– Оставьте ваш паспорт, мистер Голо-голо – головиски! Через неделю будет готово! – пообещал Головинскому чиновник в годах с грустным лицом.
15 октября 1919 года Головинский поднялся на борт пассажирского пароходе «CHRISTOPHER», водоизмещением 4400 тонн, который отходил из Лондона в Буэнос-Айрес. На руках у него был билет в каюту первого класса.
Его соседом по столу, в кают-компании, стал высокий седой мужчина сорока пяти лет. Головинский сразу отметил прекрасные манеры м отличное воспитание этого человека. Стюард ещё не принёс завтрака, а они уже познакомились.
– Александер Смит! – мужчина встал из-за стола и едва поклонился.
– Владимир Головинский! – он встал и по привычке щёлкнул каблуками, но левую ногу сразу же пронзила резкая боль.
И звук при этом получился какой-то странный. «Я же в этих проклятых ботинках!» – покраснел Владимир.
– Я сразу понял, что вы – русский и офицер! – улыбнулся Смит.
– Да!
– Прошу прощения за вопрос, по каким делам в Аргентину? – начал пытать Головинского Александер.
– Очень хочется увидеть эту страну. – Признался Владимир.
– Вот как! – удивился Смит, – а я думал, что по делам.
– У меня нет никаких дел, после того, как я покинул Россию. Буду пытаться найти себя. К моему огорчению, только совсем недавно, я понял, что умею только воевать и больше ничего… Четыре года Великой войны и полтора – гражданской. – Рассказал Головинский, испытывая к своему собеседнику симпатию.
– Я вас понимаю. – С сочувствием согласился с ним Александер.
Головинский и Смит сдружились. Ежедневно, по нескольку часов, они прогуливались по палубе и беседовали на различные темы. Но главной была, разумеется, Великая война. Александер – военный хирург, с первого и до последнего её дня, служил в госпиталях и не по рассказам других знал, что это такое.
– После войны, мне предложили место в Британском госпитале в Буэнос-Айресе. Я долго думал, сомневался, а потом всё-таки решился и до сих пор об этом не жалею. Вот совершил поездку на родину, где провёл почти два месяца отпуска. На следующий год поедем всей семьёй: я, супруга и двое сыновей. А вы, Владимир, женаты?
– Я закончил Николаевское кавалерийское училище, и началась война. Сражения, ранения… Некогда было. – Вздохнул Головинский.
– Ничего, ничего! Не переживайте, Владимир, вы ещё очень молоды. – Успокоил его Смит.
За пятнадцать дней Головинский уже знал об Аргентине столько, что ему хотелось быстрее сойти на землю в порту Буэнос-Айреса. У него было время, чтобы вырезать из плотного картона толстые стельки для левых ботинка и туфли.
– Мы должны будем пройти медицинское освидетельствование, когда прибудем. Для пассажиров первого класса – это, зачастую, чистая формальность. Но, вдруг, попадётся какой-нибудь рьяный медик. А в Аргентину въезд для инвалидов и больных серьёзными заболеваниями такими, например, как туберкулёз, сифилис – запрещён. Вы свою трость за борт выбросите на подходе к Буэнос-Айресу. Вложите стельку толстую в ботинок. Старайтесь ходить так, чтобы никто из врачей или чиновников отдела миграций не заметил вашей хромоты – Давал очередной совет Смит.
– Спасибо, Александер! – искренне благодарил того Владимир.
– Не за что! Мы же с вами – союзники и воевали против общего врага. – Отечески похлопывал Александр его по плечу.
Глава вторая
Париж Южной Америки
30 октября пароход «CHRISTOPHER» вошёл в акваторию порта Буэнос-Айреса и пришвартовался к причалу напротив огромного бетонного здания, похожего на склад. Но Головинский уже знал, что это был Отель для иммигрантов. Здесь все, кто прибыл могли целую неделю жить и питаться бесплатно.
– Кормят там неплохо. Просто, но очень сытно, четыре раза в день. Но вот спальное помещение больше похоже на огромного размера ночлежку для бездомных. – Рассказал Владимиру Смит ещё несколько дней назад.
– Всем пассажирам парохода оставаться на своих местах. Сейчас на борт поднимутся врачи для медицинского освидетельствования. Они начнут с пассажиров первого класса, – раздался голос на английском языке из мощного рупора.
Затем приказ был повторён на испанском языке.
В каюту к Головинскому вошли двое. Толстый мужчина в грязном белом халате и юноша лет двадцати в сером кителе с бляхой на груди.
Толстый устало посмотрел на Владимира, изобразил подобие улыбки, что-то произнёс по- испански.
– Добро пожаловать в Аргентину! – перевёл на английский язык юноша. – У вас есть сифилис, туберкулёз?
– Нет! – ответил Головинский.
– Физическая ущербность: отсутствие конечности или инвалидность по ранению или другим причинам?
– Нет! Я полностью здоров! – Владимир посмотрел в глаза доктору.
– Хорошо! – ответил тот по- английски и поставил маленькую печать в паспорте Головинского.
– Мистер, вы можете сойти на берег для прохождения других административных формальностей. – Почти торжественно объявил переводчик.
– Спасибо! – улыбнулся Головинский.
Владимир спускался по трапу и постанывал от боли в левой ноге. «Как мне сейчас не хватает трости или какой-нибудь палки!»
На первом этаже Отеля для иммигрантов располагалась таможня и миграционный отдел.
– Откройте ваш чемодан, мистер! – на корявом английском попросил Головинского худой чиновник в сером пиджаке с бляхой на груди.
– Всё нормально! Благодарю вас, мистер! – чиновник поставил в паспорт Владимиру печать.
– Владимир, вам сейчас в отдел миграции! – послышался сзади голос Смита.
Головинский обернулся.
– Я уже прошёл таможенный контроль. Миграционный контроль я не прохожу, у меня ведь есть местные документы. Меня на улице ждут супруга и сыновья. – Перед ним стоял Смит.
– Спасибо вам, Александер! – подал ему руку Головинский.
– Вам, Владимир, спасибо за прекрасную компанию, которую вы мне составили в этом длительном путешествии. Вы знаете, где меня найти. Я вас очень хочу увидеть ещё! – Смит крепко пожал руку Головинского, – спешите пройти миграционный контроль. Сейчас на берег спустится публика из второго и третьего класса и вы можете сегодня не успеть. Счастливо вам!
Владимир сидел за столиком напротив чиновника миграционного отдела. Лысый, одуревший то ли от скуки, то ли от работы мужчина лет пятидесяти медленно копировал все данные паспорта Головинского в какие-то бесконечные формуляры.
– Подпишите здесь! – чиновник произнёс на скверном английском языке и ткнул своим пальцем с длинными грязными ногтями в лист бумаги.
Владимир поставил свою подпись.
– Теперь тут! Потом здесь! И здесь, пожалуйста! – чиновник громко зевнул, широко открывая рот.
– Подписал, мистер шеф! Что делаю дальше? – Головинскому хотелось уже бежать отсюда.
