечером собираемся в университетском общежитии в Костиной комнате и разбираем прочитанное.

Так и добрались до последнего, самого трудного для всех троих экзамена.

Изложение по русскому языку. На этот раз даже самый умный из нас, Айал, не может нам помочь, сам в этом деле хромает. Для пробы писали тексты по книге, но хоть и научились в армии бегло болтать по-русски, не могли, как хотели, складывать предложения и совершенно не знали, где расставлять запятые.

Все трое поникли головой. Вроде так уверенно шли, и как же будет обидно споткнуться на последнем экзамене! К тому же за месяц занятий наслушались речей умных людей и сами многого набрались, вошли во вкус. До чего же, оказывается, притягательна жажда знаний… Если приглядеться, даже сидящая за книгами в библиотеке девушка выглядит красивее любой разряженной модницы на улице. Когда Костя первым заметил это и высказал вслух, Айал окинул руками шкафы, заполненные на пять-шесть этажей книгами.

– Видишь всё это?.. Сколько же там накоплено знаний?! В их тени и верблюд покажется красавцем.

Мы с этим согласились.

А теперь перед этой желанной целью встал поперёк дороги единственный экзамен.

Но, как известно, страхи и волнения не останавливают время, и настал день экзамена.

Я пришёл в университет с утра пораньше и ждал своих друзей. Народ уже собрался, и в коридоре началась суета. Абитуриенты, ребята и девушки с книгами под мышками, не могут спокойно стоять на одном месте, снуют туда-сюда.

Прохаживаясь в этой сутолоке, нашёл Айала. Бедный мой дружок стоит, опираясь о стену, вычитывает что-то из книги, закидывает голову вверх и что-то шепчет. Со стороны похоже, что читает молитву, прося помощи у Бога.

– Ну что, друг, как настроение? – спрашиваю я, подходя к нему.

– Неважно, друг, лишь бы прорваться через это! – улыбается Айал. – Всю ночь готовился, ни на секунду глаз не сомкнул.

В это время показался Костя, стремительно летящий в нашу сторону. Не видно, чтобы он как-то печалился. Лицо его светится.

– Ребята, – он хлопнул каждого из нас по плечу, – есть шанс. Вчера познакомился с одной девушкой, она из «сильных». Обещала всем троим помочь. В общем, мы все по-быстрому заканчиваем работу и отправляем ей на проверку.

– Вот это по-человечески! Костя, молодец! – Мне такой расклад понравился, и я с силой пожал ему руку.

Но Айал почему-то не выразил ни радости, ни сожаления.

Когда расселись в аудитории, Костя с той девушкой сели за стол позади нас. Мы не смеем даже оборачиваться, внутри всё напряглось.

Скоро зашли преподаватели. Одна из них – невысокая пожилая женщина в очках – познакомила с условиями экзамена:

– Друг с другом не разговаривать, кто нарушит – выгоняю сразу!

И показывая строгость, постучала ручкой по столу.

Как и ожидалось, содержание текста было весьма трудным, слова очень сложные. Работа началась. Отсеянные после трёх экзаменов сотни человек, набившись в аудиторию, как по команде одновременно склонились к столам и принялись строчить.

Я тоже взял старт. Главное, писать просто, избегать длинных предложений. Быстро накалякал черновик. Подняв голову, огляделся вокруг: кто-то пишет, кто-то задумался, кто-то грызёт кончик ручки. Пришедшая с Костей девушка уже закончила работу, тайно проверяет Костины листы. Я его не вижу, но спиной чувствую, как мой товарищ исполняет роль человека, усердно трудящегося над чистым листком бумаги, и смеюсь про себя.

Белая ручка ткнулась в спину Айала. Старательно пишущий друг вздрогнул. Скоро я увидел, как под столом проходит его «черновик». Я молча жду своей очереди. Проследив за тем, как возвращается работа Айала, сую свои листы в протянутую под столом руку Кости и, делая вид, что пишу, наблюдаю за строгим преподавателем.

Вдруг та выпрямилась.

– Девушка в зелёном платье! Девушка, вот вы, пожалуйста! – прогремели в тишине слова.

Я понял, что моя помощница попалась, возвращая мне работу.

Все ребята подняли головы. Я тоже обернулся и наконец-то увидел её. Маленькая худенькая девушка в светло-зелёном платье смотрела на грозную преподавательницу и испуганно хлопала глазами – точь-в-точь как школьница, которую отругали… Видимо, хочет что-то сказать, губки дрожат.

– Я вас предупреждала: работаете самостоятельно, поэтому не спорьте, выходите!

Когда преподаватель это сказала второй раз, бедная девушка то ли вопросительно, то ли с мольбой взглянула на нас с Костей. А мы почему-то ещё ниже склонились к столам.

Понимая, что помощи не будет, она взяла сумку и, даже не собрав свои листки, вышла из кабинета.

Когда моя писанина вернулась, я увидел, что на первой странице вычеркнуто целое предложение, в трёх-четырёх местах проставлены пропущенные буквы, тут и там, словно ростки травы, проклюнулись крючочки запятых…

После экзамена мы не можем смотреть друг другу в глаза. Когда всё уже случилось, наша совесть всё-таки взыграла.

– Ребята, надо найти девушку, пойти в комиссию и всё объяснить! – говорит Айал.

Все согласились. Но Костя не знал, где она живёт. Познакомились, когда она приходила к подруге в общежитие. Подумали, что, может, она сидит и плачет в какой-нибудь пустой комнате. Обошли все и не нашли.

Назавтра мы с Айалом отправились узнавать сворованные нами оценки.

Увидев в списке отметку «четыре», друг как будто ещё больше помрачнел. Молчит.

В таком подавленном настроении пришли в общежитие к Косте. Он сидел в комнате с двумя девушками.

– Знакомьтесь, ваши однокурсницы. Это Катя! – представил он.

Серьёзная девушка в очках протянула нам руку.

– А это Сардана.

Сардана совсем ещё девочка, сразу видно, что окончила школу в этом году.

Представив нас, Костя вытащил из-под подушки бутылку вина и поставил на стол.

– Сегодня у нас радостный день! Мы сдали все экзамены, думаю, что и конкурс пройдём. – Разлил вино по стаканам и провозгласил тост: – За то, чтобы мы все, кто здесь собрался, учились вместе!

Парни выпили. Девушки только пригубили.

Стали говорить о том, кто и как сдал экзамены. Сардане удалось на одни пятёрки, а Катя поступила с третьего раза. Сидим довольно долго. Только Айал всё время молчит, видно, что нет настроения, – лишь пьёт стакан за стаканом вино, когда наливают.

Заметив это, Костя встал и весёлым голосом сказал:

– Слово предоставляется храброму ефрейтору Советской армии Айалу Сивцеву!

После минутных уговоров Айал поднялся. Щёки его покраснели. Постоял, по привычке погладил чёлку, а потом неторопливо начал:

– Выслушал ваши рассказы. Все поступают, работая честным образом, а я стал чувствовать себя каким-то предателем…

Девушки не поняли его слов.

– Какой ещё предатель? – спросила Катя.

– Он имеет в виду, что предаёт армию и становится студентом, вот и сокрушается, – нашёлся сразу Костя и деланно засмеялся. Стало понятно, что он не хочет распространяться о том, что случилось на экзамене.

– Нет, Костя, ты знаешь, почему я сам себе противен… – сказал Айал и снова замолк.

И тут меня дёрнуло вставить слово:

– Да никакой трагедии нет. Такая способная девушка поступит и в следующем году, ну и пусть даже поработает год-два на ферме, узнает, что чего стоит в этой жизни… Вот как Катя, например.

Айал посмотрел на меня тяжёлым взглядом:

– Гоша, с такими, как ты, я бы в разведку не пошёл… Такие, как ты…

– А такие, как ты?.. – перебил его Костя.

Не найдя, что ответить, Айал запнулся, сжимая стакан в руках, словно хотел смять его. Я впервые видел товарища таким и был поражён. Айал, спокойный и скромный Айал, до чего же он изменился!

Девушки так ничего и не поняли, но, почувствовав, что надвигается ссора, встали и вышли. Я выскочил за ними и попытался просить прощения за скандал, проводил до их комнаты.

Когда вернулся, увидел, что мои друзья схватили друг друга за вороты, крепко упёрлись ногами в пол и толкаются, словно два разъярённых быка.

– Парни, остановитесь!

Я ухватил Айала сзади… и в это время Костя врезал ему в глаз. Айал зарычал, напряг мускулы, и я отлетел к кровати. Он схватил Костю за запястье, притянул к себе, броском через бедро грохнул на пол, подмял под себя и, сидя на нём верхом, начал колошматить кулаками. Айал раньше занимался борьбой, для него, широкоплечего крепыша, Костя серьёзным соперником не был. Я подскочил и повалил его, а когда ребята поднялись, встал между ними.

Тяжело дыша, они с минуту смотрели друг другу в глаза, потом Айал повернулся, сдёрнул с вешалки тонкую куртку, набросил на плечо и вышел.

– Встретимся ещё, всё равно отомщу! – после его ухода снова вскипел Костя.

После этого не встречались три дня. Когда я шёл в университет узнавать о поступлении, надеялся, что мы помиримся. «Всякое бывает, все люди и ссорятся, и мирятся», – думал я.

Первым делом найдя в списках свою фамилию, очень обрадовался и стал искать имена своих товарищей. Нашёл только Костю. Удивился: Айал имел баллы выше наших, как он мог не поступить?.. Начал расспрашивать и узнал, что Айал приходил рано утром и забрал документы, причину не объяснил.

В это время подошёл Костя. Поздоровались. Он был в тёмных очках.

– Слушай, а друг-то наш ушёл, – сообщил я ему.

– Знаю, – просто ответил Костя.

– Если бы я узнал раньше, то отыскал бы его и поговорил. Почему он не захотел встретиться?.. Такой славный парень…

– Это его дело, – довольно холодно отозвался Костя.

Во время нашей негромкой беседы подошли с поздравлениями счастливые Катя с Сарданой и тут же спросили, почему Айал, так успешно сдав экзамены, вдруг решил уйти.

Я безмолвно пожимаю плечами, а Костя сообщает:

– На лесных озёрах утята-перволетки встали на крыло. Поехал охотиться.

Девушки очень удивляются: какой странный парень!

Спускаясь по крыльцу, встречаем того самого приветливого преподавателя.

– Что, Красная армия понесла потери? – громко тянет он высоким голосом, увидев, что нас осталось двое. Когда проходит дальше, слышатся его слова: – Ну как же, всё-таки война, как же без потерь?..

На этот раз совсем не смешно.

На улице мы с Костей расстались. Я отправился пешком к автовокзалу – сообщить родителям, что в университет поступил. Там стояли телефоны-автоматы, из которых можно было позвонить в районы.

На улице появились лужи. Целых два дня шёл дождь, и радостно светившиеся до того улицы вдруг обрели вид ребёнка, который проплакал целый день. Дождь ещё не прекратился, накрапывал. С высоких крыш на каменные тротуары струилась вода.

Когда подошёл к автовокзалу, там народу была тьма. Обычно в это время тут малолюдно, но в этот раз сюда набились неудачливые абитуриенты и просто прохожие, которые прятались от дождя. Меня удивило что молодёжь, которая не смогла поступить на учёбу, не выказывала никакого огорчения по этому поводу, напротив, они выглядели радостнее и счастливее всех. Да уж, удивительный народ!..

К телефонам была очередь, и я, оглядывая толпу, вдруг увидел в зале ожидания ту самую девушку, которая помогала нам на экзамене. Поверх зелёного платья на ней был тонкий светлый плащ, она с грустным видом смотрела в окно на пробегающих туда-сюда мокрых прохожих. Рядом на кресле сидел, склонив голову, пожилой мужчина в сером пиджаке и с картузом на голове, обнимая одной рукой две большие сумки.

Увидев это, мне стало не по себе: так жалко девушку со стариком… Я представил, как они собирались и ехали из далёкой деревни в город поступать в университет. Бедная девушка, наверняка старательная ученица, забыв про кино и развлечения, день и ночь сидела за книгами. А старик, чтобы дочка стала образованным человеком, забросил даже заготовку сена для скотины, чтобы приехать сюда. Родственникам (какой-нибудь солидной городской семье) привезли полные сумки гостинцев, чтобы, терпя придирки, пожить у них некоторое время на птичьих правах…

Всё это пронеслось в моём воображении. И всё это пошло́ насмарку из-за трёх подлецов!..

После этого у меня пропало настроение. Я даже не поговорил с родными: вышел из здания автовокзала и отправился прочь.

Через пять лет я окончил университет. Эти годы пролетели, как пять дней.

Во время учёбы мы с Костей так и не стали близкими друзьями. Мы оказались совсем разными людьми. Он сначала был старостой группы, с каждым годом рос и на четвёртом курсе сделался для нас большим начальником – председателем студпрофкома факультета. Активист, хорошист, спортсмен, парень был на лучшем счету в университете. Когда, окончив учёбу, все мы собрались отметить получение дипломов, я спросил у него: «Костя, друг, может, расскажем для смеха, какими мы были абитуриентами?» – он сказал, что незачем ворошить прошлое. Я с ним согласился. И правда, незачем было наводить тень на его блестящее будущее, он ведь строил карьеру на комсомольской работе.

Кстати, Айал поступил в университет, когда мы уже учились на третьем курсе.

Я не сразу его узнал. Когда осенью, вернувшись из стройотряда, бегал по каким-то своим делам, увидел шагающего навстречу стремительной походкой парня в длинном развевающемся плаще, с чёрными усиками над верхней губой. В левой руке дымилась сигарета.

Когда я проходил мимо, он сам меня остановил: «Что, друг, не узнал? Я же Айал».

Мы с ним долго разговаривали. Он говорил, что не может забыть, как мы подвели ту бедную девушку, и до сих пор жалеет, что не встали тогда и не сознались.

Меня направили в посёлок под названием Солондо, и я начал работать, пополнив ряды учителей. Стал важной личностью, откликался только на полное имя – Егор Сидорович. Однажды пошёл в местную библиотеку, чтобы выбрать книги для подготовки к уроку.

Когда, порывшись на нижних полках, взобрался по стремянке к верхним, из соседней комнаты вошла молодая женщина с ведром и шваброй и принялась мыть полы. Скоро она, наткнувшись на стремянку, попросила: «Подвиньтесь, пожалуйста…»

Будучи уважаемым в посёлке человеком, я хотел было выразить недовольство, но, взглянув вниз, от неожиданности чуть не упал.

Снизу на меня смотрела та самая девушка, которую я предал шесть лет тому назад. Конечно, она немного изменилась, ей уже было не семнадцать лет, но разве я мог забыть глаза, которые умоляюще-вопросительно глядели на нас с Костей?..

Я быстро спустился и, даже не взяв нужную книгу, вышел.

По дороге думал: «Бедняжка, как такая способная девушка не стала дальше учиться?» Я-то успокаивал себя тем, что она наверняка поступила на следующий год… Но где там, она, оказывается, работает простой уборщицей. Может, сразу вышла замуж и пошли дети, или, проработав год на холодной ферме, заболела. Кто знает?.. И какие, оказывается, мелочи могут повлиять на жизнь человека…

Если бы я тогда на экзамене встал и сознался, может, эта девушка была бы учительницей вместо меня и пользовалась уважением в народе… А где был бы я?.. Наверное, судьба нарочно расставляет на пути такие препятствия, чтобы узнать, чего ты стоишь. Или, может, любая победа в этой жизни достаётся с помощью чужих жертв?.. Что ни говори, я был одним из тех, кто сломал судьбу этой девушки, и ей оставалось только мыть полы.

На следующий день, по привычке туго повязав чёрный галстук, взяв под мышку дипломат, я отправился в школу учить детей.

В тот день мы должны были проходить новую интересную тему. Когда вошёл в класс, дети уже ждали и сидели тихо, почти не дыша. Я вытащил учебник, открыл на нужной странице… но, заметив устремлённые на меня взгляды, потерял дар речи. Мне показалось, что каждый ребёнок из моего класса с мольбой и вопросом смотрит на меня глазами той самой девушки, которую мы подставили…

Когда молчание слишком затянулось, встала наша отличница Саргылана.

– Егор Сидорович, вы заболели? – спросила она.

Услышав это, я даже обрадовался.

– Ребята, ваш учитель заболел. Посидите тихо, не балуйтесь… – сказал я.

И, выйдя из школы, зашагал медленно по затихшей улице.

Примечания