Я пою их в арабской сиесте –
И мне кажется, что лишь вчера
Я покинул холодные дали,
Где в лесах нас жрала мошкара,
Сквозь норд-осты рвались катера.
Будто только вчера вспоминали,
Как нас в море трепали дожди,
Как нам чайка за бортом кричала.
А мы всё продолжали идти
К появившимся там, впереди,
Накренившимся сваям причала,
Где на рейде толпились суда,
Богомольных паломников полны,
За кормою бурлила вода.
И, пожалуй, уже никогда
Не забудут студёные волны,
Как в тени монастырской стены
Над багрянцем вечернего моря
Звон упругой гитарной струны
Разрывал пелену тишины,
Словно шелесту волн этих вторя.
А мы грелись от углей костра,
Как в одежде из тёплого плиса,
И могли просидеть до утра,
Наплевав на морские ветра
И на вздохи холодного бриза.
Там над морем сгорала заря,
Прорезая лучами оконца,
Купола и дома серебря
И алеющей рябью искря
В переливах закатного солнца.
Но сейчас на тех окнах узор –
Словно севера злые оскалы.
Похоронен в сугробах Фавор,
Слепят снегом глазницы озёр,
И пурга заметает каналы.
И пусть я сейчас в горной Сане,
Иссушающим солнцем согретой,
Но теперь почему-то вдвойне
Очень хочется вырваться мне
В соловецкое первое лето –
В то, где в гладях студёной воды
В тишине векового покоя
Отражаются храм и кресты,
Где струятся молитвы, и ты
Тихо крестишься у аналоя.
И пусть к вере мы часто глухи,
Я надеюсь, в минуты печали
Бог простит мне в том храме грехи
И небрежные эти стихи,
