Попойки сменялись долгими и изнурительными богослужениями, подчас ночными.
Таубе и Крузе рассказывают, что время, которое царь Иван проводил за церковной службой, вовсе не было потрачено даром.
«Все, что ему приходило в голову, – отмечали они, – одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви».
Между пиром и церковной службой царь ходил в застенок.
«И есть свидетельство, – пишут те же авторы, – что никогда не выглядит он более веселым и не беседует более весело, чем тогда, когда он присутствует при мучениях и пытках до восьми часов».
И далеко не случайно, что при таком образе жизни тридцатилетний Иоанн выглядел дряхлым стариком. Желтая, морщинистая кожа обтягивала череп, на котором не осталось почти ни одного волоса.
Небольшие серые проницательные глаза погасли, всегда оживленное лицо осунулось, на голове и в бороде от прежних волос уцелели только остатки.
«Вокруг суставов длинных костей конечностей, – написано в медицинском отчете и вскрытии гробницы Ивана Грпозного, – возникли гребни и наросты остеофитов; особенно сильное разращение их обнаруживается во всех местах прикрепления мышц.
Такого образования остеофитов мы не наблюдали ни у 72-летнего Ярослава Мудрого, ни у адмирала Ушакова в 71 год, ни у Андрея Боголюбского в 63 года, а между тем царю Ивану в год его смерти было всего 54 года».
Такое раннее образование остеофитов можно объяснить, скорее всего, резким нарушением обмена веществ, в частности солевого-кальциевого, полным отсутствием режима и неумеренным употреблением алкоголя и еды.
Но самое печальное заключалось в том, что алкоголь действовал разрушающе на и без того больную психику царя, и кто знает, сколько невинных душ был им загублено после обильных возлияний.
Не секрет, что Грозный имел привычку прерывать пиры и ездить с опричниками разибраться с неугодными ему боярами.
Не могло подобное поведение царя не сказываться и на управлении страны, которая докатилась благодаря этому самому правлению до Смутного времени.
Алексей Михайлович «Тишайший»
После Грозного русские цари вели довольно спокойный образ жизни.
Да, они любили и веселую кампанию, и хорошее застолье, но ни Борис Годунов, ни Шуйский, ни Михаил Федорович не дружили с зеленым змием.
Первым российским государственником, объявившим войну вредным привычкам, стал дед Петра I – царь Михаил Романов.
Он объявил табак «антихристовой травой» и запретил его употребление под страхом смертной казни с конфискацией всего имущества.
Вскоре смертная казнь была заменена позорным наказанием – 60 ударами палкой по стопам.
Царь Алексей Михайлович курильщикам вырывал ноздри.
Но власть была непоследовательна в своих действиях – борясь с курением, она поощряла пьянство.
Сам Алексей Михайлович не имел себе равных на этом поприще и, если верить легендам, на спор в течение суток выпивал двадцать литров вина.
Петр I
Петр стал первым нарушителем воли отца и под влиянием иностранцев закурил еще в юности.
Он предпочитал крепкий голландский табак и любил запивать его вином.
Сам Петр настолько любил выпить, что за один день мог пропустить 36 стаканов вина.
Понятно, что с такой любовью к выпивке великий царь не мог не наложить отпечаток на алкогольный уклад России.
Именно при Петре водка в России стала считаться обязательной принадлежностью не только праздничного, но и повседневного стола.
Дело дошло до того, что водку стали выдавать обитателям богоугодных заведений.
Водка долго считалась непременной частью солдатского пайка.
Русские ратники почти всегда везли за собой в обозе хмельное питье, чтобы было чем ободрить себя в решительную минуту.
Воинский Устав 1716 года учредил особые порционы – нормы выдачи спиртного.
Солдат получал обязательное довольствие – 2 кружки водки в день (около 1,5 литров) крепостью 15 %– 18 %.
Не остался в стороне и простой люд. Одна чарка в день полагалась всем петербургским строителям, дорожным рабочим, рабочим верфи, портовым грузчикам.
Для простолюдинов выдавалась низкосортная водка бесплатно по царскому распоряжению.
Сам царь предпочитал «Гданьскую», но какой она была на вкус, никто не знает. Известно только, что это была довольно чистая, без запаха и привкуса, водка, крепостью около пятидесяти градусов.
Петр начал пить рано, пил много и часто, пьяным бывал агрессивен.
Со временем он стал прикладываться к рюмке по самым ничтожным поводам. Но самым печальным было то, что он Петр втягивал в пьянство большее число людей, полагая выпивку европейским способом досуга. И, надо заметить, был недалек от истины, посольку в Европе в те времена пили много.
Сложно сказать, упивались ли тогда в Европе до смерти, а на Руси подобное случалось. И не среди простолюдинов, а в окружении самого царя.
«Тут-же в доме Лефорта, – писал в 1692 году князь Борис Куракин, – началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дня запершись в том доме бывали пьяны, и что многим случалось оттого умирать».
Ну а те оргии, которые устраивлись учрежденным Петром Всешутейшим и всепьянейшим собор стали легендарными.
Достаточно сказать, что главнейшей соборной заповедью, зафиксированной в первых строках Устава, было требование «напиваться каждодневно и не ложиться спать трезвыми».
Что же касается Евангелия, то вместо него была сделана книга, в которой стояло несколько сосудов с водкою.
Особенно весьма блудливому Петру нравилось спаивать женщин, в связях с которыми он был неразборчив. Как следствие, он долго и тяжело болел сифилисом.
Не изменял соей пагубной привычке царь и за границей.
«В Либаве, – писал К.Валишевский, – он увидал в первый раз Балтийское море, море варягов, и, не имея возможности, благодаря дурной погоде, продолжать свой путь, проводил время в винных погребках в обществе портовых матросов, чокаясь и болтая с ними, упорно выдавая себя на этот раз за простого капитана, на которого возложено поручение вооружить капер для царской службы».
Так было и в Бранденбурге, и в Голландии, и в Англии, где, по словам маркиза Кермартена, обычной утренней порцией Петра была пинта (0,55 л) бренди и бутылка шерри.
По свидетельству епископа Солсберри Джилберта Бернета, Петр даже в Англии собственноручно гнал и очищал водку.
О загулах Петра I существуе велкое множество рассказов и легенд, и нет никакого смысла упоминать их.
Гораздо важнее сказать о том, что если великий царь и пил до полусмерти, то работал он, без малейшего преувеличения, до смерти.
