Рассказы
Вдруг Ваби, поглядывая на Рода и что-то соображая, взял берестяной свиток и стал пристально его рассматривать.
– Ах, черт побери, – воскликнул он, – надо же соскоблить эту кожицу! Смотри, Муки, нет ничего легче! – И он протянул свиток старому индейцу и тут же пояснил Роду: – Березовая кора состоит из нескольких слоев, причем каждый слой тоньше самой тонкой бумаги. Чернила должны были просочиться через несколько таких пленок. Если нам удастся снять верхнюю кожицу, из-под нее выглянет следующая, и надпись на ней, уверяю вас, будет такой же свежей, какой была пятьдесят лет тому назад.
Мукоки, подойдя к свету, пробивавшемуся из открытых дверей, сейчас же принялся за работу и, состроив свою добродушную гримасу, закричал мальчикам:
– Хорошо сдираться!
Действительно, бесконечно тонкая пленка сходила легко. В течение получаса он усердно трудился над этим деликатным делом, а Род и Ваби с восхищением наблюдали за ним. Когда он разогнул свою спину, задача была уже решена.
Род и Ваби, получив березовую ленту в свои руки, издали громкий крик радости. Искаженные временем слова можно было прочитать теперь превосходно. Там, где раньше виднелись только три буквы, появились разгаданные Родом слова: «третий водопад». Рядом стояло слово «хижина». Его окружал ряд исписанных строк. Род вслух прочитал их:
– «Мы, Джон Болл, Анри Ланглуа и Пьер Плант, найдя золото у третьего водопада, настоящим постановляем общими силами добывать означенное золото. Мы приглашаем друг друга забыть наши прошлые ссоры и работать совместно в общей компании, добросовестно и честно относясь друг к другу. Да поможет нам Бог!
Джон Балл, Анри Ланглуа, Пьер Плат».
В верхнем углу чертежа стояли и другие слова, менее разборчивые, но Роду удалось расшифровать и их также. И вот тут-то его волнение достигло апогея. Язык прилип к гортани, и на этот раз Ваби, прерывистое дыхание которого жгло ему щеки, прочел следующие слова:
– «Здесь хижина и на краю ложбина».
Мукоки, выслушав столько чудес, почти оглушенный ими, стал подумывать об обеде и потому снова поставил на огонь лосиный бифштекс. Через несколько минут, придя в себя, Ваби сказал:
– Итак, Род, вы нашли ваши золотые копи! Ясно, что речь идет о маленьком потоке, который бежит в ложбине. Вот вы и богатый человек!
– Пожалуйста, не мои, а наши золотые копи, – быстро поправил юноша Ваби. – Нас трое. Да, нас тоже трое, и наш союз явится, понятно, правопреемником Джона Болла, Анри Ланглуа и Пьера Планта. Они умерли. Золото принадлежит нам.
Ваби снова приступил к изучению берестяной карты.
– Мне кажется, – сказал он, – совершенно невозможным, чтобы мы не нашли этого места. Указания, полученные нами, ясны как день. Нам надо дойти до ложбины, на известном расстоянии от нее мы встретим первый водопад. Мы идем дальше, и здесь поток, становясь быстрее, делает второй скачок. Вот хижина, и недалеко от нее – золото!
Он подошел к дверям, в руках у него была кора. Род присоединился к нему.
– Я старался определить местонахождение золота, но никаких указаний на этот счет не нахожу, – сказал Ваби. – Как думаете, Род, сколько миль вы сделали в ложбине?
– По меньшей мере с десяток!
– И вы не встретили ни одного водопада?
– Ни одного!
При помощи сучка Ваби старался определить расстояние между отдельными пунктами, отмеченными на чертеже.
– Не сомневаюсь, – сказал он, – что эта карта была составлена Джоном Боллом. Вы, вероятно, заметили, что все надписи сделаны одной рукой, кроме подписей Ланглуа и Планта. Последние представляют страшную мазню. Болл, напротив, пишет грамотно; по-видимому, он был человеком хорошо образованным. Вы согласны с этим? А следовательно, было бы очень странно, если бы на своем чертеже он не придерживался какого-нибудь определенного масштаба. Расстояние между первым и вторым водопадом вдвое меньше расстояния, отделяющего последний от третьего. Это, очевидно, не случайно.
Род согласился.
– Отсюда надо заключить, – сказал он, – что стоит только найти первый водопад, как мы сможем определить приблизительную длину пути к остальным.
– Совершенно верно, – подхватил Ваби.
– Я исследовал ложбину на расстоянии десяти миль. Допустим, что мы найдем водопад на пятнадцатой миле. Следовательно, судя по чертежу, второй водопад будет на расстоянии двадцати миль от него, а третий на сорок миль дальше. В общем итоге это составит путь приблизительно в семьдесят пять миль.
Ваби вынужден был признать, что вывод сделан правильно. Он смущенно почесал голову.
– Будем исходить из ваших данных, – сказал он. – Третий водопад, хижина и золотая жила находятся отсюда на расстоянии от семидесяти пяти до ста миль. Но тогда, черт возьми, почему же эти три человека очутились в этой лачуге, где мы находимся сейчас, и притом с небольшой пригоршней золотых самородков? Не сыграло ли золото злой шутки с ними? Быть может, они и нашли-то всего-навсего содержимое этого мешочка из оленьей кожи?
– Это соображение имеет основание, – произнес Род.
В этот момент и Мукоки, ставивший бифштекс на печку, подал свой голос:
– Может быть, они ходить на факторию за продовольствием. Ваби подскочил.
– Муки, ты разрешил загадку! Все теперь распутывается. С минуту он молчал, а потом стал объяснять свою мысль:
– Конечно, я могу ошибаться, но вот как можно было бы восстановить всю картину этого происшествия. Во-первых, Болл и оба француза могли случайно или каким-либо иным образом открыть золотую жилу. Они стали рыть землю и рыли ее, пока не истощилось продовольствие. Во-вторых, они, вероятно, собрали некоторое состояние, маленькое или большое, мы этого в точности не можем знать. Когда продовольствия не стало, было решено, что оба француза пойдут за подкреплением на факторию. Вабинош-Хоуз был в то время ближайшим пунктом, куда они могли бы адресоваться. Прежде чем пуститься в путь, они убивают Джона Болла, чтобы затем овладеть его долей золота. В-третьих, они отправляются в путь, захватив с собой ровно столько золота, сколько надо было, чтобы расплатиться за товары. Быть может, было действительно неблагоразумно разжигать зависть других авантюристов, с которыми они могли столкнуться в фактории. Несколько же самородков могли не обратить на себя внимания. Добравшись до этой хижины, они сделали привал. Тут Планту или Ланглуа, во всяком случае одному из них, приходит на ум отделаться от своего компаньона, как они отделались уже от Болла, завладеть чертежом, мешочком с самородками и, наконец, всем запрятанным богатством. Они вступили в драку и убили друг друга. Вот и все!
– Браво! – воскликнул Род. – У вас удивительная сообразительность, Ваби.
– И богатства, собранные ими, мы найдем зарытыми где-нибудь вблизи третьего водопада.
Но Мукоки помешал мальчикам достроить их воздушные замки:
– Обед подан! – закричал он.
Глава XV. В снегу
До сих пор Род не сказал ни слова о таинственных следах, которые он заметил в ложбине. Свиток из березовой коры всецело захватил приятелей.
Когда же волнение улеглось, и все приступили к еде, молодой человек рассказал о странном появлении и исчезновении вунга, по всей вероятности какого-нибудь лазутчика. Но Род не выдал своей тревоги. Ему хотелось, чтобы и Ваби, и Мукоки наслаждались блаженством покоя. Они не могли понять поведения вунгов. Факт тот, что вунги по каким-то загадочным причинам точно так же, как и они, старались избежать встречи, не попадаться им на пути. Они избегали и прямого нападения и засады, которую так легко было устроить в этих местах. Явная пассивность неприятеля, бродившего, тем не менее, вокруг и около них, была в высшей степени странной. Но покой, который царил сейчас, успокаивал Ваби и Мукоки. Быть может, они думали, что для тревог будет еще время, когда опасность станет более реальной.
Рассказ Рода не произвел какого-нибудь особенного впечатления, и все стали разрабатывать план открытия трех водопадов.
Было решено первые изыскания поручить Мукоки, человеку более выносливому, чем оба мальчика, и лучшему, чем они, ходоку. На следующий день, снабженный провиантом он должен был с утра двинуться в путь, а Род и Ваби заняться в его отсутствие капканами.
– Мы должны найти, по крайней мере, первый водопад, прежде чем вернемся в факторию, – заявил Ваби. – Таким образом, у нас останется хоть некоторая, быть может, мнимая уверенность, что наши выводы правильны. Но если наша конечная цель отстоит действительно на сто миль отсюда, то нам придется отказаться от поисков золота в этом сезоне. Мы вернемся в Вабинош-Хоуз и там спокойно подготовим новую экспедицию, возобновим запасы продовольствия и подберем подходящие орудия. Сделать это можно будет не раньше будущей весны, после таяния снегов и наводнений, которые за ним следуют.
– Это и я думал, – сказал Род, – но тогда я не буду уже с вами. Вы ведь знаете, Ваби, что у меня есть мать и что она одна-одинешенька.
И на глаза его навернулись слезинки.
– Да, я знаю, – сказал Ваби, положив руку на плечо товарища.
– Вероятно, ее ресурсы сейчас истощились. Быть может, она была больна или больна сейчас. Все надо предвидеть…
– Конечно, вы должны вернуться к ней, получив деньги за пушнину! – горячо закончил Ваби мысль Рода. – Пожалуй, я смогу даже сопровождать вас. Как думаете, будет ей приятно снова повидаться со мной?
– Ну конечно! – воскликнул Род. – Она любит вас так же, как и меня, Ваби! Она будет хлопать в ладоши, когда увидит вас… Вы говорите серьезно? Да?
– Определенно я ничего не могу обещать. Могу сказать вам только одно: если только смогу, то поеду с вами.
– А ты, Мукоки? Хочешь поехать с нами?
Старый индеец состроил свою гримасу, закудахтал, заворчал, но не проронил ни слова. Ваби ответил за него:
– Ему хочется, – сказал он, – остаться при Миннетаки. Он ее настоящий раб. Знаете вы это, Род? Нет, нет, Мукоки не поедет, держу пари. Он останется в фактории и будет охранять мою сестру, чтобы она не пропала, не поранила себя или не была снова похищена вунгами. Так, Мукоки?
Мукоки качнул головой сверху вниз, и на лице его показалась блаженная улыбка. Потом он пошел к выходу, открыл дверь и выглянул наружу.
– Снег! – закричал он. – Снег! Двадцать пять тысяч дьяволов! Старый индеец произнес самое страшное свое проклятие, которым пользовался только в случаях чрезвычайной важности.
Род и Ваби хором вторили ему. Ни разу еще юный горожанин не видал такого снега в северной тайге. Наступал час великого снегопада, обычного в полярных странах. В этом году он сильно запоздал.
Снежные хлопья падали мягко и лениво, ни малейшее дуновение ветра не колыхало их. Спускалась белая и безмолвная стена, глухая, непроницаемая для глаза и такая густая, что казалось, воздух сжимается под ее тяжестью так, что становилось невыносимо трудно дышать.
Род подставил ладонь руки, и в один миг на ней вырос целый холмик снега. Он переступил порог и сейчас же превратился в снежный пригорок, едва распознаваемый товарищами. Когда через минуту он вошел в хижину, его покрывал густой слой снега.
Снег валил беспрерывно весь день и всю ночь.
Утром Род услышал порывы ветра. Ветер завывал, свистел и ревел в ветвях соседних деревьев и ударялся в стены старой хижины. Род встал, раздул огонь в печке, Ваби и Мукоки все еще спали.
Он попытался отворить дверь. Дверь оказалась заваленной снаружи. Он открыл окно, и целая глыба снега свалилась на него. Нигде не было видно просвета.
Обернувшись, Род заметил Ваби. Он завернулся в свои одеяла и посмеивался над Родом, который оцепенел от удивления и страха.
– Итак, милый друг, что же стряслось на этом злополучном свете? – спросил Ваби с печальным вздохом. – Не собирается ли снег похоронить нас с вами?
– Надеюсь, что нет, – ответил Род, бросив тревожный взгляд на печь, где потрескивал огонь. – Похоронить нас, Ваби…
– Во всяком случае, мы еще не в могиле. Если судить по этому славному огоньку, труба еще торчит на крыше.
Проснулся и Мукоки, расправил свои члены. В это время сильный порыв ветра с ревом ударил в хижину.
– Ветер дуть очень сильный, – сказал Муки. – Сейчас дуть еще сильнее.
Род отбросил лопатой снег, упавший в их лачугу, и захлопнул окно. Его товарищи стали одеваться.
– Вот вам и работа на целую неделю, – заявил Ваби, – придется вытаскивать капканы, занесенные снегом. И только великий дух, которого так обожает Муки, знает, когда прекратится эта метель. Недаром он насылает столько благ на его землю, включая и эту прелесть. Пожалуй, теперь не время разыскивать наши водопады.
– Остается только сыграть в домино, – подсказал несколько успокоенный Род. – Я хорошо помню партию, которую мы начали с вами в Вабинош-Хоузе, давайте ее кончать. Но скажите, Ваби, вы действительно уверены, что снег, выпавший за вчерашний день и сегодняшнюю ночь, не похоронил под собой нашей хижины?
– Наверное, похоронил бы, если бы наша лачуга и озеро не находились в котловине, доступной ветрам с двух сторон. Ветры здесь дуют постоянно, поэтому снег тут не скапливается. Но если снег будет падать, то сегодня же ночью над нами вырастет небольшая снежная гора.
– И мы не задохнемся? – пролепетал Род.
Искренний страх, который слышался в словах Рода, заставил Ваби звонко рассмеяться. Мукоки, занятый приготовлением оленины, не мог удержаться, чтобы не ответить ему взрывом своего веселого клекота.
– Снег очень хорошая вещь, чтобы жить под ним! – поучительно заявил старый индеец.
А Ваби дал по этому поводу несколько более вразумительные пояснения.
– Если бы вы оказались действительно под горой снега, вы, конечно, могли бы жить и под ней. Само собою разумеется, в том случае, если бы она не раздавила вас своей тяжестью. Снег прослоен воздухом, которым можно дышать. Однажды Мукоки настигла снежная лавина толщиной футов в тридцать и похоронила его под собой. Десять часов он находился в этой снежной могиле, величиной не больше бочки. А когда мы отрыли его, то увидели, что Мукоки преспокойно и весьма удобно расположился на своем снежном ложе, как на мягкой постели. У снега есть еще одно преимущество: он сохраняет тепло. Теперь мы сможем меньше сжигать дров.
Позавтракав, мальчики раскрыли ставни, и Ваби стал разгребать лопатой снег, заваливший окна. После третьего или четвертого взмаха лопаты внезапно отвалилась большая глыба снега. Сквозь это искусственное отверстие в хижину ворвался луч дневного света. Выглянув наружу, он увидел, что снежная метель не прекратилась.
– Снег доходит до крыши… – сказал Род, все еще не уверенный в благополучном исходе. – Ну и метель!
– Давайте подурачимся, Род! Идем.
И Ваби полез в окно, в отверстие, образовавшееся в снегу, стараясь выбраться наружу. Вдруг свалилась еще одна глыба и всей своей тяжестью обрушилась на Рода.
У Рода подкосились ноги. Он отбивался от снега, силился выкарабкаться, проваливался снова, невольно вскрикивал. Ваби уже выбрался на простор, он нагнулся над ямой, в которой барахтался Род, и стал безудержно хохотать.
У приятеля его был весьма потешный вид, он моргал глазами, снег залепил ему уши и рот и запорошил всю одежду.
– Ну, ну, держитесь, – кричал ему Ваби, смеясь до слез.
Род выбивался из сил, перекатывался со стороны на сторону, бился о снег, как рыба. Ваби схватил его за руку и вытащил из ямы. Мукоки последовал за ними.
Но вот метель затихла, и наши путники двинулись вперед, проваливаясь в рыхлом снеге. Они обернулись назад и там, где стояла хижина, увидели только снежный холм, над которым торчал кончик трубы и вился легкий дымок.
Род был поражен зрелищем, которое представляла сейчас вся местность вокруг. Снег сравнял все. Под ним исчезли все складки и морщины земли. Ни одна скала не возвышалась над снежной равниной. Только деревья, покрытые со всех сторон снежной броней, взгорбливали там и сям белую бесконечность пустыни.
Эта картина подавила его. Только теперь он увидел настоящую Великую Белую Пустыню. Что с ними станет теперь? Где найти теперь зверя, которого можно было бы убить и съесть?
Когда вся компания вернулась в свою лачугу, Ваби принялся успокаивать своего приятеля.
– Всюду, – сказал он, – где прошла снежная буря, в этот час вы не встретите ни одного живого существа, снег похоронил под собою и лося, и оленя, и лань, и лисицу, и волка. Чем гуще снежный покров, тем им теплее и уютнее, а как только произойдет перелом, тайга проснется, и в ней снова заиграет жизнь. Лось, лань и олень подымутся со своего снежного ложа и начнут глодать сосновые ветки. Над рыхлым снегом образуется твердая кора, и по ней побегут и крупные и мелкие звери и начнут поедать друг друга. Если замерзли и последние горные ручьи, животные станут лизать лед и глотать снег вместо воды. В снегу они выроют лапами теплые норы и берлоги, и снег заменит им и летний мох долин, и мягкие ветки кустарника, и сухую листву. Наконец, крупные четвероногие: лось, лань и олень, утаптывая и взметая своими копытами снег, будут соединяться в стада и общими силами биться с волками, поджидая весну. Поверьте мне, Род, все эти животные заживут не так плохо, как вам кажется.
До полудня охотники были заняты расчисткой траншеи у входа в хижину. Но после полудня метель возобновилась, прервав их работу, которая оказалась совершенно напрасной. В течение трех дней шел снег, и только на короткое время наступало затишье.
На рассвете четвертого дня все стихло, прояснилось небо и появилось солнце.
Солнечный свет был настолько ослепителен, что Род, человек новый в тайге, мог опасаться воспаления глаз. Снежные кристаллики сверкали, как бесчисленное множество электрических лампочек, и больно жгли веки.
Род под руководством Ваби приспособился к условиям занесенной снегом тайги, а Мукоки уже на второй день покинул хижину и пустился на поиски второго водопада. Род рассказал ему об узкой расщелине, через которую можно было легко спуститься в ложбину.
В отсутствие Мукоки мальчики занялись разыскиванием и откапыванием капканов. Это была тяжелая работа. На каждые четыре капкана пропал в среднем один.
Ваби и Род потратили на эту работу дня два, а когда на третий день в сумерки вернулись домой, они были уверены, что на пороге застанут Мукоки. Но старый индеец еще не вернулся. Прошел еще день и еще один, четвертый со дня его ухода. За это время Мукоки мог бы сделать около ста миль. Не случилось ли чего-нибудь с ним? Род несколько раз подумывал о вунгах. Быть может, они устроили засаду в ложбине? Но свои соображения Род, по обыкновению, оставлял при себе.
Хотя добыча, вынутая из капканов в течение этих четырех дней, была весьма богата (отсутствие пищи делало животных менее осторожными), мальчики не выходили целый день из хижины.
Сердце сжималось от тревоги, когда они вспоминали Муки.
Но их страхи были напрасны. Уже наступил вечер, когда они заметили на вершине холма по ту сторону озера чью-то фигуру. Это был Мукоки. Они бросились навстречу.
Старый индеец добродушно посмеивался. Глаза мальчиков жадно впились в него.
– Найти водопад. Пятьдесят миль отсюда.
– Пятьдесят миль! – повторил Ваби. – Здорово же поблуждал ты, мой бедный Муки.
– Да, много ошибаться с расстоянием. Пятьдесят миль до первого водопада. Там есть гораздо меньше снега. Маленький водопад, не выше нашей хижины.
Род стал рассматривать чертеж берестяного свитка.
– В таком случае, – сказал он, – если исходить из данных этого плана, мы находимся по меньшей мере на расстоянии двухсот пятидесяти миль от третьего водопада.
Мукоки закудахтал.
– Гудзонов залив! Ваби вскочил.
– Значит, ложбина не идет дальше на восток?
– Нет, – ответил Мукоки, – она делать поворот и выходит на север.
– Слушайте, мои миленькие, – заявил Ваби. – Если ложбина и поток направляются на север, они роковым образом сталкиваются с рекой Олбани. Но эта река впадает в залив Джеймс, который, в свою очередь, является только рукавом Гудзонова залива. Отсюда надо сделать вывод, что золотые россыпи притаились в самой гуще тайги, в самом негостеприимном и суровом краю Северной Канады. Таким образом, все наши прежние предположения отпадают сами собой. Чтобы добраться до этих мест, надо совсем иначе снарядиться: такая экспедиция потребует очень много времени и большой смелости.
– Ура! – закричал Род. – Этим нас не испугаешь. Будущей весной идем туда. Не правда ли, Ваби? По рукам! Решено.
Глава XVI. Катастрофа
Две последующие недели охотники были всецело заняты выслеживанием зверя. Погода установилась идеальная.
Уже более двух месяцев прошло с тех пор, как они уехали из Вабинош-Хоуза, и Род стал подсчитывать дни, оставшиеся до возвращения домой. Ваби подвел итог их добыче; они располагали состоянием в тысячу шестьсот долларов: тут были и меха, и волчьи скальпы, и двести долларов чистым золотом. Наш юный горожанин не сомневался, что привезет матери не менее шестисот долларов. Его доля равнялась заработку за целый год.
Он не скрывал от Ваби и своего страстного желания снова повидаться с Миннетаки. Ваби был рад, что чувство Рода к его сестре росло и росло, и часто мило подшучивал над своим другом.
Род питал тайную надежду, что Миннетаки-мать разрешит дочери сопровождать Ваби в Детруа, а там его мать вскоре полюбит, это он знал хорошо, прекрасную девочку далекого Севера.
Истекала и третья неделя. Было решено, что она будет и последней и что дней через восемь они двинутся в сторону Вабинош-Хоуза, куда прибудут к первому февраля. Род не мог сдержать своей радости.
В один из этих уже последних дней Род и Мукоки отправились на охоту, а Ваби остался сторожить хижину. Род тотчас же поднялся на вершину соседних гор, а Мукоки держался склона противоположных скал. Достигнув гребня гор, Род остановился и окинул взглядом пейзаж, расстилавшийся под его ногами.
Вдали Род отчетливо видел Мукоки, он шел по снежному склону и казался маленькой черной точкой. К северу стелилась тайга и терялась где-то в бесконечности. На востоке, на расстоянии каких-нибудь двух миль, что-то копошилось в снегу: вероятно, лось или олень. На западе находилась или, вернее, должна была находиться старая хижина.
Крик ужаса невольно вырвался из груди юноши, за первым последовал второй.
Там, где стояла их лачуга, подымался столб густого дыма, заволакивая небо. Слышались ружейные залпы.
Род знал, что его крик не долетит до индейца, и все-таки он звал его, звал изо всех сил:
– Мукоки, Муки!
Вдруг Род вспомнил, что еще в начале экспедиции они условились насчет сигналов о помощи, он дал два выстрела, через минуту еще три, быстро один за другим. Мальчик заметил, что индеец, с которого он не спускал глаз, остановился, обернулся, стал прислушиваться. Тогда он повторил свой сигнал. Мукоки понял. Он круто повернул свои лыжи и помчался в сторону выстрелов, с неимоверной скоростью взбираясь по снежному склону.
Род время от времени давал выстрелы. Через четверть часа Мукоки, едва переводя дыхание, стоял рядом с ним на гребне холма.
– Вунги, – крикнул Род, – они напали на нашу стоянку. Смотрите, я слышал ружейные выстрелы, перестрелку.
Мукоки всмотрелся в облако дыма, стелившееся над долиной. Мигом оглядел старый следопыт горевшую хижину и, не говоря ни слова, с головокружительной быстротой бросился вниз со снежного холма.
Род скользил по его следам, с трудом поспевая за ним, но и в нем горела безумная жажда отмщения. Все лицо его было в ссадинах, покрыто кровоподтеками. Сосновые ветки хлестали его. Мукоки несся прямо на них, срезая себе путь.
Только на несколько минут индеец опередил Рода, когда они достигли холма, высившегося над озером и стоянкой.
На их глазах обрушилась охваченная пламенем хижина, и сейчас перед ними торчала какая-то дымящаяся груда обломков. Ваби не было!
Но вблизи этих обломков лежала в снегу какая-то человеческая фигура. Мальчик схватил Мукоки за руку, рот его стал подергиваться от судороги, он не мог произнести ни слова, только молча указывал на нее индейцу.
Старый индеец и сам видел это тело. Мучительно-печальным взглядом он посмотрел на белого юношу.
«Неужели это Ваби? О, если это Ваби…» – казалось, говорил его взгляд.
Перед Родом стоял сейчас не человек, а разъяренный зверь, обезумевший от злобы.
Одним прыжком оба очутились у озера и того места, где некогда стояла их хижина. Мукоки наклонился над человеком, который зарылся в снег. Он повернул его лицом кверху и поднялся.
Это был не Ваби!
Перед ним был страшный труп могучего индейца, голову которого изрешетили пули.
Род вздрогнул, но облегченно вздохнул. Тем не менее силы оставляли его. Быстрота бега и пережитые волнения истощили его, и он опустился на снег рядом с трупом.
Между тем Мукоки нервно разбрасывал горячий пепел, оставшийся от их лачуги, и ногами и прикладом ружья.