Однако некоторые исследователи утверждают, что это все самые настоящие басни, что Александр III никогда не злоупотребял алкоголем и что распространителем всех этих басен был начальник придворной охраны ежурный генерал-адьютант Петр Александрович Черевин.
Сам Черевин был настоящий алкоголик, большой плут и самый настоящий денщик в генеральском мундире.
И если верить Черевину, то при первом же удобном случае они с монархом удалялись в укромное местечко, доставали из-за голенища сапога фляжку с горячительным и «припадали к источнику».
Пили, утверждал Черевни, так сильно, что к вечеру порой «на ногах еле держались».
А сама императрица только диву давалась, гадая, каким непостижимым образом смог так напиваться ее благвоерный, не выходивший из дому.
Понятно, что пордобыне басни были выгодны большевикам, которые на все лады проклинали русских царей и приписывали им самые различсные пороки.
Так, известный советский профессор П.А. Зайончковский по каким-то известным только ему причинам ненавидел Александра III и с каким-то упоением раздувал в своих книгах сплетни о нем.
Что же было на самом деле?
Генерал-адъютант Черевин со времен русско-турецкой войны 1877–1878 годов на самом деле был близок к царю.
На войне он возглавлял Отдельный кавалерийский отряд и прославился удивительной храбростью.
В 1880 году он стал товарищем министра внутренних дел, а вскоре после воцарения в 1881 году Александра III возглавил дворцовую охрану, был своим в царской семье.
И Черевин на самом деле отличался пристрастием к выпивке.
Александр III возмущался, но не прогонял. Несмотря на свое увлечение вином Черевин риличался удивительной обязательностью в исполнении поручений и правдивостью.
Симпатизировала Черевину и императрица Мария Федоровна. После его смерти в одном из писем она с горечью восклицала: «Это такая потеря во всех отношениях, которая никогда, никогда не будет восполнима!»
И возникает справделивый вопрос: зачем же столь приближенный к царской семье человек рассказывал о ней гадости?
Ответ будет простой: ничего Черевин не рассказывал и даже не оставил после себя мемуров.
Что же касается всх рассказов о сапогах, фляжках, пьяном похмелье царя, то история обязана ими физику П. Н. Лебедеву, умершему в 1912 году.
С царем Лебедев никогда не встречался, зато «запросто» общался с Черевиным.
Они познакомились после смерти Александра III в Страсбурге, где Лебедев готовился защищать степень по философии и куда генерал приезжал навещать свою сестру Наталию Шульц, бывшую замужем за профессором местного университета.
Якобы в Страсбурге в каком-то кафе бывший начальник дворцовой охраны и «раскрыл глаза» Лебедеву на истинный облик «царя-миротворца».
Но и Лебедев о легендарных откровениях Черевина не написал! Он лишь «рассказал». Кстати, сам Черевин в последние годы жизни (умер он в Петербурге в присутствии Николая II 19 февраля 1896 года от пневмонии) за границу не ездил.
Вполне возможно, что Лебедев и на самом деле слышал от находившегося в постоянном сильном подпитии Червенина какие-то анекдоты.
Однако не свосем понятно, по какой причине, после многих лет молчания, физик перед смертью поведал столь интимные подробности» врагу трона и разоблачителю царизма» В.П. Бурцеву, который рассказал о них в своей парижско-эмигрантской газете «Будущность».
Бурцев примыкал к партии социалистов-революционеров (эсеров), запятнавшей себя многочисленными кровавыми преступлениями, и прославился громкими делами по выявлению тайных агентов полиции в рядах революционных партий.
Одновременно он опубликовал множество разного рода фальшивых якобы государственных «секретных документов», нацеленных на дискредитацию власти.
Уже по одной этой причине бурцевские «свидетельства» должны были вызвать настороженное отношение. Но не вызвали.
Они пришлись очень кстати. «Революционной эпохе» не требовались никакие экспертизы, источниковые анализы; важно было заклеймить «проклятое прошлое» и главных его деятелей.
Не имело никакого значения, что существовала масса подлинных документов о жизни и времяпрепровождении предпоследнего царя, множество дневников современников; некоторые из их авторов были приближены ко двору и, в отличие от Черевина, никаких симпатий к Александру III не питали.
Однако никто, даже из числа самых критически настроенных, не додумался изображать царя пьяницей. Для этого не было ни малейшего повода.
Царь иногда выпивал рюмку-другую водки, настойки или наливки, но ни разу в жизни не был пьян.
На официальных приемах почти всегда пил шампанское, разбавленное водой.
Из всех напитков больше всего любил квас, которым угощал и иностранных гостей, воспринимавших этот напиток как «русскую экзотику».
Однако для революционеров-разоблачителей и последующих идеологически ангажированных «историков-специалистов» все это не имело никакого значения. Бесконечное повторение придавало лжи характер «исторического факта».
Из свидетельств современников известно, что Николай I не курил, не пил вина даже на официальных приемах, устраиваемых в его честь.
Во время зарубежных поездок на приемах спиртное он просил заменять стаканом воды. Хотя, к употреблению спиртного окружающими относился достаточно терпимо.
Жизнелюб и гурман Александр II предпочитал французские вина. И отдавал им должное.
Безусловно, существовали и неписаные традиции. Офицеры-аристократы прекрасно знали, что и где пить. И если «тычок» прекрасно «шел» в среде полкового офицерского собрания, то на императорских балах, конечно, пили тонкие вина и французское шампанское.
Шампанское вообще было повседневным напитком российской аристократии.
Граф С.Д. Шереметев упоминает, что младший брат Александра III великий князь Владимир Александрович «приучил себя к ежедневному употреблению шампанского. Это было его любимое вино, и он не ложился спать, чтобы не выпить бокал».
Император Александр III стал в буквальном смысле жертвой «алкогольного мифа». По прочно прижившейся в общественном сознании легенде, именно пьянство императора якобы стало причиной его преждевременной смерти.
Это не так. Дело в том, что после Февральской революции 1917 году в либеральной прессе началась компания по дискредитации правящей династии.
Проще говоря, ее поливали грязью.
Лебедев спрашивал Черевина, справедлив ли слух, будто Александр III крепко пил. Черевин с лукавым добродушием, отвечал: «Не больше, чем я». И далее он рассказывал, что «Государь выпить любил, но во «благовремении».
Он мог выпить много без всяких признаков опьянения, кроме того, что делался необычайно в духе – весел и шаловлив, как ребенок.
Утром и днем он был очень осторожен относительно хмельных напитков, стараясь сохранить свежую голову для работы, и, только очистив все очередные занятия впредь до завтрашних докладов, позволял себе угоститься как следует, по мере желания и потребности…
К концу восьмидесятых годов врачи ему совершенно запретили пить, и так напугали царицу всякими угрозами, что она внимательнейшим образом начала следить за нами…
Сам же государь запрещения врачей в грош не ставил, а обходиться без спиртного ему с непривычки, при его росте и дородстве, было тяжело».
В основной же массе мемуарной литературы, изданной как до 1917 г., так и после, упоминаний о пьянстве царя либо нет, либо эти слухи всячески опровергаются.
Один из современных биографов Александра III подчеркивает, что «Александр III никогда не злоупотреблял алкоголем, а про него пустили сплетню, ставшую непременным атрибутом многих… сочинений. Он иногда выпивал рюмку-другую водки, настойки или наливки, но ни разу в жизни не был пьян.
На официальных приемах почти всегда пил шампанское, разбавленное водой. Из всех напитков больше всего любил квас».
