Заусенец
– Это фотографии несовершеннолетних, усыновлённых нашими родителями, – сказала она.
Хоакин снова поморщился от этого термина, словно с ним говорил не психолог, а следователь.
– Вы видите эти фотографии? Мой вопрос: кого из этих детей вы предпочитаете?
Магда взглянула на фотографии и выбрала светлую голубоглазую девочку с аккуратным носиком и правильными чертами, вопросительно взглянула на Хоакина (мол, ты не против, смотри, какая прелесть, какое маленькое чудо, ещё и с голубыми глазами, не правда ли?). Хоакин сморщил подбородок и мелко-мелко затрусил головой в знак согласия.
– Отлично, – сказала Сира, – в таком случае, вы не пригодны быть усыновителями. Я не могу вас аттестовать.
Она обернулась к присутствовавшему здесь соцработнику Марии Тересе, которая должна была составить свою часть социально-психологического исследования семьи.
– Что я тебе говорила? Они все выбирают эту карточку. Они все непригодны. Они расисты и хотят красивых детей. И желательно девочек. Мальчиков усыновлять никто не хочет. Потому что с ними больше проблем. С девочкой они обеспечат внуков своей семье, а с мальчиком внуки уйдут к другой бабушке. Они хотят гарантировать себе ещё и внуков, вот в чём дело.
Хоакин не мог понять, к чему она клонит на этот раз. Магда была на пределе. Со всеми этими бесчисленными обследованиями, анализами, упражнениями она уже не могла понять, что от неё хотят. Хоакин посмотрел в её красные, воспалённые от постоянных слёз глаза. Магда постукивала карандашом по столу. Он протянул руку, взял у неё карандаш и отложил в сторону. Ещё не хватало, чтобы психолог отказала им в пригодности из-за нервного истощения Магды. Спустя несколько секунд карандаш вновь оказался у неё в руках.
Чего же она от нас хочет?
– Мне бы хотелось, чтоб вы уяснили для себя одну вещь, – Сира сгребла фотографии в одну кучу и перевернула их изображением вниз, – у вас не будет никакого выбора. Вы не можете желать усыновить именно мальчика или девочку. Более того, вы не можете желать, чтобы ребёнок был синеглаз и белокур. Вы также не можете желать, чтоб он был похож на вас. Как происходит выбор? Никак. Некий чиновник в стране усыновления подбирает вам несовершеннолетнего. Будет ли он красивый, здоровый, европейской внешности, синеглазый или нет – от вас не зависит. У вас нет никакого выбора. Тот, кто будет подобран вам, должен быть вашим сыном или дочерью. Если вы откажетесь, вас поставят в конец очереди, и вы будете два или три года ожидать нового подбора. Вы это поняли? Надо отбросить пустые мечтания, ожидания и прочие установки. Вы готовы к этому? Итак, повторяем эксперимент.
Сира вновь разложила фотокарточки перед ними. Какой правильный ответ?
– Мы готовы усыновить любого несовершеннолетнего, которого нам подберут, – сказал Хоакин и перевернул все фотографии.
– Вот это мне нравится. А теперь давайте обсудим медицинские диагнозы – они у детдомовских детей делятся на врождённые и приобретённые, обусловленные пребыванием в интернате.
В основном все медицинские диагнозы содержат такую фразу: «Задержка психомоторного развития». Или: «Задержка интеллектуального, психического или психоречевого развития». Поскольку многие рождены от родителей-алкоголиков, то в истории болезни часто присутствует фетальный алкогольный синдром и перинатальная энцефалопатия. Гипертензионно-гидроцефальный синдром.
Хоакин переспросил:
– Гипертензионно какой?
– Гидроцефальный.
Магда старательно заносила все диагнозы в записную книжку с аистом на обложке. В клюве аист нёс пелёнку, из неё выглядывал улыбающийся малыш.
– Самое неприятное, – Сира продолжала металлическим голосом, – это то, что по этим диагнозам совершенно невозможно определить, какова степень поражения головного мозга и центральной нервной системы усыновляемого. Мы столкнулись с тем, что дети с вышеперечисленными диагнозами были абсолютно здоровыми и ничем не отличались от своих сверстников. В семье при соответствующем уходе и занятиях они быстро нагоняли домашних детей. Но бывали случаи, когда с этими же самыми диагнозами приезжали дети, которые находились на грани умственной отсталости, которые имели такие глубокие поражения головного мозга, что годами не могли интегрироваться в наше общество и нашу школу, плохо учили испанский и представляли огромное количество проблем для родителей.
Хоакин взглянул на Магду. Она зачем-то продолжала писать за Сирой, хотя было очевидно, что записывать последние несколько фраз нет никакой необходимости.
– Простите, Сира, вы хотите сказать, что ребёнок может оказаться умственно отсталым? – Хоакин не мог поверить в то, что он слышит.
– Да, именно это я и хочу вам сказать. Вы должны осознавать, откуда берутся эти дети. И должны понимать те процессы, которые имеют место в усыновлении в России. Самые хорошие дети идут либо на внутреннее усыновление, либо разбираются американцами. Наш координатор в России объясняет процесс именно так. Нам остаётся, как он говорит, сито. Но не то, что внутри, а, наоборот, то, что просыпалось. То, что отказались брать американцы… Поэтому риск получить кота в мешке намного выше.
Глава 8. Когда они вышли с курсов
После изнуряющих занятий Хоакин почувствовал, что надо скрасить этот вечер. Решив, что не хочет возвращаться домой, он предложил Магде пойти в Mesón Castellano23. У них было несколько любимых ресторанов, но этот он любил больше всего. Он позвонил, чтоб зарезервировать столик на террасе.
Все официанты знали его и Магду по имени, а некоторые даже знали, что они будут заказывать, изредка варьируя возможные комбинации блюд. Он чувствовал голод, видимо, из-за стресса от полученной информации. Курсы всякий раз открывали всё новый и новый набор откровений. И чем больше они погружались в тему, тем больше он осознавал, на какую гигантскую жертву им предстоит пойти, прежде всего ему.
– Будьте добры, ассорти хамона и сыра и бутылку Marqués de Cáceres Gran Reserva24.
Подошёл сомелье, элегантный и идеально выбритый, вытянутый в струну, разогнул перед ними руку, на которой от ладони и до локтя лежала бутылка вина. Хоакин кивнул, и тот завозился с пробкой, приставив к бутылке нарзанник25. Взял за ножку фужер, плеснул вина, повращал фужер, смотря на свет, как тягуче стекает бордовая жидкость по стенкам, и предложил Хоакину попробовать. Тот отхлебнул глоток, выждал положенную паузу и кивнул. Сомелье удалился, Хоакин поднял фужер и сказал:
– Магда, я хочу выпить за наше счастье! Я хочу, чтобы мы были счастливы! Это самое главное.
Магда дежурно улыбнулась, протянула ему фужер и сказала:
– Да, это самое главное.
Принесли закуски. Почувствовав первое насыщение, Хоакин продолжал:
– Дорогая, скажи мне, а тебе хорошо со мной?
– Да, конечно.
Магда отвечала на автомате, не подняв на него взгляда.
Хоакин почувствовал кинематографичность и искусственность сцены и подумал: «А что ещё ждать, когда естественным путём ничего не получается… Искусственное оплодотворение. Искусственное материнство. Искусственное отцовство. Искусственные дети. Искусственные отношения».
– Я имею в виду, хорошо ли нам вдвоём?
– Вдвоём – ты имеешь в виду, зачем нам кто-то нужен? Кто-то ещё?
«Как всё плоско получается, – подумал он. – Какие ломкие, искусственные паузы в разговоре. И какой ужасный сюжет». Он должен как бы отговаривать её, понимая изначально, что она ни от чего не отступится, он осознавал, что все его попытки тщетны.
Сегодня Сира сказала жуткие вещи. Он отхлебнул ещё вина для уверенности.
– Мы должны по крайней мере обсудить, на что мы готовы и каковы границы нашей терпимости. Что мы можем себе позволить, а на что не можем пойти ни при каких обстоятельствах. В любом случае лично я абсолютно не готов взять ребёнка… умственно отсталого ребёнка. Я не могу себе даже представить этого. Но Сира говорит, что риск велик и что это – лотерея. Очень жестокая лотерея, в которой нет выигрыша. Что ты думаешь по этому поводу?
«Разговор не клеился», – подумал Хоакин. Вообще, как только он поднимал тему усыновления, Магда замыкалась в себе, ещё больше испытывая чувство вины, и её не так просто было вытянуть на откровенный разговор, ведь причина бесплодия в их паре была именно в ней, Хоакин был абсолютно здоров. Рассказывая о походе к врачу и о пикантных особенностях сдачи анализа своим друзьям, Хоакин всё чаще получал недвусмысленные намёки от них, мол, не стоит ли ему поменять женщину. Но он привык к Магде и думать об этом даже не хотел.
– Что я думаю по этому поводу?
Она посмотрела на него такими уставшими глазами, что он испугался. Всмотрелся в её лицо – почему-то только сейчас заметил, как много у неё уже морщин. Тридцать два года. Что же будет дальше? Ему почему-то стало жалко её.
– Да, я всего лишь хотел бы убедиться, что мы думаем одинаково. По крайней мере по этому вопросу. Или ты не согласна со мной?
Подошёл официант. Видя белую рубашку Хоакина и то, как он осторожно ест, стараясь не запачкать её, предложил и тут же повязал ему нагрудный фартучек.
– Я думаю так же, как и ты. Но я не могу больше ждать. Я хочу ребёнка. Если мне предложат ребёнка, я не смогу отказаться и ждать в очереди ещё три года. А что, если снова уже не получится никогда…
– Но ты же не хочешь сказать, что мы ходим на эти безумные курсы, собираем такое количество бумаг, тратим столько денег, едем на край света, чтобы усыновить больного ребёнка? Зачем такие страдания?
– Хоакин, мы живём сами для себя! Мы едим, пьём, занимаемся любовью, ездим на курорты, живём сами для себя. Так больше продолжаться не может. Это бессмысленно. Мы ни о ком не заботимся, дома нас никто не ждёт. Я не могу выйти из дома, понимаешь? Мне кажется, у всех есть дети, у всех, кроме меня. Это невыносимо. Я не могу смотреть в глаза твоим родителям.
Он впервые почувствовал, что это тупик. Никогда до этого разговора она не говорила, что мучается, что у неё столько страхов и что ей элементарно неудобно находиться с людьми, у которых есть дети. Проехала мать с коляской – живой укор и колотая рана в сердце Магды, прошла беременная – и настроение испорчено на неделю, с детской площадки доносится детский смех – новая травма и новое раздражение. Раньше нервные срывы наступали раз в месяц в определённые дни, и он мог их предсказывать, анализируя женский календарь. Теперь раздражение уже не поддавалось контролю: это была нескончаемая депрессия, постоянные провокации и скандалы. Само общение было затруднительным, каждый раз он ждал какого-то подвоха, а диалог напоминал хождение по минному полю. В конце концов всё неизбежно заканчивалось взрывом.
В ресторан торопливо, озираясь на официантов, зашёл молодой человек с холщовой сумкой через плечо и странным, загнанным выражением лица. Он ловко выуживал из сумки зажигалку с ажурной инкрустацией на боку и крохотную ламинированную карточку, на которой было написано: «Я глухонемой, приобретая этот сувенир, Вы помогаете мне».
Хоакин взял зажигалку и нажал на клавишу. Из отверстия вырвалось мощное фиолетово-оранжевое пламя. Он отыскал монету и положил на стол.
– Ты же не куришь?
– Для брата, – сказал он Магде.
Глухонемой вернулся, радостно схватил монету, поклонился в пояс и побежал по другим столам. Хоакин заметил, что на других столах урожая не было. Ему стало приятно оттого, что он совершил доброе дело.
Пришёл официант и поменял тарелки, специальной лопаткой сгрёб хлебные крошки и стряхнул их с белоснежной скатерти. Хоакин следил за его движениями, сожалея, что нет такого инструмента, чтоб так же ловко и безболезненно очистить жизненный путь человека, его душу и его мысли.
Когда официант отошёл, он собрал все остатки дипломатической хитрости в кучу, протянул руку, накрыл ею руку Магды и, дождавшись, чтоб она подняла на него взгляд, сказал:
– Магда! Мы достойны обычного человеческого счастья. Понимаешь, обычного. Такого, как у всех. Мы ничуть не хуже. И у нас должны быть нормальные здоровые дети, такие же, как у моих братьев. Я не собираюсь всю свою жизнь добровольно посвятить выхаживанию неизлечимо больного ребёнка! Одно дело, если бы это случилось естественным образом! Но совершенно другое – осуществить осознанный выбор и пойти на это самому. Это совсем другое! У нас всегда есть выбор.
– Это у тебя есть выбор, я же просто хочу детей,– еле слышно возразила она и громко добавила подошедшему к столу официанту: – Каталонский крем на десерт, пожалуйста, и натуральный кортадо26.
Глава 9. Евдокия имела привычку подниматься по будильнику
Евдокия имела привычку подниматься по будильнику, точнее говоря, просыпалась она за десять минут, слыша тот почти неуловимый щелчок, который производил часовой механизм, готовясь к трезвону. Но, в отличие от большинства людей, будильник она не отключала, а давала ему разразиться на весь дом противным звуком, который разрезал уши и пространство спальни пополам, вбивая в ещё нежную сонную голову очумелое настроение серого будня. Позавтракав наспех бутербродами с сыром и выпив чаю, Евдокия Александровна, наскоро умывшись (умываться она не любила, так как при этом приходилось лавировать между бородавками и смотреться в зеркало, чего она по причине своей внешности терпеть не могла), причёсывалась и укладывала на голове двухэтажный скворечник, что-то вплетая и расплетая, вставляя в мякоть волос длиннющие шпильки, которые чудом удерживали на голове эту конструкцию её собственной фантазии. Она спешила на работу так, словно считала, что может разразиться революция и её свергнут с трона.
Наступили тяжёлые времена. Вся страна проваливалась в яму начала девяностых, райцентры стали мелеть, закрывалось производство. Люди стали переезжать в столицы и крупные города в поисках заработка и лёгкой жизни. Детей стали бросать ещё больше, так как от бедности вся страна окунулась в беспробудное пьянство. В эти моменты и Евдокию Александровну, и воспиталок спасало то, что детдом каким-то чудом исправно снабжали продуктами, хоть и возникали некоторые досадные перебои, но, в целом, у них всегда были хлеб, мясо, сахар, молоко и картофель, чего было почти не найти на прилавках райцентра. Все воспиталки и Евдокия тащили домой большие пакеты с едой. Значение и должность Евдокии на фоне общей бедности возросли. Она могла себе позволить нормально питаться, что по тем временам уже было достижением.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
El País (исп.) – ежедневная общественно-политическая газета. В дальнейшем переводы с испанского не оговариваются. Здесь и далее все переводы, кроме специально оговорённых, принадлежат автору. – Прим. ред.
2
«Привитóй, но не прижитóй?»
3
Vuelta – ежегодная велогонка в Испании.
4
«Сан Валентин Парельяда» – марочное испанское вино.
5
Горький М. На дне.
6
Barrio de los Austrias – австрийский квартал, где когда-то находилась резиденция Габсбургов, с самыми красивыми в Мадриде площадями, церквями и оперным театром. Изобилует барами и дискотеками.
7
Parque del Buen Retiro – городской парк в центре Мадрида.
8
«Самсонайт» – бельгийская марка чемоданов.
9
Официант (исп.).
10
Горбыль – крайняя доска при распилке бревна, выпуклая с одной стороны // Толковый словарь русского языка // Под ред. Д.Н. Ушакова. – М.: Гос. ин-т "Сов. энцикл."; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов, 1935–1940. (4 т.)
11
Прежде всего не вредить (лат.) – медицинский афоризм.
12
Тортилья – традиционный испанский омлет с картофелем.
13
Хамон – испанский деликатес, сыровяленый свиной окорок.
14
На здоровье! (исп.).
15
«Меркадóна» – крупнейшая сеть супермаркетов в Испании.
16
«Торрéнте» – знаменитый испанский сериал о приключениях комика-полицейского.
17
Сантьяго Сегура – испанский комедийный актёр.
18
Просекко – итальянское вино, сухое, игристое
19
Jamón ibérico de bellota – хамон высшего качества. Для него используются свиньи 75%-й чистокровности иберийской чёрной расы. На последней стадии выращивания их выпускают на большие открытые участки с дубами, где они питаются желудями и травой.
20
Манчего (Manchego) – испанский овечий сыр из региона Ла-Манча.
21
Pimientos de padrón – разновидность перца, маленькие зелёные перцы, жаренные на сковороде, на гриле, фри; типичны для испанской кухни, особенно галисийской.
22
Papas arrugadas – популярное испанское блюдо, как правило, подаётся в качестве гарнира. Мелкий картофель в мундире, сваренный в крупной соли, подаётся со специальным красным соусом «мохо», в состав которого входит кориандр.
23
Mesón Castellano – знаменитая сеть испанских мясных ресторанов.
24
Marqués de Cáceres Gran Reserva – самая известная испанская марка красного сухого вина из провинции Риóха.
25
Нарзанник – «нож сомелье», профессиональный штопор.
26
Кортáдо – напиток на основе кофе, молока или сгущённого молока и взбитых сливок.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги