Вне Времени

– Готово.

   Ринки поднялись на ноги.

– Мы его не убили?

– Хочешь вызвать скорую помощь, Мо? И потом, где свидетели-то? – и правда, в аллее по-прежнему было пусто – Бежим отсюда, пока не поздно! – сказал Сева, но Лес остановил его:

– Погоди. Сейчас запечатлеем его для истории. – и, прежде, чем кто-то успел возразить, навел камеру на лежащего.

   И тут тело "спецагента" с мерзким чавканьем начало расползаться, превращаясь в огромный клубок змей. Черные блестящие головки потянулись к ногам Ринки. Девушки отскочили от жуткого многоглавого спрута и с истошным визгом очертя головы понеслись к обрыву, который отделялся от аллеи лишь невысоким бетонным бордюрчиком: близняшки панически боялись змей. Ринки бы неминуемо расшиблись насмерть, если бы Сева, бросившийся вслед за ними, не успел в последний момент ухватить их за брючный ремень и повалить отчаянным рывком. Удостоверившись, что Ринки не собираются кончать жизнь самоубийством, Сева оглянулся назад и – обмер: Лестер стоял с видеокамерой в руке и хладнокровно снимал… пустую куртку и штаны. Тело "спецагента" растаяло, его как не было. Только желто-серая короткая кожанка, темные очки, небольшая наплечная сумка и застегнутые штаны, из которых неведомым способом исчез их владелец.

   Отдышавшись, Сева подал руку Ринки, поднял своих подруг на ноги и подошел к Лестеру.

– Видел?

– Видел, конечно, да не то! – ответил Лес, выключая камеру и переводя ее в режим воспроизведения – Сам взгляни.

   То, что показалось ребятам клубком змей, в видоискателе камеры смотрелось бесформенным блестящим нечто, колыхавшимся, как ртуть. Если человеку можно внушить, что он видит змею, то камеру обмануть невозможно. Нечто растеклось ручейком и устремилось в сторону ближайшего газона, оставив на асфальте лишь свою "людскую" оболочку – куртку, сумку, очки да штаны…

– Ни хрена себе! Фантастика! – пробормотал Сева, закончив просматривать запись. На душе у него стало совсем неспокойно.

   Тем временем хозяйственные сестрицы занялись осмотром трофеев. Вытянув из пачки несколько купюр, Ринки внимательно осмотрели их:

– Настоящие! – категорически констатировала Морин – Пачечка тысяч на двести – триста.

   Сева, еще раз оглянувшись, не появились ли зеваки, взял куртку, сумочку, штаны и очки, скатал все это в ком и зашвырнул их подальше в высокую траву. "Клад – радость бомжа." – подумалось ему. После этого внимание Севы привлек пистолетик. Это явно было оружие, но оно напоминало земные пистолеты только на первый взгляд: кроме удобного эргономичного спускового крючка, на его корпусе не было никаких переключателей, затвор не передергивался. Более того, на конструкции не было заметно даже ни единого шва! Вместо дульного отверстия пистолетик имел полукруглую выпуклость, по цвету ничем не отличающуюся от корпуса.

   От осмотра трофея Севу отвлек явственный шорох в траве, примерно там, куда утек "Марья Васильевна". Не долго думая, Сева вскинул пистолетик и нажал спуск…

   Вместо выстрела прозвучало негромкое "С-с-с-фьюить!", и на газоне, правда, совсем не там, куда целился Сева, во мгновенье ока выжгло пятачок травы. На облысевшем черноземе газона Сева успел углядеть уползающий серебристый ручеек. Ручка пистолетика заметно похолодела после выстрела.

   Сева с уважением поглядел на оружие:

– Ну, ребята, живем! Денег – как у Чубайса, пушка есть, тоже весьма нехилая… Лес, а это что еще за устройство?

   Лес молча показал Севе раскрытую "записную книжку". На черной панели, сделанной не то из металла, не то из пластмассы, были нанесены бледно-зеленые символы, значение которых оставалось тайной, покрытой мраком. Они не напоминали ни буквы, ни крючковидные санскритские письмена, ни арабскую вязь, ни иероглифы… Какие-то все остроугольные, как чертополох. Неэстетичные, казалось, долго глядя на них, можно порезать глаза.

– Закрой эту штуковину, Лес, от греха подальше! – попросила Морин.

   Лестер с заметным облегчением захлопнул крышку неведомого устройства и спрятал его в карман сумки.

   Есть и пить молодым людям после скоротечного огневого контакта как-то расхотелось. Сева хозяйственно запихнул оружие за пояс, и компания тронулась в путь. Продавщица в киоске мирно посапывала и на внешние раздражители практически не отзывалась. Сердобольный Сева перед уходом прикрыл окошко киоска и выставил наружу табличку "Закрыто", чтоб не ограбили ненароком. Подумав, он подложил спящей под ладошку сто долларов – за моральный ущерб. Если обстоятельства благоприятны, можно позволить себе быть добрым барином. После этого компания направилась в сторону Лавры, чья колокольня блестела главой в скудных лучах солнца, все же пробившегося сквозь пелену облаков.

   Настроение у всех четверых было безнадежно испорченным и немного нервозным. После всей той неверояти, которой молодые люди были свидетелями, все думали об одном и том же, но ответов на свои вопросы они не находили. Хорошо героям научно-фантастических романов: они как правило морально готовы к встрече с чем-то необычным и непонятным… Сева попытался развеселить Леса и Ринки, рассказав им свежий анекдот с украинской национальной спецификой, которым в отсутствие Шерманов снабдил его Димка, но история вызвала у Леса и Ринки лишь натянутые улыбки. Прогулка по Лавре и военному музею прошла с постоянными оглядками; один раз Лесу даже почудился в толпе экскурсантов "спецагент Пеппин", но при ближайшем рассмотрении он оказался вполне благонамеренным гражданином из немецкой тургруппы. Да, пуганая ворона куста боится…

   Вечерело. Притомившись от долгой ходьбы, молодые люди уселись на парапет одной из террас под Той, Которой Нужно Подчиниться. Аккумулятор в камере Леса окончательно сдох, рыжий режиссер, только собравшийся поснимать панораму, чертыхнулся. Дело в том, что террасой ниже разместилась великолепная композиция из двух танков, стоявших нос к носу, чьи перекрещенные пушки были перевязаны толстенным канатом, причем один из танков был окрашен, якобы на потеху малышам, в эротично-розовый цвет, а другой – в светло-голубой. На броне были намалеваны пташки, жучки и бабочки. Ринки, увидев композицию, прыснули:

– А это что, Сеуа, "Перекуем мечи на орала" по-украински?

– Нет, Ринки, скорее "Сексуальные меньшинства – объединяйтесь!"

– Почему это? – хором спросили все трое Шерманов.

– Видите ли, по-русски "гомик" обозначается словом "голубой", а “лесби" – "розовая".

   Ринки хохотали до икоты, Лес не отставал от них. Наконец, пришла разрядка от той тревоги, которая владела всеми.

– Ребята, а я, кажется, знаю, кто может нам помочь. – сказал Лестер, вытирая слезы рукавом.

– Кто же?

– Ты говорил, что нас поселят к какому-то другу директора музея, не так ли?

– Точно! И эта… Этот… Тоже им интересовалась. Пожалуй, есть резон обо всем ему рассказать, и побыстрее.

– Пошли назад, лучше мы его там подождем, чем он – нас. Вечер – понятие растяжимое.

– Пошли, нам вниз.

   Спустившись на набережную, компания села на трамвай, и уже через полчаса Сева и Шерманы подходили к музею.

   На брусчатке возле музейного подъезда стоял огромный темно-синий старинный "Паккард", сиявший хромированной решеткой радиатора и "клыками" далеко выдающегося вперед бампера.

– Кажется, это за нами. – сказал Сева.

   Лес и Ринки в немом восхищении воззрились на чудо-автомобиль.

– Интересно, сколько бы за этот экземпляр выложил автомузей в Электре? – задал риторический вопрос Лес.

– На хлеб с маслом долго бы хватало. – ответила Морин.

   Навстречу им из подъезда вышел Димка в компании коренастого высокого черноволосого мужчины. Сева тут же отметил, что внешностью тот весьма похож на Василия Шукшина. Возраст его было невозможно определить – ему могло быть и тридцать, и сорок пять. Волосы у него были иссиня-черные, с редкой проседью, глаза – пронзительные, темно-карие. Двигался он порывисто и как-то очень ловко, СОВЕРШЕННО.

   Компаньон Димки, казалось, знал, что молодые люди на подходе. Он, улыбаясь, подошел к Севе и Шерманам и протянул руку для пожатий. Улыбка у незнакомца была приятная, очень располагающая:

– Привет! Меня зовут Олег. – сказал он по-русски, протягивая руку.

– Сева. – сказал Сева, пожимая ее.

   Ринки тоже представились по-русски (Эрина, Морина). Олег Федорович тут же просиял и отпустил весьма галантный комплимент. С Лесом же он заговорил на прекрасном английском, чем тот был несказанно удивлен и обрадован. Подошел Димка:

– Ну вот и вы. Садитесь в машину, поезжайте к Федорычу, а мне здесь кое-что надо закончить – очередная комиссия. Вечером, может, зайду.

   Отозвав Димку в сторону, Сева тихо спросил:

– Чего хотят?

– Взятку.

– Сколько?

– Пять сотен зеленью.

– Держи.

   Приоткрыв сумку, Сева продемонстрировал готовому уже протестовать другу "кирпич" американской валюты и отсчитал пять сотен.

– Банк грабанул?

– Нашел. На дорожке в парке валялись.

– Врешь!

– Почти не вру. Но деньги, так или иначе, теперь наши. По праву баратрии. Короче, держи.

   Димка диковато посмотрел на Севу, но пять серо-зеленых бумажек взял: видно, совсем допекли.

– Смотри, осторожнее: дай не все, типа, последние двести или триста нашел. – напутствовал Димку Сева – А то еще захотят.

– Понял. Когда отдам – не знаю…

– Беспроцентный бессрочный кредит. Дареному слону в хобот не смотрят. Не вздумай отдавать.

– Спасибо тебе! Ладно, разберемся.

   …Вскоре вещи были уложены в багажник "Паккарда", и четырехколесный мастодонт, приглушенно заурчав мощным двигателем, развернулся и покатил по Подолу в сторону набережной.

   С Олегом Федорычем, по необсказанному соглашению, общались на английском, чтобы ни Ринки, ни особенно Лес, не чувствовали себя неловко.

   Сева развалился на заднем сидении лимузина и промурлыкал с нарочитым акцентом:

– А что ви думаэтэ по вопросу коллэктивизации в Сэнгамоне, товарищь Шерман?

   Лес понял, кого пародирует его друг, и ответил в тон:

– Коллективизация в Сэнгамоне будет буксовать до тех пор, пока Вы не найдете свою трубку, товарищ Сталин!

   Олег со смешком обернулся к Севе:

– А знаете, это ведь действительно "Паккард" из сталинского гаража. По крайней мере, его бывший хозяин мне в этом клялся и божился. Так что, великий вождь и учитель, теоретически, мог сидеть на заднем диване. Кстати, специально там обшивку не менял.

– Сколько вы вообще за это чудовище отдали, Олег? – спросил Лестер.

– Пару тысяч долларов. Правда, ремонт влетел уже в гораздо большую сумму, зато – маэмо, що маэмо – по-украински закончил фразу Олег Федорович.

   –Этого рыжего субъекта всегда завидки берут, когда он старые машины видит. – прокомментировала Эрин.

– Вполне достойное увлечение. Хотя, я думаю, у вас с этим проблем меньше, чем у нас.

– Ровно столько же. Если речь идет не о сэнгамонских марках. – поспешил включиться в беседу Лестер.

   Не прошло и десятка минут со времени знакомства, а они уже беседовали, как старые друзья. Сева, который сам сходился с людьми довольно легко, не уставал удивляться открытости и доброжелательности Шерманов. Это было еще более удивительно для него после того, как Лес как-то рассказал о своем сиротском детстве, полусумасшедшей тетке, которая как-то чуть не забила его до смерти, о своем всегдашнем положении изгоя, окончившемся лишь после знакомства с Ринки, которые, в конце концов, помогли ему найти себя…

   А "Паккард" тем временем уже катил по мосту Патона.

– Кстати, все хотела тебя спросить! – обратилась Эрин к Севе – А почему этот мост так забавно называется?

– А что же тут забавного? Евгений Патон – отец советской электросварки. Почему бы не назвать первый сварной мост в Союзе его именем?

   Ринки рассмеялись:

– Понимаешь ли, Сеуа, в Штатах Патоном кличут снежного человека из Аппалачей…

   Эрин с Морин, расположившиеся спереди, толкали ежесекундно друг друга локтями, завидев что-то новое и интересное то справа, то слева, и обращая на это внимание друг дружки. При этом Севке они до ужаса напоминали парочку провинциальных барышень в столичном городе. И правда, вечерняя синь скрыла обветшалость домов, облупленную штукатурку и прочие неприглядности, в окнах приветливо горел свет, открылись вечерние кафе и питейные заведения, в которых проводило время, как оказалось, довольно много народа. Позади белой свечой с золотым навершием сияла подсвеченная снизу мощными прожекторами лаврская колокольня… Слева чернели кущи Гидропарка, справа в отдалении высились фермы железнодорожного моста и четко рисовалась на фоне рдеющего закатного неба мачта совсем уж далекого нового вантового моста, который в последнее пребывание Севы еще только строился.

   От лирических раздумий Севу отвлекло неприятное ощущение: в живот врезалась рукоятка странного пистолета, все еще заткнутого за пояс.

   И тут Олег, как бы невзначай, обернулся к Ринки и спросил у них:

– Девочки, а вы никогда не пытались ни с кем общаться телепатически?

   Сестры синхронно повернулись к нему и вскинули брови:

– Нет, не пробовали. А почему вы спрашиваете?

– Просто только что мне показалось, что вы подумали: "Хорошо бы мы сейчас свернули в тот район у моста, там, кажется, очень уютно."

   Глаза Эрин округлились, Морин приоткрыла от удивления рот:

– Именно это я и подумала (Я тоже… – пробормотала Эрин), причем буквально этими же словами! Ничего себе, Олег! Да это не мы, это вы телепат, получается! – перебивая друг друга, воскликнули сестры.

   Поворачивая направо, под мост, чтобы ехать на Русановку, Олег хмыкнул:

– Ну, иногда угадать мысли человека проще простого по его реакциям и поведению. А вот слышать чужие мысли мне как-то не приходилось.

– Кстати, Олег, у вас есть телевизор с видеовходом? – спросил Лестер.

– Есть. – с недоумением ответил Олег – А зачем?

– Я вам хочу показать один любопытный фрагмент, который мы отсняли сегодня. Он касается вас впрямую.

– Вот как? Но мы же не были с вами еще знакомы, насколько я понимаю.

– Просто вами заинтересовался один весьма странный товарищ. Признаться, мы в растерянности.

   Все примолкли. Попетляв по Русановке, "Паккард" остановился между монстроидальными опорами шестнадцатиэтажного "дома на ножках" – причуды неведомого архитектора шестидесятых годов. Навьючившись вещами, компания вошла в подъезд и поднялась в грузовом лифте на самый верхний этаж.

   Ринки с Лестером тут же получили в распоряжение немерянный двуспальный "сексодром", Олег даже не стал слушать их робких протестов. Сева обосновался на кухонном диване. После решения проблем с расселением, вся компания уселась в холле за чаем. Лестер напомнил:

– Олег, мы должны кое-что показать вам.

– Может, отложим на завтра?

– Лучше не надо. Мне кажется, ситуация серьезная и абсолютно непонятная. Началось все еще на самолете, когда мы летели в Москву…

   Выслушав рассказ Лестера о "Марье Васильевне", Олег, ни слова не говоря, полез в ящик секретера за переходником.

   …Когда на краю экрана появился "спецагент Пеппин", Лестер нажал на паузу.

– Вот он, этот тип. К сожалению, диалог с ним я не заснял. Если в двух словах, он представился работником некоей спецслужбы…

– С бредовым названием. – вставил Сева.

– Этого момента я не прочувствовал, у меня с названиями спецслужб плоховато – знаю КГБ, ЦРУ, Ми-5 и наш ССЦ. А затем в ультимативной форме потребовал, чтобы мы ему на вас доносили. Сева в ответ его напугал, представившись сотрудником Интерпола, а потом Ринки его немного уронили об асфальт. И вот что получилось. – Лес отжал паузу. На экране появился лежащий "спецагент" и гордо восседающие на нем Ринки. В кадре появился Лестер, обыскивающий карманы поверженного врага – камера в этот момент покоилась на столе. Потом тело "агента" начало терять форму, едва поднявшиеся на ноги Ринки с визгом отпрыгнули и исчезли из кадра. Тем временем тело быстро потеряло свои очертания, превратившись в лужицу вещества, напоминающего ртуть. Вытянувшись ручейком, ртуть потекла в сторону газона.

– Ринки, а вам что показалось? – спросил неожиданно Олег.

– Клубок змей… Он превратился в клубок змей! – девушки побледнели, им вновь пришлось вспомнить нешуточный эмоциональный шок от пережитого кошмара – Олег, а… вы не знаете, ЧТО это?

– Знаю. Но это относится в большой степени именно ко мне, а вас задело лишь краем, и надеюсь, точнее – уверен, что никаких неприятностей у вас с этим… агентом больше не будет. Во всяком случае, пока. Спасибо большое за информацию, для меня это очень важно, поверьте, друзья. Знаете поговорку: кто предупрежден – тот вооружен.

– Простите, Олег, но так дело не пойдет. – от волнения Сева перешел на русский – Мы уже ввязались в эту авантюру и лично я не собираюсь отваливать в сторону, если моему знакомому грозит опасность.

   Не поняв ни слова, Лестер дождался, пока Сева закончит, и повторил примерно ту же тираду по-английски. Ринки промолчали, но кивками подтвердили, что всецело присоединяются к этому мнению. Правда если честно, сестрами двигало в первую очередь любопытство, которое, как известно, убивает кошек. Олег невесело усмехнулся:

– Ребята, дорогие, я очень ценю вашу готовность помочь, но поймите, что в этом конфликте замешаны такие силы, о борьбе с которыми может идти речь даже не на уровне отдельных стран, а лишь на уровне всей планеты Земля. Даже и этого может оказаться мало.

– Но мы хотя бы вправе знать, с чем имеем дело? – спросила Морин.

   –Конечно, девочки, право вы такое имеете. Но если узнаете – вам будет только хуже. Поверьте, гораздо хуже. – уголки Олегова рта скорбно изогнулись, вокруг глаз собрались глубокие морщины. Теперь ему можно было дать и за пятьдесят – К сожалению…